бумагами. Его лицо исказилось в страшной муке, брови изломились в страдании и ужасе.
-Нет? – Абрахам был спокоен. Его даже не удивила утрата драгоценных бумаг.
-Нет! – у Рене дрожали пальцы. Он в волнении обхватил голову руками, представляя, как всё в один миг потерпело крах. Все его планы, все мечты и амбиции стали ничем. Доказательства предательства Церкви Святого Креста канули в неизвестность, а слова…кто им верит? Даже заповеди и законы Бога и то записаны.
– Это ещё не конец, – Абрахам понимал это яснее других. Он уже знал эту силу, и теперь было очевидно, что его и их оставили в живых для разговора, для цели. Значит, не всё потеряно. – В конце концов, это неважно. Сейчас вторично.
- Да что ты?! – Рене отнял дрожащие руки от головы, и кривая усмешка изуродовала его лицо. – Ты ли рисковал за…
– Вторично, – повторил Абрахам и перевёл взгляд на Ронове. – Рассказывай!
Едва увидев, как к нему в комнату вносят два бессознательных тела, Ронове уже понял, что придётся рассказать ему всё немногое, но очень неприятное из последних пережитых моментов. Он отдал бы последние моменты своего счастья, лишь бы не рассказывать ничего, но…
Но кто в последний раз спрашивал его желание?
– Рассказывай! – повторил Абрахам уже с нажимом. Ронове только вздохнул – он знал, что этого не избежать, и понимал, как к нему отнесётся Абрахам после.
Но увильнуть некуда. Даже Рене на миг вышел из своего горя и взглянул на Ронове с интересом: бешено пульсировали в его уме мысли, он пытался понять, как вывернуться из ситуации, ни один показатель, ни одна данность которой ему не была ещё известна.
– Когда мы с Базиром столкнулись с вами, когда всё ещё только началось… – Ронове вдруг осёкся, взглянул на Абрахама, на Рене и оборвал сам себя. – А где Стефания и где Базир?
– Базир был ранен ещё до того, как мы оказались здесь, и до того, как потеряли сознание, - сурово ответил Абрахам, игнорируя вопрос о Стефании, поскольку неизвестность о ней доставляла дискомфорт ему самому.
– А Стефания? – Ронове ощутил тоскливый испуг за неё, ведь он так и не успел сказать ей ничего, он бросил её, испугался, и не успел ещё объяснить ей своей реакции на то, в чём она, как Ронове теперь ясно понимал и осознавал всем сердцем, не была виновна.
– Она дралась. Потом я потерял сознание. Верно, она тоже, – Рене понял, что он единственный, кто может ответить Ронове. – ты о ней ничего не знаешь?
– Нет, – Ронове побледнел. – Как думаете, она здесь? Цела?
– Мы этого не знаем, напомнил Абрахам. – Мы знаем, что ты должен нам кое-что рассказать. И мы ждём этого.
Со стороны могло показаться, что судьба девушки его никак не заботит. Рене и Ронове, пожалуй, так и решили, но истина была в том, что Абрахам был крайне озабочен отсутствием Стефании, но по привычке своего недоверия не мог выразить этого беспокойства, и предпочитал не тратить время на пустые вздохи и предположения, а получить всё-таки какую-то информацию.
Отступать было некуда.
– Когда я ушёл от вас… – Ронове подавил вздох сожаления. Он понимал, что клеймо ушедшего навсегда с ним. Сейчас он может сказать и сделать всё, что угодно, но есть факт – он ушел, и факт этот не изменить. – Когда я ушёл, то был растерян. Я не знал, что делать и Стефания меня напугала.
Он слышал, как жалко звучат его слова – нелепое оправдание! Она не напугала Абрахама, но его нельзя напугать, не напугала Рене, но тот был озабочен проблемами иного толка, но Базира ведь не напугала! А он, Ронове?
– Не то, чтобы напугала, – спохватился Ронове, – просто шокировала, и даже не шокировала…
– Ты ушёл, ¬¬– напомнил Рене жёстко, – но ты здесь. Что произошло?
