похвастался приятелю Коле Кистенёву и рассказал о приключениях своих и Вовкиных с бабушками:
— У Вовки бабушка дала и даёт, а у меня наотрез отказала.
Тут и Коля разоткровенничался:
— А моя бабуля дала, полночи уговаривал, к утру сдалась. «Ладно, — говорит, — бери меня…и без разрешения, так мне проще перед совестью оправдаться, вставляй уж свой стоячий мне в п…, полночи мне в бок да в ляжки тыкал… Но только раз, — говорит, — и то потому, что знаю, что это по окончании школы подарок». А повторить — ни в какую: делает вид, что ничего не было, намекает — ищи тётю помоложе.
(Тут надо заметить, что наши бабушки — не дряхлые старушки, им всего чуть за пятьдесят, вышли замуж в четырнадцать, рано лишились мужей и лет 20 не имели мужчин, поэтому п… у них была как у тридцатилетней. А некоторые внуки возмужали уже в 14 и не боялись попросить у женщины, старше лет на 40. Другие мальчики получали первый интим-опыт только в 17–18, некоторые и в 30. Про тех, у которых первой и единственной была жена, мы здесь речь не ведём. Их хотя и большинство, но они неинтересны писателям и поэтам: ни песен про них не поют, ни романов не сочиняют.)
В нашем селе Сваслейка стало известно достоверно о двух случаях, когда первой женщиной недоросля стала его молодая бабушка. Оба партнёра в этом признавались очень кратко, буквально одной фразой и оба с гордостью об этом подвиге. Я как щелкопёр это событие романтизировал, поэтизировал, разукрасил подробностями и мысленными диалогами, у них-то всё молча было. Бабушка могла лишь похвастаться ровесницам: бабоньки, согрешила я, вчера на печке Ванятке дала, раздвинула ножки... И никаких подробностей, как всё было.
Тоже и Ванятка мог всего лишь гордо сказать свестникам: а я вчера на печке бабе Нюре вдул. Почему вчера? Повзрослел, гормоны заиграли, впервые у него встал, рядом баба и ...словами не может объяснить: ну я к ней-а она...я тогда-а она...я так-а она этак...
Так что недоросли не парьтесь, не комплексуйте, отбросьте предрассудки, стыд, робость и смущение. Если утром впервые у тебя встал, а рядом только родственница любого возраста и телосложения, (ну может возраст ограничен от 15 до 75, а габариты- нет) решительно вперёд: кончил в тело, гуляй смело.
Так вот и Коля полагает, что на свою бабулю особой надежды не возлагал, может, получится как бы нечаянно, случайно, а не получится — найду другую. За день до окончания школы Матрёна, стала говорить, что завтра придут три тёти, чтоб его поздравить и стала показывать, как это бывает с женщинами. Не думал не гадал, как всегда, возились на печи, толкались, смеялись.
— Я ёрзал у неё на животе, ни на что не надеясь, ляжки у неё всегда были сжаты, повозимся, как было не раз и по местам и вдруг раз, она раздвинула ляжки, промежность вывернула, как бы подставила вход—и чудо- мой х… вдруг среагировал на это, затвердел и заскочил ей в п…, а там так тепло, уютно и сладко; мы затихли на миг, опасаясь, кто б не увидел, что мы склещились — в смысле, что я вцепился в неё с такой силой, что клещами не оторвать. Во мне проснулся зверь и какое-то буйство: е…, только е… хочу, и боле ничего и никаких гвоздей; воображаю, что это никакая не бабуля, а развратная, но такая желанная баба. И я е… её по-настоящему, как мужик бабу, как солдат молодку после трёх лет воздержания, я засаживал х… ей в п… с таким остервенением, что она шептала: «Да поспокойней ты, Коленька, успеешь ты всё, всё ты получишь, кончить дам в себя, но только раз, так я решила, темпераменты у нас не совпадают, тебе больше Марфа подойдёт, будут у тебя ещё много женщин, это сейчас тебе кажется, что я самая-самая . И больше почему-то не даёт, к моему огорчению, возможно, напугал бесшабашным напором, но ведь первый раз же, потому и с катушек съехал.
