Герой

      - Следовательно, я нужен Богу для того, чтобы Ему стать Супер-Богом? Но это какая-то бессмыслица, нонсенс, ведь Он и так сверх всего того, что было, есть и будет. Неужели мы все, становясь на Его место, даем Ему шанс преодолевать Самого Себя?  Но таким образом мы только обессмысливаем Его Бытие. Стать Богом – это наша жертва? Бессмыслица. Смысл есть в том, чтобы Богу быть Богом, а нам быть нами в Нем. Там, в Нем места всем хватит, даже Люциферу.
        - Если так, то мы уже в Боге, будучи и там, в нашем мире, и здесь, в параллельном измерении. Тебе, Адама, непременно хочется быть в Самом Боге лично, собственным Я?
        - Естественно.
        - Для тебя. Но чем это отличается от того, чтобы быть Им?
        - Быть в Нем уже свободным духом, а не душой, заключенной в тело, - это не значит быть Им.
        - Но быть духом - пределом твоих мечтаний – это разве не быть Богом, ведь Он тоже Дух?
        - Он не просто Дух, Он – Дух духов.
        - Это как самосознание – сознание сознания?
        - При всей натянутости в смысле сравнений, Его скорее можно уподобить сознанию сознаний.
        - Бог вроде общественного сознания?
        - Опять нет. Он существует помимо духов, общественное сознание же не существует помимо наших сознаний в живом виде.
        - В случае духов живой вид есть духовный вид или вид Я?
        - Верно.
        - Значит, твой Дух духов есть Я многих Я или Я рода духов. Божественное Я есть родовой Я для всех духов? Тогда они есть его виды? В этом виде ты видишь себя в Царстве Бога, в раю?
        - Да, я вижу, зрю умом, в идее себя как духовное Я. Только так я понимаю себя, нахожу, узнаю, признаю в вечности.
        - Ну, в таком случае относительно тебя я спокоен.
        - Это почему?
        - Потому что мы заслуживаем то, во что верим.
        - Ты думаешь иначе?
        - Вот именно думаю, а не верю.
        - Я тоже думаю. Я говорил о понимании идеи Я, а не о вере в Я.
        - Разве? Ты с таким рвением убеждал нас в том, что станешь вечным духом, что мне показалось, что для тебя это больше, чем фантазия.
        - Да, это больше, чем фантазия. Я интуитивно знаю, что это так. Но только я не претендую на то, что это преображение у меня получится. Все зависит не только от желания, но и от умения быть Я, и от предлагаемых нам условий, в которых мы ныне находимся. Сколько мы пробудем здесь, в этом граде глупости.
        - Так ты хочешь набраться мудрости именно здесь, в этом глупом месте и положении? Не глупо ли так думать?
        - Во всяком случае, он верит в то, что может выбраться из тупика, в котором мы оказались, - поддержала Ева добрым словом Адама.
        - Я не думаю, что такая попытка имеет хоть какой-то шанс на успех. Естественно в таком положении срабатывает надежда как компенсация на выход. Последней умирает надежда на вечную жизнь как то, что будет лучше, чем есть. Я не говорю о том, что будет хуже того, что есть. Я не верю ни в рай, ни в ад. Но думаю, что будет так, как есть, пока мы не устанем сознавать себя и полностью отключимся.
        - Ну, неужели нельзя найти хоть какой-то выход из безнадежного положения? – воскликнула в отчаянии Ева.
        - Ева, не теряй духа. Это последнее испытание перед вечным покоем, - стал утешать ее Адам.
        - Вот именно вечным покоем. Нас ждет упокоение.
        - Хотя бы и так. Все лучше, чем это бессмысленное времяпровождение на границе бытия.
        - Вот именно. Мы находимся на границе сознания бытия. За границей нас ждет бесславная кончина, бессознательное существование в качестве ничтожных существ – теней самих себя. Греки были правы. После жизни нет полноценного существования. Это существование в царстве теней в таком виде, который может только привидится. Чем такое существование отличается от иллюзии, видимости существования в качестве привидения, видения в грезящем этим ничтожным существованием сознании?
        - И все же я надеюсь, что и в твоих бесплодных и сыпучих, зыбучих песках времени, под ярким солнцем, которое отражается от них, есть укромный, спасительный уголок для путников, бродяг времени – рай времени.
        - Неужели что-то может остаться в этом пекле уничтожения временем?
