в шутку занемог…
- Это не по теме. А еще? Давай думай скорей, а то твоя очередь подходит.
Витя замолчал, напрягся, заставил мозг работать в ускоренном режиме. Компьютер, напрягаясь - нагревается. Витя тоже, вроде, согрелся. Мысли растопились, потекли веселей. Но не одним потоком, а все как-то вразнобой. Правильное русло не находилось…
Маша нервно топала ногами:
- О-о-ох… попали мы как кур во щи… из огня да в полымя… - Маша проговорила пословицы и замолчала, проверяя – угадала или нет. Земля не задрожала, значит, не угадала. Продолжила причитать: - Если здесь выживем, больше ни за что и никогда… ни в один квест смертельно опасный… только в развлекательный…
- Но ты же сама хотела встряхнуться.
- Встряхнуться, но не повеситься же… Витя, думай быстрей!
- Давай думать вместе. Твои идеи, моя логика. Только успокойся. Я в спешке теряю идеи.
Маша прекратила топать.
- Хорошо. Давай думать логически. Тебя, значит, Федотом зовут. Вспоминай что-нибудь про…
- Вспомнил! «Про Федота-стрельца, удалого молодца». Любимая сказка моего папы. Он ее часто вслух читал. Я ее раньше всю наизусть знал. Теперь только начало помню.
- Ну давай хоть начало. Только быстрей. Вон твой конвоир уже идет. Если сказка не поможет… - Маша крепко-накрепко обняла Витю, закрыла глаза и решила: всюду вместе – или на виселицу, как стрельцы, или в Сибирь, как декабристы, или в другую картину, как идио…
Витя перебил ее мысли, зашептал скороговоркой:
- Целый день генерал
Ум в кулак собирал,
Все кумекал в поте лица –
Как избавиться от стрельца.
Да в башке мысли
От напряга скисли…
Сработало!
Их опять затрясло, закружило, понесло…
…и поставило на землю. Маша ощутила резкий, зимний ветер, который продувал насквозь. Залезал за пазуху, обещал «быстро и бесплатно» организовать пневмонию. Заползал между ног, гарантировал «качественно и надолго» застудить придатки. Залетал в уши, передавал «привет» от менингита. Замораживал ступни - «здравствуйте, я ваш цистит».
Букет болезней, слишком серьезных для Машиного возраста. А что это на грудь давит? Потрогала задубевшими пальцами - лямка на груди. За эту лямку она тянула что-то тяжелое, неподдающееся.
Она в картине «Бурлаки на Волге»?
Непохоже. Там лето, река и баржа. А тут зима, снег и… бочка – выше ее ростом, обросшая сосульками. Бочку сзади подталкивал кто-то, одетый не по зиме. Рядом, согнувшись в три погибели, тянули лямки еще двое. Справа от Маши незнакомый парень в потрепанном картузе и заношенном пальтишке. Справа от него… Витя! В картузе с дырками и пальтишке с чужого плеча.
Ясно. Они в картине «Тройка». Художник Перов. Маша запомнила, потому что плакала над его картинами - он слишком достоверно изображал детей, тянущих лямку сиротской жизни. Обличитель жестоких нравов. Создатель впечатления безысходности.
Безысходность особенно удалась. Маша погрузилась в пессимизм и безнадегу. Ощущала себя не человеком, но ледяной статуей – если упадет, рассыплется на мелкие кусочки.
А нельзя было Перову одеть детей потеплее, хотя бы незаметно для зрителя?
Нет. Тогда они выглядели бы не измученными, а вполне довольными. Исчезло бы впечатление обличения. К тому же художник давно умер, ему претензии не предъявить. А вот Волшебнику – да. Мог бы предупредить. Мол, несмотря на всеобщее потепление климата, готовься к суровой зиме. Захвати из предыдущей картины шубку, шапочку да сапожки на меху – они наверняка у жены стрельца где-то в сундуке припрятаны.
