холодный мир, преодолеть собственную жалость, чтобы дать ей опору. Жестокость других закаляет – Абрахам знал это и не видел для Стефании иного выхода, кроме как передать ей это знание.
Но Рене был молод и не знал всего этого, не догадывался о мыслях Абрахама и потому тихо лежал, возмущаясь про себя его поведением. Не утерпев, он поднялся.
Стефания сидела у костра, глядя в пламя. Одинокий силуэт вырисовывался в ночи, казался ещё меньше, слабее. Рене подсел к ней.
-Думаешь, я провалила задание? – она попыталась хихикнуть, но смешок вышел нервным.
-Нет, я так не думаю! – Рене поспешил заверить её. – Послушай, ты можешь идти спать, я посижу. Тебе нужнее.
-Я в порядке! – Стефанию уязвило снисхождение Рене. – Это ты лучше иди спать.
-Ты можешь идти, правда, - Рене всё ещё пытался уговорить её, - я не скажу Абрахаму. Я разбужу тебя, едва забрезжит рассвет. Абрахам не узнает. Клянусь.
Стефании очень хотелось согласиться, но она глянула на Абрахама, и отказ выскользнул быстрее, чем она успела сообразить:
-Нет!
-Не бойся…
-Я в порядке.
В голосе Стефании прорезались металлические нотки. Эта неожиданная твёрдость ясно дала понять Рене – Стефания и впрямь Болезная. Никто в здравом уме, измучавшись, не будет и дальше над собой издеваться.
Абрахам, лёжа без сна, не выдавал своего бодрствования, но слабая улыбка невольно тронула его губы. В темноте это было безопасно: никто не заметит.
-Иди спать, - посоветовала Стефания.
-Не могу, - признался Рене. Его потянуло на откровенность. С Абрахамом он не рискнул поднимать этой темы, но Стефания вдруг показалась ему удачным выбором в собеседницы. – Не могу. Веришь?
Стефания молчала. До определённого момента она не знала, что можно быть в таком состоянии, что сон просто не придёт. Ей казалось это выдумкой. Теперь она понимала своё глубокое заблуждение.
-Я спокойно спал, когда обвинял то одного церковника, то другого по приказу Константина. Я спокойно спал, когда нужно было клеветать и лгать, шпионить и подсматривать, вынюхивать…так почему же теперь, когда я пытаюсь сделать благое дело и открыть лицо Церкви Животворящего Креста, то есть, бороться с обманом, быть благородным и храбрым, я не сплю. Гнетёт. Понимаешь?
-Это просто твой страх, - Стефания была младше Рене и слабее, она не знала его интриг и не могла себя поставить на его место, но поняла. – Ты боишься, что все узнают твоё лицо. И твой брат…
-Лучше не знать! – Рене поёжился. Ночь становилась холоднее – верный признак скоро рассвета. – Между знанием и незнанием впредь буду выбирать второе. Крест и пламя всему остальному! Крест и пламя!
Небо серело. В тёплый сезон рассвет наступает рано, лютует холодом. Ещё и костёр совсем ослаб, затух. Стефания потёрла ладони друг о друга, попыталась согреть руки дыханием.
-Ты можешь уйти к людям, - сказал вдруг Рене, наблюдая за нею. Он был вечным офицером церкви и почти не участвовал в вылазках, но всё равно был привычнее ко всем превратностям путешествия.
-И что мне делать с людьми? – Стефания усмехнулась. – Сажать пшеницу? Растить детей? Шить? Я – церковник.
-С магией в крови, - жестоко напомнил Рене. – Тебя никто не ждёт в церкви.
-Как и у людей, - согласилась Стефания. – Нужно куда-то будет прийти, но я не знаю куда.
-Всякий путь заканчивается.
Посидели в молчании. Оказалось, что молчание сближает не меньше, чем разговор. Молчать было легко и приятно. И это в обществе Рене!