Блаженство от первого раза было столь сильно, что Коля, кончив, не стал вынимать, а замер вместе с партнёршей, она тоже выжидала: почему не вынимает, до сих пор все партнёры сразу вынимали и откидывались набок. А он вдруг почувствовал, что х… затвердел снова прямо там, и вставлять заново не пришлось, и он повторил.
Потом они спорили сколько раз было, она настаивала:
— Дала тебе, обормоту, всего один раз, ты поймал мою «жар-птицу», да не удержал, доверие не оправдал. Я-то, наивная, предоставила тебе в полное распоряжение моё самое сокровенное сокровище с драгоценностями, а ты за один раз всё разграбил.
Он не понимал столь заумных речей и аллегорий и возражал:
— А я поимел тебя два раза, потому что влил тебе прямо в п… свою силу и был счастлив донельзя, и навсегда тебе благодарен за прекрасные два часа, когда услаждался твоим телом, и готов е… тебя ещё много-много раз, и не понимаю, почему ты против.
Пророчество Колиной бабули не сбылось: много было потом у него женщин и молодых и постарше, но лучше первой, бабушки Матрёны, не было. Когда бы не заходил разговор о бабах, вспоминал только её. Не помнил ни лицо, ни груди, ни ляжки, ни попу, только п...: лучше так и не встретил, не судьба. Именно ОНА его заколдовала, очаровала и пленила, это иррационально, умом не понять и не объяснить словами.
Ой,братцы,пропал,
Бедная головушка:
Раз дала и перестала
Лет за сорок тётушка!
Кто тут прав?
Обсуждал это с одним скептиком, и он заявил: да я бабушку и одного раза не стал бы, разве что после трёх стаканов.
Ну что ж, а юному Коле и без хмеля так понравилось с опытной зрелой дамой, что готов был всю ночь не вынимать и сделать именно эту п… постоянной любовницей, да партнёрша с печки сбежала после второй «палки» и наотрез отказалась повторить.
Она хоть и спорила, да знала, что дважды позволила ему кончить в тело, а сколько раз сама кончила, история умалчивает...
Главную причину отказа повторить объясняла так:
— Согрешила, поддалась искушению, бес попутал, теперь буду замаливать грех…Не думала и не гадала, что так повернётся. Знала о традиции поощрять юношей по окончании школы интимом, но не со мной же он будет отмечать окончание школы. Три тётушки помоложе меня обещали для этого попозже подойти и сказала я ему об этом: мол, которая понравиться, та и останется ночевать и ляжешь с ней. И всё пошло не так: за день до окончания школы взялась объяснять и показывать, как будет у него в первый раз, что ему делать, что она будет делать. И всё это на печке. И вдруг нашло на меня, какое-то наваждение, я потеряла берега: инстинкт соития оказался сильнее воли и рассудка, стоило всего лишь раздвинуть ляжки, чтоб показать, как это будет, и в тот же миг я почувствовала его х... в своей пи..., чего двадцать лет не бывало, и вот уже он е... меня яростно и буйно и никаких тётушек ждать не хочет.
Сама виновата, ну случайно получилось, один раз дала, замолю. Но он хочет сделать меня полюбовницей. А этому не бывать никогда, на печи вместе не будем и нигде вместе спать не будем, помоложе найдёт для этого, как это всегда бывает.
— Ой, Катя, какая же я несчастная с мужиками, — продолжала Матрёна, — что ни сделаю, всё невпопад. А мужики ведь какие: стоит ляжки раздвинуть и попалась: не успеешь хосподи помилуй сказать, а он уже засадил. Был у меня один шутник в молодости, придёт за этим и первый вопрос: «засадил не заходил?»
— Да нет, Матрёна, счастливая ты: такая разница в возрасте, а тебя такой молоденький полюбил с первого взгляда, ой, с одного раза; жизни не мыслит без твоей п... На твоём месте не стала бы я так резко обрывать ваше трепетное взаимное желание. Дай ты ему ещё раз-другой, второй раз всё будет по-другому, спокойно, деловито, буйство и прыть уйдут, опыт придёт, остынет он, перебесится и сам попросит пригласить этих трёх тётушек и не с одной, а с каждой переспит. А пока е... с ним без оглядки на правила, запреты, стыд и грех.Плотская любовь быстро угасает И будете с Колей общаться будто и не было ничего.
