уклонения от догмы.
Причем это утверждение веры раскрывается в целое откровение, данное от самого бога (богоданное) и вполне, достаточно доступное всем грамотным людям в букве веры. Священное писание принято понимать в таком смысле, что дух веры выражается в каждой букве, в каждом слове (логосе) писания.
Своего рода только уже для учебного задания таким безусловным текстом для усвоения является учебник по фундаментальной науке. Только вместо утверждений веры в нем мы встречаем утверждения знания, проверенного на фактах. В отличие от теологов, ученые не принимают на веру сказы (сказания) авторитетов веры, но доверяют фактам, на которых проверяют истинность выводов из правил вычисления и рассуждения. Правда, сами эти правила основываются на данностях уже не чувств, а ума как аксиомах и постулатах – самоочевидных положениях (тез-ис-ах) ума. Что это за данности такие? Это то, что необходимо уму в качестве предела мысли, но не того, чем она заканчивается, а с чего начинается. С чего же она начинается? С ментального нуля. Есть ноль для счета, есть ноль и для мысли. Что это за ноль? Не каша, не хаос (меон), а пустота (укон) в голове? Этой пустой для мысли и является вера. Там, где нет места, для мысли, остается место для веры.
Я вот о чем думаю: там, где нет места для мысли, есть ли место для смысла? Наверное, есть, если смысл не то, что неясен, не определен, но скрыт, является сокровенным. Вот здесь есть место вере. Да, разумеется, те, кто приходил и ушел, - Будда и Иисус, - не запрещали думать своим последователям, что они снова не придут и не принесут с собой спасения. Зачем отказывать тем в том, на что они надеются и чего хотят? Этим живут до сих пор миллиарды их поклонников. Но разве вера в них является доказательством исполнимости такого желания? Конечно, нет. Возможно и иное понимание того, что они сделали, уже не религиозное, вероучительное, но философское, осмысленное.
В чем заключалась миссия Будды и Иисуса? Не в том ли, чтобы люди узнали, что пункт назначения пути есть сам путь по жизни. Не имеет смысла ни то, что было, ни то, что будет, но только то, что есть. Именно оно и есть, все прочее уже исчезло и еще исчезнет.
Бог, если он есть, а он не может не быть, иначе какой он бог, как можно просить помощи у того, кого нет, все понимает; он и человека поймет. Кто еще поможет человеку, если не бог. Но чем он может помочь. Как раз этим пониманием. Но для такого понимания следует быть человеком. Вот для чего бог стал Иисусом, явился в его виде сыном себя, чтобы оставаться богом. Что есть общего между богом и его сыном? Об этом говориться так в его книге: сын рожден от отца как дух от духа. Для них едино то, что они духи. То есть, их божественная сущность есть духовная сущность. Они являются не только в лице отца как творца и сына как спасителя, но и в качестве духа как утешителя. Таково религиозное толкование. Но каково философское толкование? Кто есть бог, и кто есть Иисус или Будда?
Если не верить, но думать о боге, то он есть. Что собственно есть? Начало и конец. Он начало и конец всего. Значит ему самому нет начала и конца. Он есть во всем как начало, творец и конец, спаситель. Спаситель от чего? От конца. И все есть в нем как то, что следует от начала до конца. Связь между началом и концом есть середина или мера, разум, логос. С кем он прямо связан? С тем, кого зовут Иисусом или Буддой. Иисус есть логос. Он слово бога как духа. Буквально бог есть Иисус. Кто же Будда? Это тот, кто осознал, стал светом от света знания. Он не только отражает, рефлектирует, но и излучает знание, то есть, мыслит. Мыслящий излучает, знающий отражает. Таково философское кредо.
- Но как все сказанное вами связано с «темным лесом»?
- Кабы я был царем, то сказал бы вам, чтобы вы «шли лесом». Но я учитель, а не царь. Поэтому я скажу идите по просеке на поляну, где берет начало живая вода.