А небо становилось всё серее и прозрачнее. Прохладный ночной воздух становился теплее. Над верхушками деревьев ползли седые клубы тумана. Пожалуй, этим местом можно было бы и любоваться, если бы…
Стефания обернулась. Ничего не увидела, но всякая тишина тела, истомлённого, и лишь понемногу восстанавливающегося, исчезла. Кровь запульсировала во всём теле, да и ноги налились напряжением. Стефания поднялась. Она ничего не видела, но тревога поднимала в ней тяжёлую голову. Наверное, так однажды зарождается инстинкт, когда разум ещё не уловил в полной мере всех признаков угрозы, а чувства уже обострились, и в мозгу чётко бьётся мысль: «опасность. Опасность, опасность».
-Ты чего? – Рене поднялся следом. – эй? Свихнулась?
Но тон его не был уверенным. С земли, отзываясь на тревогу Рене, поднялся Абрахам. Он двигался бесшумно. Его инстинкты тоже застучали и ожили. Он понял, что Стефания ощутила врага.
Мгновенно в пальцах его засияли синеватые огоньки боевого заклинания. Но голос с хрипловатой ленцой, донесшийся из пустоты, промолвил:
-Я бы не стал этого делать.
В следующее мгновение защитные барьеры, поставленные Абрахамом, треснули и провалились невидимыми осколками в пустоту, будто бы от удара сверху. Стефания ойкнула и закрыла голову руками, потому что звук был как от разбитого стекла…
Но ничего не коснулось её. И она решилась оглядеться.
Они были окружены. Шесть охотников, среди которых угадывались Скарон, Клемент и Делин, а трое ещё были скрыты под капюшонами, но, судя по знаку, принадлежали Животворящему Кресту, и настрой их являл нескрываемую враждебность.
В руках Скарона виднелся маленький чёрненький ящичек, как шкатулка для девичьих принадлежностей, только шкатулки не дымятся в правильных условиях, а ящичек дымился.
-Нравится? – спросил Скарон, заметив взгляд Абрахам на ящичек, - работа теоретиков и практиков. Может быть, и Буне. Разработка новейшая и действенная.
Положение было критическим. Троицу нагнали. Маг, вечный офицер, помощница охотника – все в разбитом состоянии. Даже вооружения не хватит, чтобы преодолеть такое окружение. И магии не хватит – теоретики давно бились над разработкой амулетов, что обращают энергию мага против него. Конечно, есть шанс, но…
-Сдавайтесь, - предложил Скарон. – Сдавайтесь…вы что, втроём?
Тон его изменился. Он оглядел хранящих молчание пленников и спросил уже без всякой нарочитой хриплой ленцы:
-Где преступник Ронове?
Абрахам усмехнулся. Он понял, что церковникам неизвестны все обстоятельства и это можно было использовать в свою пользу, теперь пришёл его черёд играть на нервах охотников:
-Неужели ты думаешь, что мы столь глупы, чтобы идти вместе?
-Сдавайтесь! – Клемент, бывший ученик Скарона, не выдержал напряжения и сделал порывистый шаг вперёд. Но Скарон цыкнул на него и Клемент потерял присутствие духа. Ему не хотелось драться с Абрахамом – он не представлял, как это сделать, с Рене – тот внушал ему уважение своей близостью к Константину и Стефанией – всё-таки учились вместе, приятельствовали.
Клемент попытался поймать её взгляд, выразить ей глазами всю мольбу: «сдайтесь, пожалуйста! Во имя небес и милосердия. Во имя блага. Я не хочу…не вынуждай…»
Клемент не хотел драки. Его подмывало жаждой деятельности, и он хотел славы, но драка – это чересчур. Когда началась вся эта охота, он был ещё наивен и думал, что их поймают легко и всё образуется. А потом Скарон вдруг стал жесток и холоден, просто так разнёс несчастных посетителей трактира, до полусмерти, а может и до смерти избил Базира.
Вера задрожала в сердце Клемента. Он не узнавал своего кумира Скарона. Он не узнавал себя, принимавшего участие и в налете на трактир, и в избиении Базира и в этом окружении.
