взгляд на говорившего. – Да, да. Небесное тело было. Взорвалось над Каменной Тунгуской. А я нашёл золото.
На стол начальника лагеря упал крошечный самородок. Начальник удивлённо посмотрел на посетителя:
– И вы молчали? И у вас его не отобрали? Ну, разгильдяи! Совсем службу забыли. Присаживайтесь.
Он открыл ящик, достал лупу и стал рассматривать камень. Что это золото, было понятно с первого взгляда, но ему доставляло удовольствие держать его в руках и смотреть через увеличительное стекло.
– Много? – небрежно бросил майор.
– Много.
– А где остальное?
– Есть маленько, – уклончиво ответил посетитель. – На чёрный день. Но там его много. Очень много. Я познакомился с местными тунгусами. У них странный культ – они поклоняются Тигрице, своему божеству. Но, не суть. Пусть хоть богу Ра поклоняются. У них есть алтарь в пещере. Там золотая статуя этой тигрицы. И они приносят туда золото. Я слышал рассказы. Я там не был. Но мне удалось выследить примерное место. Если бы меня увидели – убили. Но там целая пещера золота. Представляете! Мы с вами будем…
– Чаю! – крикнул начальник адъютанту. – С вареньем и печеньем! Потише, прошу вас. У стен бывают уши. Напомните, как вас зовут?
– Савинов. Иван Тимофеевич.
– Иван Тимофеевич, – спросил майор совсем тихо, – это далеко?
– Две-три недели пути, – ответил геолог уже шёпотом.
– Превосходно!
***
Где-то хрустнула ветка. Хадиуль замер. Ветка не просто хрустнула, а под тяжестью чьей-то ноги. Значит, кто-то шёл по звериной тропе навстречу, уверенный в своей безопасности. Хадиуль на всякий случай сошёл с тропы и спрятался за можжевеловый куст. Встреча в тайге с незнакомцем, если это не тунгус, может обернутся бедой.
Хадиуль увидел идущего, это был русский, уверенно шедший по тропе. В этой уверенности чувствовалось знание тайги. Ружьё на плече. За спиной большая охотничья сумка. Скорее всего, охотник и это уже хорошо – не бродяга. Идёт в сторону стойбища, будто знает дорогу. Значит, его гость. Тунгус выпрямился, задев ветку можжевельника. Путник посмотрел в его сторону и остановился.
Чай был разлит в чашки, оленина варилась в котле. Михаил отхлебнул горячей терпкой жидкости, справленной оленьим молоком и жиром. Он знал, что гость первым должен начать свой рассказ, но только после этого глотка, соблюдая гостеприимство хозяев.
– Пусть жизнь твоя и твоего рода, Хадиуль, будет всегда такой сытой и сладкой, как этот чай! Да будут духи всегда милостивы к тебе и твоим людям!
– Пусть твои слова услышат духи и исполнят все твои пожелания, а тебе дадут еще больше.
– Спасибо. Но всё что мне нужно, – гость, сделав паузу, внимательно посмотрел на хозяина и как выдохнул – это девушка. Тунгуска.
– Девушка? – удивился хозяин.
– Да. Сардана.
– Сардана? Я не знаю такую девушку. В нашем роду её нет.
– Она очень странная. Красивая. Её невозможно забыть. У неё глаза необычного цвета – жёлто-зелёные. Как у кошки.
– У всех, кого мы любим красивые глаза. – дипломатично ответил тунгус.
– Вот, смотри. Она оставила мне. – Михаил расстегнул рубашку и Хадиуль увидел золотой амулет.
– Это амулет шаманки. Тигрица. У тунгусов есть женщины-шаманки, но про такую я не слышал. Сардана?
– Сардана. Не знаю с чего начать. Всё началось с пустяка. Меня посадили в карцер. Хотя карцер не пустяк, – засмеялся Михаил, все еще немного стесняясь своей истории. – Я обратился к Тигрице, когда сидел в карцере. В шутку. От скуки можно сказать…
Хадиуль слушал гостя, не перебивая и его лицо, казалось, ничего не выражало. Но именно это застывшее, внимательное лицо говорило, что его история задела какие-то тонкие струны души слушателя.