–Я мучился, – признал Ронове, –не знал, что делать и куда податься. И тогда я решил вернуться к вам, найти вас. Мне всё равно нигде не дали бы жизни! А так хоть с вами. Я пошёл назад.
–И встретил Марбаса? – предположил Абрахам с неприятной ледяной улыбкой. Ронове вздрогнул, и этим выдал себя – он вообще планировал как-то опустить эту часть истории, но куда скроешься от Абрахама?
–Марбаса? – растерялся Рене.
–Охотники говорили об убийстве Марбаса, вешали его на нас. Я не убивал, как ты, Базир и Болезная. Ронове не было в охоте на нас, значит, он не прибился к церковникам, а значит, есть вероятность, что Марбаса убил он! – с неожиданной охотой объяснил Абрахам. Похоже, ему было приятно падение Ронове.
Рене перевёл взгляд на Ронове, ожидая его реакции, и по лицу, задолго до того, как Ронове признал, понял правоту Абрахама.
–Марбас вынудил меня! – Ронове до последнего надеялся хотя бы для самого себя придерживаться этой веры. – Вынудил! Он говорил про Иас, про мою вину, про то…
–Правду, – сократил путь безжалостный Абрахам.
–Это вторично! – заметил мстительный Рене, – продолжай, Ронове!
–Мне пришлось поступить так. Мне было трудно, но он вынудил меня и да, я это сделал. Пошёл прочь от тела, прочь из леса, за вами, но тут провал и что-то такое…– Ронове замолчал, переживая снова те неприятные секунды своего пленения. – Когда открыл глаза, то оказался здесь. Это логово вампиров. Вернее, они не называют себя вампирами, но это они.
Рене выругался. Вампиров он боялся за их свирепость и смешение с людьми, за то, что их очень сложно было находить, а ещё за то, что те пили людскую кровь. Абрахам же и бровью не повёл — он уже знал, что здесь обитает.
¬–А я что…– и снова Ронове оправдывался сам с собою, – я всего лишь человек. что я могу? Они здесь служат все одному хозяину. Графу Владу.
–Граф по имени? Без родового…– замечание Рене было неуместным, Ронове рассердился:
–Уж простите, полную версию имени я не уточнял!
–Дальше! – велел Абрахам отрывисто.
–Мне сказали, что я убил Марбаса в лесах этого графа, и что моё дело будет разбирать он, мол, только он может убивать и охотиться в этих местах, а я нарушил территорию.
–Какой собственник! – Рене нервно рассмеялся, но его смеха никто не поддержал.
–Я думал, что меня сожрут! – Ронове не выдержал, в тоне его прорвалась мольба. Мольба виноватого. – У меня и сейчас нет уверенности, что этого не произойдёт, понимаете? Понимаете?
–Ты встретился с этим графом? – Абрахама мольбы Ронове не тронули.
Ронове кивнул.
О да, он встретился с этим графом Владом – таинственным кровососом Сарматского или как говорили люди – Карпатского – владения. И кивком своим Ронове бессилен передать всё то, что пережил в момент этой встречи. Ещё до неё он успел напридумывать себе ужасов, что его непременно сожрут, жестоко порвут в клочки и опустошат!
А потом он увидел графа. Тот был внешне молод и даже привлекателен, и хотя в чертах его залегла вампирская болезненность, она не портила его и не выделяла среди людей. Граф был учтив и голос его – очень мягкий и очень вкрадчивый обезоружили Ронове.
Ронове, готовый погибнуть на поле боя, в столкновениях с нечистой силой, оказался не готов погибнуть в плену вампирского отродья. Страх породил в нём унижение, очень стыдное для охотника, ведь каждый, кто вступает в ряды охотников, должен перестать бояться смерти, а Ронове лишь жил иллюзией собственной храбрости. Оказавшись лицом к лицу с древней силой, он повалился перед нею на колени и был в слезах…
И всего этого не передать одним лишь кивком.
–Что он спрашивал? – Абрахама нельзя обмануть, он ясно видел страх, пульсирующий в глазах Ронове, но пока не определился с тем, насколько его следует за этот страх укорить.
–Всё…– Ронове прикрыл глаза, чтобы прогнать непрошенные образы.