        - Еще как может. Не может не быть спасительной прохладной тени и легкого ветерка под сенью дерев, сквозь просветы в листве которых можно невооруженным глазом спокойно смотреть на солнце, на причудливую игру его бликов на листве. Оно освещает нам путь к этому раю и стоит в зените над ним как его хранитель.
        - Так за стенами города нас ждет выжженная пустыня? 
        - Думаю, что да. Это и есть наш ад, где как на раскаленной сковородке ждут демоны, чтобы испытать на прочность наш холодный рассудок. Если мы выдержим это испытание, то нас ждет ночь в пустыни. Она станет испытанием для нашего разума, его ровного горения. Вот тогда есть большая вероятность для того, чтобы сойти с ума, потерять свою меру смысла, - образно, но сурово пояснил Адам.
        - Да, в твоих словах есть поэзия человека, который не отчаялся верить в то, что думает. Понимаю, чтобы верить, так сказать, - заметил, усмехнувшись, Иисус. – Нет, нам дается эта сказка для утешения, для украшения, декорации нашей скучной и тягостной жизни. В таком утешительном интерьере мы и тешим себя, свое самомнение. 
        «Вот такой получается герой, но с дырочкой в правом боку», - скажу от себя, как от автора. – Кто прав, кто не прав, - не берусь судить. 
        - Наши легендарные предки – Адама  и Ева – жили в этом раю? – с интересом спросила Ева.
        - Нет, то был  животный, земной рай, я же говорю о небесном, духовном рае.
        - Чем же там они занимались?
        - Они жили не среди ангелов на небе, а были на земле. Но тогда на земле они действительно жили, а не выживали, как мы. Там не было борьбы за свое, обособленное существование. Они жили рядом с Богом у древа жизни. Это живое древо росло до неба. В его кронах скрывались ангелы. Они не работали, в поте лица, и в муках не рожали, как и не занимались плотскими удовольствиями, которые скрашивают у нас жизнь, полную забот и хлопот в поисках хлеба насущного.
        - Как быть с эволюцией, смутные контуры которой просматриваются в днях творения.
        - Дни или циклы творения нам кажутся звеньями эволюции с точки зрения естественной истории.
        - Меня только смущает то, что как медитация может послужить приближению смерти? – вдруг спросил Адам как бы самого себя.
        Наступило молчание. Собеседники Адама ждали, что он ответит на свой вопрос. Но Адам молчал, не зная, что ответить. И тогда Иисус предположил, что медитация может дать случайный повод к смерти. Вот только то, что он назвал экзистенциальной медитацией может быть причастной к смерти, но не как ее причина, а как ментальное сопровождение.
        - Да, может быть и так, - оживился Адам. – С самого начала пребывания в этом параллельном мире меня не отпускает впечатление того, что я уже не тот и все вокруг другое, как будто я оказался по ту сторону зеркала, в зазеркалье. Я смотрю на происходящее и на самого себя как проходящее, преходящее. И это наблюдение дает мне основание полагать свое существование, а заодно и ваше призрачным.
        - Да, тебя не обманывают твои чувства, - согласился Иисус с адамовой версией толкования событий. -  Только мы находимся не в другом мире, а в другом измерении этого мира – измерении не-бытия, так сказать. Это измерение перехода из одного состояния мира в другое.
        - Нечто подобное буддистскому состоянию «бардо»?
        - Вроде него. Это состояние тех, кто склонен был к ментальной жизни в прошлом, предсмертном существовании.
        - Значит, мы «живые трупы»? – с огорчением в голосе спросила Ева.
        - В твоих устах, Ева, вопрос вполне уместен. Кто, если не ты, могла задать такой вопрос. Да, мы уже мертвы. Но мы еще и живы для нового рождения. Вот в каком мире - покажет будущее, - пояснил Иисус.
        - Но почему мы оказались в граде дураков?
        -  Потому что умереть для умного человека – это оказаться в дураках. Во всяком случае, другого объяснения у меня нет, - заключил Иисус.
        На этом, любознательный читатель, нам пора оставить героев этой печальной повести наедине с их судьбой. Здесь они находятся уже вне зоны досягаемости наших предположений и описаний. 
     

   
       
 
                                 

.