Много веков назад на планете Элия жила раса титанов, обладающих великой мощью и энергией, пока на ней не случился взрыв. Кто знает, почему он произошёл? Некоторые считали, что потоки сильнейших энергий, которыми обладали титаны, и послужили причиной для взрыва, но было ли это так — никто не знал наверняка. Раса погибла, но каким-то чудом удалось выжить одному из них. Элиос остался один на планете, на которой все его соплеменники погибли. Он был самым прекрасным и сильным среди других титанов.
Титан оплакивал погибших, а после принялся восстанавливать планету; он не утратил свою силу и энергию и с их помощью принялся за дело. На обгоревших обломках снова выросли прекрасные сады, расцвели благоухающие цветы. Но жить одному на планете, пусть и расцветающей, было невыносимо одиноко и тогда Элиос начал творить. Творить прекрасных талантливых созданий, которые хоть и не обладали мощью и энергией титанов, были не менее способны и привлекательны.
По своему образу и подобию Элиос создал приближенную к себе касту элиотидов невероятной красоты, утонченности и талантов. Элиотиды были похожи на Элиоса — белоснежные густые волосы до самого пола, а в глазах — извечные знания космоса. Они жили во дворце Элиоса, как самые приближенные к нему создания. Все остальные жили за пределами дворца, но были также счастливы, прекрасны и талантливы, хоть никто из них не обладал внешностью элиотидов.
Элиос стал правителем Элии, но по умолчанию титан считался богом, создавшим всех и вся. Один раз он собрал всех своих созданий и показал им громадный хрустальный шар, который крутился, отражая в себе вселенные.
— Смотрите внимательно! — сказал титан. Все смотрели на хрустальный шар. — Сейчас вы увидите, как живут и страдают создания на других планетах и осознаете, насколько вам повезло. Смотрите: болезни, насилие, голод, войны, убийства.
Перепуганные жители Элии вскрикнули в ужасе.
— Рождение в муках, кусок хлеба в поте лица, страдания, боль и за ними смерть — черви, пожирающие ваш гниющий труп...
Элийцы издали испуганные возгласы, а один из элиотидов упал в обморок, увидев в хрустальном шаре сцены насилия и смерти.
Элиос посмотрел на них, его глаза излучали вселенские энергии, они не были какого-то определённого цвета, один цвет тут же сменялся другим.
— Ах, да, ещё — старость. Ваше тело становится дряблым, убогим, морщинистым, вы теряете последние силы на пороге смерти.
— Хватит! Хватит! — закричали жители, которых обуял чудовищный страх.
Сжалившись над ними, Элиос остановил шар.
— Я не спроста показал вам все эти ужасы — так живут создания на других вселенных, а теперь посмотрите и сравните, как живете вы. Все вы одинаково прекрасны и талантливы, хоть и все вы разные. Вам не известно, что такое войны, болезни, голод, старость и смерть. У вас есть возможность жить в мире и гармонии, развивая свои таланты. Но! — Элиос поднял вверх указательный палец с древним кольцом-печатью. Элийцы затаили дыхание. — Все, что я прошу взамен — не нарушать моих законов. Кто посмеет ослушаться — будет низвергнут туда — он указал на шар, в котором недавно вращались вселенные, наполненные болью и ужасом, жители вскрикнули.
— Мы никогда не ослушаемся тебя!
На прекрасном лице Элиоса отразилась легкая улыбка.
— Я рад слышать это, элийцы! Я верю в вас и надеюсь, что вы докажете мне свою преданность.
— Да, Создатель! Мы любим тебя!
Законы Элиоса были нанесены на каменные скрижали и установлены на площади Правосудия.
Густые белоснежные волосы Элиоса были стянуты сзади несколькими золотистыми ленточками и лишь две длинные белые пряди ниспадали на лицо. Его одежды также были ослепительно белыми, на плечах красовался плащ с золотой каймой.
— На этом все, элийцы, возвращайтесь в свои дома, начинается праздник равноденствия! Прочь печаль, празднуйте и веселитесь!