Когда рассказчик умолк, высказав всё, что так долго не давало покоя и было передумано им тысячу раз, хозяин молча поворошил очаг палкой, подбросил в него сучьев и стал смотреть, как языки пламени охватывают сухое дерево. Михаил не торопил Хадиуля, догадываясь, что ответ хозяина не будет простым.
– Халанго! – обратился наконец тунгус к жене. – Приведи Айнану (Прекрасную).
Через несколько минут перед Михаилом стояла запыхавшаяся девочка-подросток лет двенадцати, поправлявшая от стеснения бисер на своей расписной рубашке. Она с интересом смотрела на гостя и была очаровательна своей детской невинностью, но уже не лишённой лёгкого женского кокетства.
– Михаил, тебе нравится моя внучка? – глаза Хадиуля светились хитрецой. – Она прекрасная рукодельница. Не ленива, расторопна. А какие вышивки! Посмотри на неё. Красивая рубашка. Это она сама вышивала. Нравится, брат?
– Красивая девочка. Прекрасная вышивка. Не видел такой красоты. – Михаил не понимал, зачем здесь эта девочка и чего от него хочет хозяин. – Пусть у неё будет достойный муж.
– Попросила у меня большую сохатиную шкуру. Дал. Уже больше года шьёт, почти всю покрыла узором разноцветным бисерным. Там вся жизнь на лосине! Люди, как живые. Тайга, как живая – деревья, звери, птицы… А спелая ягода брусника точь-в-точь, как бывает в тайге. Показал бы тебе, брат, да она прячет, не велит показывать, пока не закончит. Говорит, как закончу, так с такой картиной меня каждый замуж возьмёт. Повесит на стену и будет в чуме радость. Замуж хочет.
– Она и так красавица и умница! Без картины возьмут.
Хадиуль улыбнулся от похвалы Михаила внучке и сказал ей что-то по-тунгусски. Видимо, перевел похвалу. Глаза девочки благодарно блеснули. Щёки покраснели.
– Да, возьмут. Одна беда, совсем не знает русского языка, брат. – Вздохнул дед.
– Вы хотите, чтобы я научил её русскому языку? – попытался понять смысл гость.
– Нет, – звонко рассмеялся хозяин. – Сама научится. Она хваткая. Я хочу, чтобы ты взял её в жёны, брат, – простодушно добавил тунгус.
– Но она же совсем девочка, – удивился Михаил. Вдобавок, ему резало слух обращение «брат» человека, которого они видел впервые и который был значительно старше его.
– Она уже может рожать, – лицо Хадиуля стало серьёзным. - Родит тебе сыновей. Будешь счастлив, брат.
– Но зачем мне эта девочка, если я люблю другую, – возмутился Михаил. - Я только что рассказал вам свою историю. Я не за невестами сюда пришел. Мне нужна только одна. Сардана.
Хадиуль глубоко вздохнул, что-то сказал девочке, и та быстро убежала, сверкнув грязными пятками. На прощание, однако, бросив внимательный взгляд на Михаила.
– Брат! Ты мне брат теперь, Михаил. И я хочу, чтобы у тебя было хорошо. А ты не хочешь. Ты встретился с самой Удаган – Белой Тигрицей. Сардана – Тигрица. Это не девушка. Не человек. Это дух. Почему ты мне брат? Потому что я убил Тэнгэриин боо! Я! – ударил себя в грудь Хадиуль. – Халанго была моя невеста. Теперь жена. Подлый шаман, убитый мною, заключил союз с духом Медведя и стал мстить моему роду. Я и другие шаманы пытались умилостивить его, но всё было бесполезно. Посылали ему служить дочерей. Он убил их. Мы стали просить дух Тигрицы, что бы она защитила нас. Тигрица защищала. Но она не могла убить его, так как дух шамана и дух Медведя были сильнее её одной. Ей нужен был сильный шаман, который бы смог перейти в Нижний мир и убить дух злого шамана. Она искала. Выбрала тебя. Тебе нечего боятся. Ты находишься под её защитой. Я понимаю. Ты любишь её. Но она – дух, ты – живой человек. Вы не можете соединится. Только после смерти ты можешь найти её. Если пойдёшь правильным путём – она примет тебя. А сейчас живи! Не хочешь в жёны Айнану, выбирай любую другую. У нас много хороших девочек. Каждая семья будет счастлива породнится с тобой – избранником Тигрицы.