Да, голос графа был вкрадчивым и мягким, а манеры учтивы, но тот взгляд, которым он награждал Ронове, те его расспросы о Церкви, об обстоятельствах убийств одного церковника другим, о предательстве нескольких церковников – всё это было страшно и унизительно. Вопросы были цепкими, отступать Ронове было некуда, да и не думал он об отступлении, а желал лишь уцелеть.
–Про то, почему я убил Марбаса, что делал так далеко от Церкви Животворящего Креста, сколько нас и куда мы, то есть вы! – направляетесь.
–А ты ещё Стефанию обвинял в трусости! – Рене фыркнул. – Она девчонка, а он охотник.
–А что со Стефанией? – напряжённо спросил Ронове. – И нет, я не трус!
–Верно, – согласился покладистый Абрахам, – ты не трус, ты много хуже. Тебе не хватило мужества и чести умереть, но не выдавать нас врагу. А теперь что? Мы в плену у вампиров? Мы потеряли бумаги? И мы не знаем, где часть церковников, в том числе Стефания!
Ронове молчал. Упрёк был справедливым. Он сам не знал, куда делась его собственная душевная твёрдость, почему он так малодушно рассказал всё, что знал, про бумаги, про предательство Церкви Животворящего Креста. Выходило, что Стефанию, Рене и Абрахама нашли из-за него!
–Твоя магия работает здесь? – Рене овладел собою. Деятельная натура жаждала действия.
–Да, – Абрахам отозвался с мрачностью, которая даже для него была слишком уж вычурной и очевидной.
–Так в чём проблема? – не понял Рене. – Сделай что-нибудь!
–Не получится, – Абрахам прикрыл глаза. Он чувствовал магию повсюду, она была в стенах, в полах и даже в потолке. Всё здесь было пропитано магией, и отовсюду какие-то силы, какие-то ручейки заклинаний стекались, продолжая питать и удерживать клетку. – Это как…
Он не нашёл сразу же определения. Сложно говорить с людьми о том, что им непонятно и не доводилось испытывать.
–Как пытаться вычерпать воду из лодки, не устраняя течь, – сравнение было не очень точным, но это было лучшее, что придумал Абрахам. – То есть, с каким количеством воды справиться можно, но течь не устранена и лодку заливает. Я могу пробить пару слоёв местной защиты, но здесь всё кипит от магии.
–И что делать? – Рене растерялся. Ощущение ему не понравилось. Он почувствовал себя беспомощнее, чем чувствовал себя прежде, ведь мало того, что он находился в плену у вампиров, так ещё и маг, на которого Рене так уповал, бессилен!
–Граф, – неуверенно начал Ронове, – он не выказал никакой агрессии, когда я ему рассказал про вас. Сказал, что это интересно и что он вернётся к этому вопросу. Я думаю, что нужно ждать его решения или аудиенции с ним.
Лучше бы Ронове молчал.
–А быстро ты друзей заводишь! – Абрахам не пытался даже скрыть свою ненависть. – Обвинил Стефанию в магической принадлежности, оставил её, а сам якшаешься с явным врагом! Ещё и нас сдаёшь ему от собственной трусости.
Абрахам рывком поднялся с пола, принялся мерить комнатку, ставшую тесной для троих, шагами. Был в раздражении и шаги не скрывали этого.
–А что мне оставалось? – Ронове рванулся следом. – Я не…
–Трус! – согласился Рене. Подняться он ещё не мог, утомление настигло его неожиданно и попадание под дурман ослабило от этого утомления ещё сильнее. – Теперь из-за тебя мы в плену у врагов, не имеем доказательств о своём деле и потеряли Стефанию. А ты думал о том, что её могли убить? Или нас могли убить? А ты уверен, что не убьют? Что все останутся живы? Да, на нас до этого дурмана было нападение, но это были наши…когда-то наши собратья. И мы справлялись. А о них ты не обязан думать, но ты не подумал ни о ком! Кроме, конечно, себя…
Рене осёкся, ему стало тошно от одного взгляда на Ронове. Он вспомнил, как выглядела и как вела себя Стефания в чувстве вины, как боялась взглянуть, как робела и как сама себя