Жители одобрительно загудели, переключившись от ужаса жизни на других вселенных к веселью праздника.
— Пойдём, Калео, — сказал Элиос, слегка повернувшись к своему приближенному элиотиду, который был его правой рукой, сопровождал на всех мероприятиях и угождал во дворце. Калео — был молодым парнем с такими же белоснежными волосами как у Элиоса и всех элиотидов, он беспрекословно выполнял все приказы титана.
— Да, Создатель, — опустил глаза Калео. Элийцы приветствовали Элиоса радостными возгласами.
— Калео, — обернулся к элиотиду Элиос, — ты верой и правдой служил мне и заслуживаешь немного отдыха. Я отпускаю тебя на праздник равноденствия, отпразднуй и повеселись.
— Создатель, позволь мне остаться с тобой, — робко проговорил парень и на белой коже его появился легкий румянец. — Я в любой момент могу понадобиться тебе.
— Я ценю твою преданность, но все же...
— Создатель, позволь мне остаться с тобой, если можно, — проговорил парень, опустив глаза.
— Что ж, хорошо, если ты так хочешь.
Но любимцем Элиоса был не Калео, а другой элиотид, самый прекрасный среди всех: утонченный, талантливый, лучший из лучших — Микэль. Элиос баловал своего любимца, позволяя ему почти все.
Когда титан в сопровождении Калео вошёл во дворец, он услышал смех — Микэль дурачился со своим лучшим другом Дорисом. Увидев Элиоса, они прекратили смеяться.
— Элиос, — сказал Микэль, — а можно мы с Дорисом сходим в город? Мы хотели бы посмотреть, как в городе будут праздновать день равноденствия.
— Хорошо, — ответил титан, — я доверяю вам, вы можете сходить в город, но слишком долго не задерживайтесь.
— Спасибо! — крикнул на ходу Микэль и они с Дорисом, наперегонки, побежали к выходу, их смех уже доносился за дверями покоев. Калео осторожно снял плащ с плечей Создателя.
— Я устал, — сказал титан, умостившись на своём ложе.
— Принести тебе амброзии? — спросил парень, робко стоя с плащом в руках.
— Да, пожалуй амброзии, спасибо за заботу, Калео.
2
— Анрэй, собирайся в город, хватит здесь киснуть, сегодня же праздник! Празд-ник! — Эиринн заглянул в комнату друга через открытое окно. Пряди его медовых волос упали на плечи, покрытые лёгким плащом зелёного цвета, скреплённый на груди небольшой простенькой фибулой в виде цветка. Цвет этого плаща очень подходил под цвет глаз Анрэя, таких же красочно-зеленых. Эиринн посмотрел на друга. Темно-каштановые волосы Анрэя были собраны на затылке, в них он засунул длинную деревянную шпильку, которая держала всю конструкцию.
— Я занимаюсь чертежами новых построек, — ответил Анрэй, подняв на него свои зеленые глаза.
— Давай только не в праздник! — Эиринн подтянулся и залез в окно, спрыгнув в комнату. — А еще я достал немного амброзии. Собирайся, пойдем праздновать в город.
— Ближний свет.
— Пока дойдем, праздник будет в разгаре. Я тут подумал, что этот мой плащ так хорошо подходит к цвету твоих глаз, так и просится к тебе на плечи, — Эиринн расстегнул фибулу, снял с себя плащ и накинул его на парня.
— Знаю, не отстанешь. Ладно, идём, — Анрэй вытащил из волос деревянную шпильку и длинные каштановые волосы бурным фонтаном обрушились на прикрытые зелёным плащом плечи.
Элиос принимал ванну и Калео помогал ему тереть спину. В который раз он видел обнаженный торс титана и в который раз был скован смущением. Тело Элиоса было идеальным, крепким, без единой лишней линии. Что за мудрый художник создал такую совершенную красоту? Калео неловкими движениями убрал длинные белоснежные волосы титана в сторону. Когда он касался кожи Элиоса, его руки дрожали.