А грехи как считать? Ежели несколько раз, но с одним мужчиной, считается за один грех.
И тётя Катя продолжала её успокаивать:
— Да не казнись ты, Матрёна, — житейское дело, не ты первая с внучком пошалила. Я тоже недавно дала внуку, ты на печке, я на речке…И тоже случайно, по наваждению, никогда такого не было, да вот опять. Правда, не родному, просто по возрасту во внуки годился.
Загораю на песочке на Оке, вроде никого, а отрок рядом пристроился. Так и раньше было, да не стеснялась я мальчишек, иногда приставали: дай разок, отвергала всегда — и быстро отходили. Поэтому, как всегда, выхожу из воды, на ходу снимаю трусы и лифчик, чтоб отжать, просушить и полежать голышом, и почувствовала разницу: ранее мальчишки любовались моими необъятными сиськами и боялись опустить глаза ниже, а этот сразу вперил взгляд ниже и не отводил глаз от моего заросшего кустистого рыжего волосатого лобка. Взгляд его проникал глубже, прямо в мою лохматку, и уже прелюбодействовала я с ним в мыслях своих, и под ложечкой ёкнуло: что-то будет, похоже, мне не справиться с искушением, и если этот молодой человек через минуту не будет меня е…, через две я уже справлюсь с наваждением и не дамся.
Батюшки, крадётся, как кот за мышью, и мы обменялись взглядами. Его глаза говорили: «О, моя богиня, моя Афродита, молю об одном поцелуе, позволь хотя бы раз поиметь тебя, дай моему несчастному юному х… познать твою нежную, недоступную простым смертным п… богини, иль умру, брошусь в омут с головой...»
Я мельком взглянула на его прекрасное, готовое к бою «орудие» и отвечала глазами: «Мой юный рыцарь, я спасу тебя от преждевременной смерти, смелее суй свой «меч-кладенец» в мою «пещеру Соломона» и забирай все её сокровища, то воля неба, я твоя...»
Хоть сам он был мал, да член у него был удал, настоящий полковник; и я поплыла, раздвинула свои шикарные дебелые ляжки (некоторые мужики боялись, что не достанут до п… через такие мои габаритные ляжки; как они не правы, раздвигаю их пошире — и входные губы как на ладони; смотри-смотри, п… моя открыта, тебе открыта одному; ну а кончил в тело — гуляй смело). И его ещё не познавший женщину х… разбушевался в моей видавшей виды, но ещё тугой, плотной и горячей п…. Слов не было, но мне казалось, он шепчет: «Ты у меня первая, ты самая красивая и самая желанная... И я навеки твой...»
И началось... Та ещё картина, достойная кисти великого живописца: при свете солнца яркого на берегу реки в кустиках на песочке застенчивый мальчик-ангелочек, на вид лет двенадцати, деловито, по-взрослому страстно е… огромную голую бабу лет за пятьдесят, с пышной упругой задницей и огромными тугими титьками (мужчины называли меня ардатовской Венерой, хотя я вдвое крупнее этой бабёнки), и тишина, и ни души вокруг... Только слышно «подь-полоть» перепелов... А мне слышится: «Е…, е… п… этой курвы-пышки без передышки, не останавливайся...»
Трижды поимел меня: сначала, как водится, робко, на песочке, я на спине, потом уже в воде, смелее. Я в реку, он за мной, прижались, начали целоваться, и вода забурлила кругами. Я повернулась на живот, отклячила попу, и тут не сплоховал, нахально поимел меня через жопу, габариты которой его ничуть не смутили, чего не скажу о некоторых взрослых... И исчез, словно и не было, и больше не встречался.
Да и двенадцать ли ему было, пожалуй, все шестнадцать. Вот он, герой нашего времени. Такие люди нам очень нужны — демография, понимаешь. Не только имя, но даже слова не сказал и как меня зовут не спросил, а это ещё
