Новые приключения Маши и Вити

над головой, тело вытянуто в струнку – на соревнованиях по прыжкам в воду получил бы высший балл.
Черт, не до баллов сейчас…
И не до Машиного спасения.
Самому бы выжить… на поверхность выбраться…

Витя барахтался под водой, но вместо того, чтобы всплывать или тонуть, оставался на месте. В глазах темно… это потому, что закрыты. Открыл – тоже темно. Темноты Витя с детства боялся пуще Бабая, Кащея или Фредди Крюгера. Ужас обуял, сковал, отнял надежду выплыть. Из носа вырвался  последний воздух – и, булькая, поплыл к поверхности. Витя тихо ему завидовал и готовился к смерти через утопление…
…когда кто-то сильной рукой схватил его за волосы и потащил наверх.
Голова Вити всплыла и стала судорожно хватать ртом воздух. Рядом всплыла голова Маши и сказала:

- Не хватайся за меня, а то вместе утонем. Расставь руки и мелко перебирай ногами в воде.
Витя послушался и – получилось! Ни плыть, ни тонуть – просто стоять в воде.
Маша продолжила:
- Туман рассеялся. Вижу невдалеке островок. Поплывем туда.
- Я не умею плавать.
- Сумеешь! Это проще, чем работать с компьютером.
- Да-а-а… там надо работать мозгами…
- …а тут руками и ногами. Поднимай задницу, разгребай воду руками, отталкивайся ногами – и вся наука.

Витя опять послушался – и опять получилось. Сам от себя не ожидал. Даже понравилось плыть. Невесомость – почти как в космосе. В теле легкость, даже несмотря на мокрые персидские штаны.
Но скоро устал. Да… надо было больше внимания уделять физическим нагрузкам, а не только мозговым. Забросил он спортзал, а жаль. Ну ничего. Вот вернется в реал и реально займется телом…
А сейчас – делом. То есть квестом. Про что он был, кстати?
- Что это было? – спросил Витя, когда они с Машей выползли из воды на островок и улеглись под скудными лучами - осеннего? весеннего?... неважно… хорошо, что не зимнего… солнца.

- «Степан Разин» это был.
- А почему он нас в воду бросил?
- Потому что пословицу-поговорку про него не вспомнили. В следующий раз надо быстрее мозгами шевелить. А то окажемся в безвыходной ситуации, например в картине про княжну Тараканову. Вместе с ней и погибнем.
- На костре сгорим?
- В наводнении потонем! – сказала Маша и глянула на реку. – Кстати про наводнение. Кажется, вода прибывает. Островок все меньше становится. До берега - километр, не меньше. – Маша запаниковала. – Ой, боюсь, не выберемся мы отсюда. Ни картину не узнаЮ, ни подсказок не вижу.

- Это потому что туман опять сгущается. И темнота. Вечер наступает. Что делать будем? – спросил Витя, отдав бразды правления Маше. Она уже была однажды командиром, пусть еще раз побудет. Примет решение.
Маше в их тандеме принимать решения не впервой. Коротко подумала и сказала:
- Вариантов два. Или плыть к берегу, или на помощь звать. Оба ненадежные и не гарантируют результата.
- Вернее – оба дают гарантированно отрицательный результат, - сказал Витя и, включив логику, выдал на-гора:
- Оба варианта безвыходные. Даже опасные. Звать на помощь тут некого. Чего доброго, Стенька Разин услышит, вернется, опять нас в воду кинет, да прежде веслом по башке даст – чтобы уж наверняка. Плыть к берегу – гарантированно в воде сгинуть. Или утонуть, или попасть рыбе в пасть. Помнится – раньше в Волге трехметровые стерляди водились. Зубастые, как акулы. Им  человека слопать, что раку на горе свистнуть…

- Фиють! – раздался свист позади островка. И голос: - Есть кто живой?
Витя аж присел от неожиданности. Маша подпрыгнула от радости. Закричала:
- Да! Мы! Живые! Помогите!
- Помогу! – ответил мужской, старческий голос и спросил: - Вы кто – зайцы?
- Ну-у-у… в переносном смысле – да, - ответил Витя. – Мы перемещаемся во времени и пространстве без оплаты за проезд.