Опять нет. Тогда Маша не вписалась бы в ЭТУ картину…
Господи, и зачем она во все это вписалась?
Ладно. Нечего вопрошать неизвестно кого, надо вопросить соседа по лямке. Перов писал его с настоящего мальчика. Которого, кажется, звали Васятка.
- Слушай, Васятка, - проговорила Маша невнятно. Язык еле ворочался, к тому же ветер уносил слова в противоположную от адресата сторону. – Давай передохнем, в кафешку сходим, чаю горячего попьем…
Мальчик остановился – так резко, что санки с бочкой едва не наехали на всех троих.
- Какой я тебе Васятка? С дуба рухнула? Я Роман Полянский с Рублевки. Золотая молодежь. Вам нищебродам не чета. И вообще. Рот закрой, а то простудишься.
Маша немного опешила от его высокомерной тирады и начальственных ноток. Быстро пришла в себя и вопросила нагловатым тоном:
- А ты че тут раскомандовался? – Она умела и на грубость, и на вежливость отвечать тем же. – Тебя тут хозяином положения никто не назначал и особыми полномочиями не наделял. Мы здесь все равны. Трое в одной упряжке, как лебедь, рак да щука.
- Это из какой песни?
- Это из басни. А ты, видно, не особо грамотный? – продолжала наезжать Маша.
Тут опешил Роман. Он в интеллектуальных дискуссиях был не силен, зато силен козырять происхождением.
- Да ты знаешь – кто у меня папа?
- Интересно кто: муж кинозвезды, любовник королевы, культовый режиссер, начальник банка?
- Директор кладбища!
- О, это заметная фигура на культурном небосклоне столицы, - продолжала насмехаться Маша.
Ее словесные нападки подрывали уверенность Романа в своей исключительности. Ничего не оставалось, как внести самый веский аргумент в доказательство папиной важности.
- Да ты знаешь – с кем он был знаком?
- Думаю, с величайшими людьми, – ироничным тоном сказала Маша. - Но подозреваю – после их кончины…
- Реб-б-бята, - вмешался в дискуссию Витя. В пальто на «рыбьем» меху он замерз до зубной дроби. – Д-д-давайте…
- …жить дружно, - закончила Маша его предложение и начала свое: – Давайте действовать согласованно. Кстати, ты с нами или сам по себе? – Вопрос Роману.
- Конечно, с вами. Ты, вижу, девушка шустрая… и довольно симпатичная. Когда все это закончится, может, сходим в ночной клуб, вискарика хлопнем, потанцуем интимно…
- Прекрати кадрить Машу, - тихо, но твердо сказал Витя и даже забыл про зубную дробь. – Иначе хук под ребра и кулак по черепушке.
Роман понял, что близок к позору, сник.
- Да ладно… Я же пошутил…
- Шутки в сторону, - строго сказала Маша. - Лучше обсудим повестку дня.
Как-то само собой получилось, что она заняла пост командира, остальным отвела роль рядовых. Рядовые не возражали. Роман боялся перечить, чтобы еще сильнее не опозориться и на хук не напороться. Витя боялся перечить, чтобы не подрывать авторитет Маши перед нижестоящими, не расстраивать ее и не потерять еще до свадьбы.
– Итак, на повестке два варианта спасения из этой мясорубки… вернее – морозилки. Или мы быстренько придумываем подходящую поговорку про тройку и переносимся дальше. Или сначала идем куда-нибудь в теплое местечко погреться-поесть-попить-в туалет сходить. А потом уже займемся придумыванием – на свежую голову. Вернее, на теплые ноги… То есть на сытый желудок.
- Я согласен, - быстро сказал Роман. Он уже понял: возражать – себе дороже, лучше идти на поводу.
- Я тоже согласен, - сказал Витя и на всякий случай спросил: - А что с бочкой? Кто будет ее тянуть-толкать?
- Никто. Она сама поедет. Тут как раз под откос.