Но если Клемент молил без слов о милосердии, то Делин мечтала о драке. Её карьера взлетела с этой охотой, сделалась яркой. И сама Делин вышла вдруг из тени, и проявляла неслабое рвение, пытаясь выслужиться в погоне. Она оставила где-то позади всего себя прежнюю и обрела странную оболочку, лишившись чувства милосердия и жалости. И Стефания, ставшая для Делин поводом для прежней зависти, превращённая во врага, была идеальной жертвой для ненасытных ныне амбиций Делин.
«Сдайся!» - молил про себя Клемент, всё ещё веруя в то, что ситуация улучшится сама собой.
«Только дай мне повод, и я тебя порву!» - думала его сестра, довольная складывающимися обстоятельствами.
-Нас больше, - Скарон овладел собой, - Абрахам, всё ещё можно исправить. Вы убили Марбаса – одного из наших собратьев, предали Церковь и вас ждёт справедливый суд за это.
-Нельзя предать тех, кто предал раньше, - возразил Абрахам. – Ты не знаешь, что именно мы унесли, но бросился в погоню.
-Совет Церкви знает. Он послал нас, и мы выполняем его волю.
-Воля Церкви – это ещё не воля Бога, - Рене тоже овладел собой. – Мы нашли доказательства предательства нашего славного совета. И мы доставим эти доказательства.
-В последний раз предлагаю сдаться! – Скарон не дрогнул. Его предупреждали, что преступники станут клеветать на Животворящий Крест. – Нас больше, и даже твоя магия, Абрахам, это не спасение! Мы порвём вас. Так не надо жертв. Имейте совесть и сдайтесь, придите на суд Церкви, покайтесь и умрите честно - как подобает слугам Церкви.
Шесть церковников против трёх преступников – это плохой расклад. Но если подумать… тот же Клемент не посмеет драться в полную силу, и, наверное, кто-нибудь из трёх охотников тоже. Они знают Рене, Абрахама и даже Болезную. Они видят несостыковки Совета. Кто-то из шестерых всё равно дрогнет душой. Да и Стефания несет в себе магию. А на нее расчета нет. пусть она не умеет пользоваться, но всё же – это козырь.
-Стоять насмерть! – громыхнул Абрахам, а в следующее мгновение завязался бой. Безобразный бой между вчерашними сторонниками.
Абрахам был опасной единицей, поэтому против него выскочили сразу трое во главе со Скароном. Тройная набранная энергия чьих-то старых заклинаний, переработанная по технологии Церкви, прошла над левым плечом мага. Но Абрахам уже ввязался в заварушку. Он знал, что нельзя использовать заклинания против охотников – их блокируют и передадут энергию ему же во вред. Но кто говорил что-то про зачарованное оружие?
Парные кинжалы Абрахама были заговорены им самим – они подчинялись только ему и не выскальзывали из пальцев, проявляли едва ли не самостоятельную подвижность, направляя его руки на блокировку выпадов. Природная ловкость охотника и опыт позволяли Абрахаму, не желавшему большого кровопролития, уворачиваться от ударов, и отбивать их.
Один из скрытых под капюшоном охотников выхватил еще одну коробочку с запасенной энергией и швырнул её в Абрахама. Маг не успел увернуться и вынужденно разнёс коробочку синеватым огоньком боевого заклинания, но коробочка тут же собралась сама собой и вобрала в себя всё синеватое пламя до конца, а в следующее мгновение швырнула всю мощь в Абрахама. Абрахама швырнуло на траву, но один из его собственных амулетов раскололся и образовал подобие прозрачного щита. Энергия зависла над Абрахамом, растекаясь противным синим желе.
Маг ловко поднялся, прикрываясь щитом. Он быстро реагировал и не давал возможность зайти со стороны. Рядом с ним бился, прикрывая, Рене – это Абрахам отметил с благодарностью. Но с охотниками пора было кончать – сильным движением Абрахам разрушил щит, и пока коробочка собирала энергию разрушенного щита, бросил один из своих кинжалов…
Сталь покорно нашла плоть и впилась в горло охотнику. Тот упал на землю в корчах. Его горло издавало противные хлюпающие звуки. Запахло кровью.
Скарон выругался – он предпочёл бы обойтись без потерь. Но отступать было некуда. Следующим взмахом кинжала Абрахам разнёс в клочья коробочку, такую опасную для его магии.