- Иван Иванович, вы советуете нам идти задом наперед по тропе к Хайдеггеру? – извратился Дмитрий.
- Разве я виноват в том, что Хайдеггер рассказывал сказки? Я тоже люблю рассказывать сказки.
- Это надо нам так понимать, что философия есть сказка? Сказка ложь, софизм, да в ней намек, смысл, урок. Урок философии – это урок лжи? – спросил Евгений, почесывая свой подбородок.
- Нет, философский урок – это урок смысла, который заставляет задуматься. Вот если нет мысли, то остаются в сухом остатке только слова. Философия намекает, а не обманывает. Хайдеггер пытался намекать, его же пробуют обличать. Даже в темном лесу есть поляна света. Свет мысли дает живую воду знания, которую жаждем мы все. Но немногие способны выйти на свет, на эту поляну из лесной чащи, из тени наших страхов и страстей. Выходят только те, в ком есть зов разума, кто сумел прислушаться к его голосу, к логосу, в ком работает логика Я. Начинать следует с себя. Я поможет разобраться тебе в сложной диалектике души.
- Ага, я не я и корова не моя, - заметил недоверчивый Руслан, теряясь в своих сомнениях.
- Как ты хотел. Мы должны «пройти свою осанну», как говорил Федор Михайлович, выстрадать на своей шкуре истину. Другого пути нет для человека. Человек – существо страдательное и сострадательное, все понимает через душу. Зачем нам нужны вот эти инопланетяне? Шли бы они своим «темным лесом». Но нет мы ищем их, слушаем космос и ждем, когда они ответят нам. Нам одиноко в мире. Мы одни, пусть с душой, но все же разумной. У других то наших земляков души неразумные.
- Вы кого имеете в виду? – с напряжением спросила староста.
- Не торопись, Даша, кого имеет в виду, того и, это самое, введет в курс дела, - посоветовал, ухмыляясь Дмитрий.
- Но как же так? Как можно ввести в курс дела тех, кто не разумеет?
- Через это «имею ввиду» даже неразумные вразумятся. Неопытная ты еще, Дарья
- Ты это, шалапутный, на что намекаешь?
- Ну, хватит, Дмитрий, зубоскалить. Я упомянул неразумных существ для того, чтобы мы знали самих себя, занимались самопознанием. Ведь мы не какие-то там кошки и собаки.
- Иван Иванович, вы что-то имеете против наших младших сих? – спросила исподлобья Аня.
- Началось, пошла шуметь губерния, - откликнулся Евгений.
- Вижу, что вам дорога зеленая повестка. Но я не об этом. Предмет нашего внимания мы сами. Для чего нам нужны пришельцы? Неужели для них? Нет, конечно. Для нас самих. Они могут послужить нам отличным поводом взглянуть со стороны на самих себя. Если они есть, то они не могут не иметь такой же интерес и к нам. И кто знает, нет ли их давно уже среди нас.
- Среди нас? – хором затянули учащиеся.
- И среди нас тоже. Кто вас знает!
- Может быть, это вы пришелец, который выдает себя за человека? – вдруг вскричал Петр и с подозрением посмотрел на Ивана Ивановича.
- Может быть. Откуда я знаю. Но помню, что с утра был Иваном Ивановичем Петровым, вашим учителем философии.
- Как интересно. Наш учитель – инопланетянин, - заявила Аня, хлопая на него своими большими, как тарелки, глазами (Ивану Ивановичу, даже показалось, уж не летающие это тарелки, до того они были огромные), но потом махнула рукой и сказала, - вы нас разыгрываете.
- Кто знает, кто знает. Может быть. Есть много на свете, мой друг Аня, чего и не снилось нашим мудрецам. Никто еще не доказал того, что мы не прилетели сюда откуда-то еще.
- Так вы, Иван Иванович, верите в идею палеоконтакта? – спросил Петр, качая в сомнении головой.