Маша сбросила лямку, отошла в сторонку. То же самое сделали Витя и Роман. Сани покатили сами - сначала неохотно, потом быстрей-быстрей. Человек, который толкал бочку сзади, встал на полозья и тоже покатил.
- Не забудь потребовать зарплату в тройном размере! – крикнула Маша вслед. – А мы пойдем другим путем. Вон вывеска виднеется. И огоньки в окнах. Наверное, гостиница.
Пошли на огоньки. По дороге вспоминали поговорки про тройку.
- Наговорить с три короба, - начала Маша. - Заблудиться в трех соснах. Обещанного три года ждут.
- Третий – лишний, - сказал Витя и со значением посмотрел на Романа.
Тот почувствовал себя неуютно. Надо тоже что-то в тему сказать, иначе он действительно будет лишним и ненужным. В голову, как на зло, ничего подходящего не приходило. Обстановка неподходящая: в уши дует, в сапогах хлюпает… Кстати, про сапоги.
- Три сапога – пара! – выпалил Роман и восхитился собственной находчивостью. Выпятил грудь от гордости - вот бы папа его сейчас видел…
- Отлично! – сказала Маша без улыбки. – Если мы так будем угадывать, до следующего Нового года отсюда не выберемся. Эх ты… Рома…
- И кто тебя только в культурный квест отправил? – спросил Витя. - Ты же в картинах разбираешься как дальтоник в цветах радуги.
- А мне облегченный вариант предложили.
- Для дебилов?
- Для мажоров.
- Не вижу разницы. И что же от тебя требовалось угадать?
- Автора картины.
- Но это же для тебя непосильная задача. Все равно что заставить обезьяну выучить стихи. Нам с Машей еще удалось бы назвать кое-кого из художников…
- А мне надо было угадать только первую букву фамилии. Я не дурак. Начинал каждый раз называть буквы по алфавиту, когда-нибудь добирался до нужной. И перескакивал. А в этой картине вы мне помешали. Погоди. Дай проговорю алфавит, может, получится. А, б, в…
- Говори сразу П! – сказала Маша. - Перов.
- Погоди. Мне уже и не хочется так быстро с вами расставаться. Только подружились, общие темы для разговора нашли…
- Пришли! – сказал Витя сквозь зубы. Челюсти едва разжимались. – Постоялый двор…
- Скорее трактир, - сказала Маша и остановилась перед входной дверью. Над ней висела вывеска «На Воскресенской», за ней слышались пьяные голоса и песни под гармошку. - Здесь нас примут с радостью, обласкают, обогреют…
- Отберут последнее и с радостью выставят на улицу, - со знанием дела сказал Рома. – Как в фильме «Трактир на Пятницкой». Мой дедушка там снимался. В роли лакея. Рассказывал - в старые времена трактиры были логовом воров, убийц и пьяниц.
- Да что у нас отбирать? - вопросил Витя. – Золото-брильянты?
- У Маши – честь, у нас – почки на продажу. Да мало ли что у живого человека отнять можно…
- Погоди со своими страшилками, - перебила Маша. - Дай подумать.
Будучи командиром отряда, она ощущала ответственность за этих парней. И за себя, конечно. Задумалась - какой бы жалостливый образ принять, чтобы их не только не выгнали, но покормили бы забесплатно...
Вариант первый. Мать-разведенка с двумя малолетними детьми?
Нет, эти двое похожи не на мальчиков-детсадовцев, скорее на балбесов-переростков.
Вариант второй. Свадебный кортеж, сбившийся в метели с пути: невеста с мужем и кучером?
А где машины, украшенные куклами и лентами… то есть кони с цветочками на оглоблях?
Значит, тоже нет…
- Есть! – воскликнул Рома. – Вспомнил. У меня немного монет есть. От предыдущей картины сохранились. Я мальчика-побирушку изображал. Мне мелочи в шапку накидали. Правда, не знаю – сколько. В старинных монетах не разбираюсь. Но раньше цены были не то что