— Твои руки дрожат, Калео, наверняка ты переутомился. Иди, отдохни. Я попрошу кого-нибудь другого втереть в мою кожу фиалковое масло.
— Нет, нет, тебе показалось, я в порядке, я справлюсь, — растерянно проговорил элиотид, — я все сделаю так, как тебе нравится.
— Хорошо, — титан вышел из воды. Калео приготовил большое полотенце, чтобы вытирать своего повелителя. Все его движения были очень осторожными, почти нежными, будто Элиос был большой хрупкой куклой, которая в любую минуту может сломаться.
Титан растянулся на ложе. Калео уже достал баночку ароматного фиалкового масла, чтобы умастить им его кожу. Парень всеми силами старался унять дрожь в руках, касаясь кожи Элиоса, краснея, если его взгляд падал ниже, чем следовало бы.
— Ещё нужно приготовить мои праздничные одежды и заплести в мои волосы гортензии, я попрошу кого-нибудь.
— Твои одежды уже готовы, Создатель, — отозвался парень, — и я приготовил самые свежие гортензии, чтобы заплести их в твои волосы.
Элиос был удивлён.
— Спасибо тебе, Калео, что так добросовестно служишь мне и чутко заботишься.
Счастливая улыбка озарила лицо юного белокурого прислужника. Одно слово благодарности от повелителя — и в его душе начинался праздник. Калео делал все для того, чтобы ему угодить, можно сказать, ради этого он и жил. Но титан всегда предпочитал общество своего любимца, Микэля, и тогда Калео, пытаясь скрыть досадную обиду, запирался в своей комнате.
— Как хорошо, что нам наконец удалось вырваться из дворцовых стен! — сказал Микэль, допивая амброзию. — В последнее время они вызывают у меня сущую скуку. Хочу шума, праздника, приключений!
— Есть ещё, — сказал Дорис, показывая на бутылку с амброзией.
— Посмотри, как на нас все пялятся! Будто мы не от мира сего, — захмелев от амброзии, Микэль громко рассмеялся.
— Они думают, что элиотиды не могут ходить среди них, как простые элийцы, — рассмеялся ему в ответ Дорис, тоже захмелев.
— Они оборачиваются на нас, будто мы какой-то диковинный экспонат! А куда мы идём? Уже почти темно.
— А куда глаза глядят! — ответил Дорис. — Пить и веселиться!
Кто-то сыпал из окон домов лепестки роз и они застряли в длинных волосах Микэля.
— Смотри, забегаловка какая-то, — сказал Дорис. — Давай зайдем туда и посмотрим как празднует праздник эта деревенщина. Уж явно не как в наших дворцовых палатах.
— Да уж конечно. Деревенщина, — повторил Микэль и расхохотался. — Ты только посмотри, во что они одеты! И наверняка амброзия здесь самого низшего сорта.
— Сейчас и проверим. Когда ещё появится такая возможность — от души посмеяться.
Микэль и Дорис уселись за деревянные столики прямо под открытым небом, отсюда можно было смотреть на загорающиеся в нем планеты и звезды. Хозяин заведения понял, что перед ним приближенные Элиоса, элийцы самого высшего ранга, был очень удивлён и почтительно склонил голову.
— Чего желаете?
— Нет, нет, мы пока просто посидим, — ответил Микэль. — Я не рискну пить здешнюю амброзию, — шепнул он Дорису. Дорис достал бутылку своей. Микэль продолжал смеяться.
— Хочу ещё амброзии, — сказал Эиринн, — Анрэй, не будь занудой, давай зайдем на минутку, что за праздник на трезвую голову?
— Ладно.
Анрэй вошёл в заведение следом за другом и, случайно взглянув на деревянные столики, встретился глазами с Микэлем, который с любопытством разглядывал посетителей. Почему-то в эту секунду будто с ног на голову перевернулся весь мир. Анрэй толкнул Эиринна в плечо:
— Смотри!
— Что случилось?
— Посмотри, что за невероятной красоты создания сидят вон за тем столиком? Я никогда не видел ничего подобного.
— С ума сойти... — проговорил Эиринн, —