- Что за штука такая? – спросила Даша.
- Да, это контакт с пришельцами в прошлом, - пренебрежительно ответил Дмитрий.
- Понятно, умник, – с обидой протянула староста и больно ткнула в бок соседа, чтобы он не заносился,
- О чем вы там шепчетесь? Не сбивайте меня с толку. Итак, что я хотел сказать… да, как же быть с темой сегодняшнего занятия?
- Да, ну, ее в корягу, - вскричал Евгений, - когда такое творится.
- Думаешь? Как знаете, не мне сдавать экзамен. Кстати, что творится то?
- Как это «что»? Контакт.
- Ну, хорошо. Но у нас занятие, а посему давайте определимся с сущностью контакта. У кого какие мнения, суждения?
- Иван Иванович, ну я н знаю. Вы можете быть хоть когда-нибудь человеком, а не преподом, без обычного для вас занудства? – поинтересовался почти всегда молчавший Богдан.
- Как ты, грубиян неотесанный, можешь так говорить Ивану Ивановичу?! Он и так нас не достает, как другие учителя своими теоремами, - вступилась Анна за своего учителя.
- Уже хорошо, что Богдан сам отреагировал, - замети Иван Иванович. – Кто скажет?
- Сущность контакта с братьями по разуму заключается в том, что мы уже готовы к общению. Общение уж само по себе есть ценность, тем более, с теми, кто сошел с мертвой точки и отправился в путь. Не нам чета. Но готовы ли мы? За себя могу сказать, что я готов. Но вот другие? Я очень сомневаюсь, - высказался Петр.
- Может проголосуем? – с ухмылкой предложил Руслан.
- Хватит паясничать, - отрезала староста.
- И как вы собираетесь контактировать с пришельцами, если друг с другом не можете договориться? – спросил с улыбкой Иван Иванович.
- Иван Иванович, вы действительно думаете, что нам рано? – огорчился Евгений.
- Кому рано, а кому и поздно. Нет еще между людьми согласия и единодушия. Без них контакт опасен. Я думаю, пришельцы подождут, пока мы не повзрослеем.
- Опять эти сказки стариков, что мы молодые, - обиделся Дмитрий на учителя.
- О том же говорю и я. Старикам поздно, а молодым – рано.
- Кому же в самый раз? – спросила студентка из ЦАР по имени «Тереза».
- Тому, в ком еще осталась капля человечности.
- Не знаю. Во всяком случае, во мне ее как раз не хватает. Учтите, мы уже прошли, бездарно пропустили время, когда было открыто для нас «окно контакта». И теперь пришло время нашей эксплуатации, - печально признался Иван Иванович.
- Вы реально так думаете? – поинтересовался Евгений.
- Вот Евгений меня понимает. И поэтому не все еще потеряно. В крайнем случае, не для всех. Не все еще симулируют то, что они люди, - в нерешительности признался учитель своим ученикам.
- Даже так? – спросил учителя Руслан и посмотрел в упор на него.
Иван Иванович выдержал пристальный взгляд собеседника и переспросил его: «Вас что-то не устраивает в моем ответе»?
Тот прямо не ответит, только уточнил, какую эксплуатацию учитель имеет в виду.
- Почему бы не предположить, что нас используют в том же самом качестве, в каком используют люди камень для строительства.
- Иван Иванович, вы говорите загадками. Я, например, ничего не понял, - подал голос Богдан. – Что за камень?
- Не философский ли это камень? – предположил Захар.
- Это очень сложный вопрос: «Что такое философский камень»? Попробую ответить на него и связать его с проблемой контакта с внеземным разумом. Что есть в философии от камня? Его твердость, плотность, препятствующая проникновению. Так и философия трудна для проникновения. Но если ты проник в философию, то познал, что такое проникновенность, проницательность. Это проницательность в познании, Insight, рациональная или