– Неожиданный поворот. – Михаил с трудом верил в сказанное. –Получается, что я был очарован шаманкой.
– Да!
– Я помог ей, она помогла мне?
– Да.
– Значит надо жить заново, всё забыть и не искать её.
– Да.
– Хорошо. Но этот яд любви к ней течёт в моей крови. Он отравил меня. Может быть я ещё ей нужен. И мы встретимся. – В голосе, обращённому к хозяину, звучала последняя надежда.
– Я понимаю. Но ты человек. Не дух. Твоя задача жить. Жениться. Родить детей. Понимаешь, брат? Вот послушай. Один шаман обладал даром видеть всех духов, как ты видишь сейчас меня. Однажды он ловил рыбу и увидел в реке речного духа, речную деву, которая наблюдала за ним. Он видел только глаза духа, голубые, как речная вода. Они показались ему настолько прекрасными, что он влюбился в речную деву. Он стал приходить к реке и просил деву показаться. Дева решила пошутить над шаманом и приняла облик прекрасной девушки. Обрадовался шаман, погнался за ней, хотел обнять, но обнял только речную волну. Дева пряталась от него, больше не показывалась. Но иногда он видел её глаза, смотревшие на него из речной глубины. Шаман забросил всё и сидел у реки всё время. Наступила зима, и надо было уходить на зимнее пастбище. Все тунгусы ушли, а шаман остался. Всё сидел у реки и звал деву. Река замерзала, покрывалась льдом. Остались лишь полыньи, к которым приходил шаман. И когда мороз сковал всю реку, он пробил лед и бросился в прорубь. - Хадиуль замолчал, глядя на тлеющие угли очага.
– Я понимаю этого несчастного. Не сомневаюсь, что так и было. Мне кажется порой, что от такой боли может освободить только смерть. То мгновение, когда, он, наконец, встретился с любимой, сильнее смерти и горячее воды в той проруби, в которую он бросился. Да и ты, брат, когда схватился за свою любовь с грозным шаманом, думал ли о последствиях?
– Нет, не думал. У меня и выбора не было, как спасти Холонго и защитить свою честь. Тут ты прав. Это сильнее нас.
– Я не знаю. Всё перевернулось с ног на голову. Ты тоже прав, мне нужно остаться с вами, чтобы разобраться с собой. Тем более, что у меня сейчас есть старший брат, который тоже знает Тигрицу, – доверчиво улыбнулся Михаил.
– Я буду сегодня ночью камлать. Спрошу у Тигрицы, что тебе делать. Ложись спать, брат. Утром получишь ответ.
Михаил долго не мог заснуть, пытаясь осмыслить услышанное. Проснулся, когда в чуме уже кипела жизнь, горел огонь и заваривался чай.
– Тигрица ждёт тебя, Михаил. У тунгусов есть тайный алтарь, который знают лишь посвящённые. Держи. – На руку Михаила лег маленький кожаный мешок.
– Что это?
– Золотой песок. Ты принесёшь его Тигрице и будешь ждать, когда она ответит тебе. Я дам тебе в проводники Тимуджина. Он доведёт тебя до пещеры. А дальше ты сам. Пусть Тигрица укажет тебе твой путь.
***
Переход по реке занял три дня. Чем ближе становилась желанная цель, тем мрачнее становился Михаил. Может это из-за дождя, который уже два дня лил почти не переставая, а если и делал передышки, то только для того, чтобы накопить на низком свинцовом небе очередную порцию воды, которую потом с грохотом и молниями обрушивал на землю. Может, из-за дум. Он понимал, что его жизнь сейчас делала поворот. Не зря при первой встрече загадала ему Тигрица загадку про два пути. Опять два пути. Что же его ждёт – ответ или очередная загадка?
Путники шли тайгой, не выходя на речную пойму, что не сильно спасало их от дождя. Согревало движение и ночной костёр. На одном из поворотов, когда они подошли к реке, на их глазах сильная молния ударила в реку, не войдя в неё огненной стрелой, а раскатившись волной, как от брошенного в воду камня, запалив стоявшее на берегу сухое дерево.
– Вот так тайга и загорается, – грустно прокомментировал оглушённый и ослеплённый Михаил. –