- Мы вообще-то люди, - поспешила вставить Маша и строго глянула на Витю. В дипломатических переговорах надо быть гибким и подвижным, как водоросль. А Витя твердый и прямой, как рельс. Режет правду-матку без оглядки на последствия. Еще напугает их будущего спасителя, тот спасать раздумает, мимо проедет. Добавила: - Но вы не подумайте плохого. Мы оплачивать не отказываемся.
- Да не в оплате дело. Я вообче-то на людей не рассчитывал…
- А мы на вас очень рассчитывали, - проговорила Маша и    добавила слезливости в тональность. - Мы сами не местные… Издалека явились… Три дня не ели, не пили, в туалет не ходили… – Причитала, как профессиональная попрошайка.

Даже противно стало. Однако, чего ни сделаешь ради себя и Вити. Из персидской принцессы в нищенку превратишься… Маша взгрустнула, всхлипнула по-настоящему и продолжила:
- Дороги не знаем… Заблудились... На другой берег перебирались, да на полпути застряли. Помогите, пожалуйста. А то пропадем, в реке захлебнемся…
Маша уже собралась пустить настоящую слезу, но увидела того, с кем общалась через туман, и передумала.
Вряд ли стоит рассчитывать на его помощь.

Из лиловой дымки выплывала небольшая, потрепанная (вероятно – штормами) лодка. На корме сидел дед и греб одним веслом то справа, то слева. Все стоячие и сидячие места в лодке занимали… зайцы. Там не то что двум людям, двум лишним зайцам не поместиться…
«Напрасно унижалась», - подумала Маша и разозлилась.
- Вы кто – паромщик? – спросила нагловато.
- Нет, я дед Мазай, - ответил дед простовато. Посмотрел, прищурившись. – А вы чьих будете? Что-то одежка у вас не по сезону. Да и вообче на нашу не похожа. Шпиёны?

- Да нет, какие мы шпионы… мы русские, - ответила Маша. В голосе снова появились заискивающие нотки. Нельзя на деда злиться, нельзя деда злить: все же он их единственная надежда. Хоть и зыбкая. Но по правилам дипломатии – пока есть надежда, следует продолжать диалог. Когда-нибудь вместе придут к консенсусу… то есть приплывут к берегу.
- Беглые?
- Да! – сказала Маша и строго глянула на Витю. Мол, молчи, я отвечаю за базар… то есть за разговор… то есть за результат переговоров.
- Откудова убежали? От барина?

- Нет, из плена. Татаро-монгольского.
Дед сильнее прищурился, подмигнул.
- Вы кто друг дружке будете – полюбовники?
- Нет, родственники. Брат и сестра. – Маша врала, не моргнув глазом. Витя таких талантов за ней еще не замечал. Надо запомнить на будущее. А пока пусть врет - во спасение их душ.
Дед продолжал допрос.
- Как же вы в плену-то оказались?
- Нас детьми похитили. Вырастили, выкормили. Хотели шпионами сделать, да мы не согласились. Ночью, когда все спали, мы убежали.

- Куда путь держите?
- В костромскую губернию, село Архангельское, - сказала Маша наобум и угадала. Кострома стоит на Волге. Архангельское - такое же распространенное название русского села, как, например, фамилия Иванов, Петров или Сидоров. Ткнешь в толпе пальцем – в одного из них попадешь. Маша попала.
- Знаю такое село, - сказал дед. – А вы чьи дети-то будете?
- Да кузнеца тамошнего, Кузнецовы мы. - Маша врала как по нотам. Сама от себя не ожидала. Когда в свое время вернется, написанием книжек займется. Нон-фикшен. У нее теперь фактического материала на три романа.
- Село Архангельское знаю, а кузнеца тамошнего – нет, я больше с охотниками обчаюсь, - сказал дед и почесал в затылке.

Подумал. Девица сказывает складно. Похоже на правду. Надо помочь.
Подгреб к островку.
- Ну что ж вы стоите, мерзнете. Прыгайте в лодку.
- Как же мы прыгнем, если некуда. Все места зайцы заняли.
- Места найдем! Вы зайчишек за уши приподымите, на их места сядьте, а зайчишек - себе на колени.
Машу и Витю долго уговаривать не пришлось. Так и сделали. Приподняли, сели, посадили, босые ноги среди других зайцев уложили. От них и согрелись… А что – неплохо устроились…
«В тесноте да не в обиде», - подумал Витя с надеждой, что это запрятанная поговорка, и их скоро отсюда вынесет.

Не вынесло.
- Трогай, - сказал Витя. И откуда вдруг взялись барские замашки?
Маша ткнула его в бок – ну никакой деликатности, дипломатичности…
- А ты не командовай, не запряг, - беззлобно сказал дед. – Погодь минутку. Я ей ишшо пинжак свой хочу отдать, срамоту прикрыть.
Дед снял пиджак, набросил Маше на плечи. От пиджака шел густой дух - махорки, самогонки, таранки и еще многого чего совершенно невкусного. Его бы в химчистку отдать… Да и там вряд ли справятся. Машу едва не стошнило. Она кхекнула утробно и зажала рот рукой.
Дед заметил.

- А ты часом не брюхатая? – спросил с детской непосредственностью. – Моя сестра Марфа, когда ребятенка ждала, всю дорогу по утрам рвалась. Может, тебя к дохтуру в Кострому отвезь?
- Ой, не надо в Кострому, - сказала Маша и решила дышать ртом. - Отвезите нас на другой берег.
- Ну, как скажешь… - Дед взял весло. С силой, неожиданной для его худощавого телосложения, оттолкнулся от островка и принялся грести попеременно – то с правой стороны, то с левой.
Пассажиры – люди и зайцы притихли, прижались друг к дружке, с напряжением глядели поверх носа лодки. Что там, за туманом…

- Деревня Рождественка, - ответил дед Мазай на их молчаливый вопрос. – Сестра с сыном – моим племянником Макарушкой там живет. Горе мыкает. В молодости первая красавица была. Многие к ней сватались, а любила она Алешку-кожемяку. Да не досталась никому. Их с Алешкой барин как-то вместе увидал… а барин у нас суро-о-овай… приказал их разлучить. Его в солдаты отправил, а ее обрюхатил да насильно замуж выдал. За егеря Пафнутия. А тот к бабам особого антиресу не питал. Все больше по лесам да лугам шлялся. Его вскорости ведмедь задрал.
- Ой, а у вас что – медведи водятся? - спросила Маша с испугом.

- Водятся, водятся - и ведмеди, и волки, и зайчишки вот… а еще перепела с фазанами, - ответил дед. – Леса у нас на зверье богатые. Да туда без берданки лучше не соваться. Лучше по реке плавать – как я. Или по лугам гулять – как племянник мой. Он пастухом у барина. Хороший парнишка, толковай. Сразу за околицей у нас Бежин луг есть. Трава по пояс и сочная! Сам бы ел… кабы зубы имел. Туда племянник стада гоняет – коровок, теляток. А лес обходит стороной. Задерет волк барскую скотинку - Макарушку розгами запорют. Вы на той стороне по лугам-то не ходите. Не ровен час барские слуги приметют, загребут, в темницу бросют. Пытать будут – кто вы да откуда…

- Дикость какая-то… прошептала Маша, а громче спросила: - У вас своя семья есть? – Спросила не из особого интереса, а  чтобы перевести разговор на другую тему. Более позитивную.
Перевести не удалось. Древние времена позитивом не отличались.
- Не успел я семью завести, - ответил дед и вздохнул. - Любил одну девку. Звалась Татьяна. Да померла в расцвете лет. Служила в господском доме. Как-то подала барыне дюже горячий чай. Та ее на скотный двор отправила – под розги. Забили