еще три часа до встречи, но наш герой не любил опаздывать, именно потому, что часто опаздывал. Поэтому он быстро, так сказать, «переобулся», чтобы оказаться на будущей квартире.
Но тут ему позвонили на телефон. Голос на том конце, который он узнал, сообщил ему, что, к сожалению, он не имеет возможности встретится с ним. Однако это не имеет никакого значения. Ключи от квартиры лежат в почтовом ящике. Главное, ему следует воспользоваться услугами Яндекс Аренды, и сообщил, как это сделать.
В тот же день Иван Иванович выбрался за город ради знакомства с будущим жильем. Оно располагалось сравнительно недалеко от места его работы. Но все равно требовало значительного времени на поездку. Правда, арендная плата была на удивление скромной и вполне была ему по средствам. Поэтому он оказался доволен поездкой. К тому же жилье находилось в старом, но хорошо отремонтированном трехэтажном доме дореволюционной постройки, расположенном в конце тихой улицы на краю пригорода, к которому подступал смешанный лесной массив.
В течении недели Иван Иванович переехал со своим экономным скарбом на новую квартиру, расположенную на третьем этаже в южном углу дома. Окна квартиры выходили как раз на стоявший рядом лес. За всю свою долгую жизнь он так и не накопил не то, что дорогого имущества, но даже личной библиотеки. И все потому, что жил один на одну зарплату преподавателя, пользуясь книгами сначала из публичной и научной библиотек, а потом из самого интернета.
Наконец устроившись на новом месте, Иван Иванович предался своим нехитрым развлечениям. Во-первых, он решил отоспаться. В каком веке он не праздновал Морфея. Каждый божий день и грешную ночь он холил свою мысль. Вот почему она настырная не давала ни минуты ему покоя, - все лезла ему в его несчастную голову. Она буквально распухла от отвлеченных мыслей, была забита возвышенными идеями. Плотность мысли не оставляла ему места для ложного шага. Единственным утешением его было то, что он жил не по правилам, чтобы быть правильным человеком, но по понятиям для того, чтобы отдавать себе отчет в том, что он думает о том же самом также, как всегда. Но во всем нужна мера, в том числе и в мысли. Он уже не помнил, когда именно спал столько, сколько требует полноценный сон, так необходимый его смертельно уставшему организму.
На этот раз проснувшись, Иван Иванович встал с постели со свежей головой, в которой не было ни одной мысли. Поэтому он не знал, что ему делать. Дело в том, что знание приходило к Ивану Ивановичу с мыслью о нем. Он даже думал, что мысль родилась раньше его самого. В этом он был последовательным картезианцем, признающим врожденность идей. Если говорить популярно, то Иван Иванович считал, что родился сравнительно недавно, тогда, когда осознал самого себя. Он рано потерял родителей и поэтому помнил, что они были у него как «голый факт». То, что они были, он помнил, но кто они были. он уже не знал. Его, круглую сироту, воспитывало государство не в одном детском доме. Он сбился со счета, считая в каких только не был детских домах. Порой его брали к себе приемные родители, но потом неведомо почему отдавали обратно на попечение государства. Сначала его мучил вопрос, почему эти люди не могли стать его мамой и папой, но потом он нашел спасительное объяснение в том, что он просто был не родным им, чужим ребенком. Так он понял очевидную, а потому горькую истину, что у человека может быть только одна мама и один папа. На этом он успокоился и уже не предъявлял к людям никаких претензий, довольствуясь необходимой помощью государства.
Он хорошо учился в школе, но не любил ее. Ему мешал постоянный шум в детском доме и в школе. Поэтому он искал спасительного уединения, которое находил в тиши библиотеки. Там он пристрастился к чтению, а через чтение развил в себе способность воображения. Так он стал мечтателем, человеком себе на уме. Со временем он научился записывать свои мысли на бумаге и перешел в категорию записных мечтателей. Мечты помогали ему справиться с душевной пустотой вокруг. Шло время. Он поступил в университет, закончил его с отличием. Его оставили на кафедре. Он защитился и превратился в обычного преподавателя. Он разучился мечтать. Тому была причина. Она заключалась в том, что Иван Иванович не мыслил себя без мысли о самой мысли. Теперь она стала для него не мечтой, а самой реальностью.
И вот, - о чудо! – она покинула его. Пусть на время, но это был нехороший симптом того, что ничего хорошего не ждет его впереди. С другой стороны, в этом был свой немалый плюс Пора было отдаться своим чувствам. Например, чувству прекрасного. Иван Иванович, махнув рукой, открыл нараспашку окно на лес и тут же ему как током ударил в нос натуральный, экологически чистый запах хвои. Прямо рядом с домом в подлеске стояли молодые сосны. Они слегка покачивались под порывами теплого летнего ветерка. Пришло лето. Оно еще не стало жарким. Иван Иванович любил это время. Оно ему нравилось тем, что учебный год подходил к концу и он в предвкушении отпуска начинал думать о том, как интересно проведет его, как только получит отпускные. Но тут, совсем некстати, Ивана Ивановича отвлек телефонный звонок от его радужных мыслей. Нет, любезный читатель, Петров никоим образом не был человеком радуги. Он был вполне обычным человеком традиционных взглядов. Просто его мысли были всех цветов радуги. Он различал их по свету. Теперь его мысль перестала быть просто мыслью и стала натуральным золотым солнечным цветом. Звук телефона вернул ему чувство самой мысли и все стало обычным, таким же, как всегда.
Иван Иванович снял мобильник с этажерки, стоящей у окна и поднес к уху. Его ждал неприятный сюрприз. С ним держал связь хозяин квартиры.
- Здравствуйте, Иван Иванович. Пожалуйста, если вас не затруднит, окажите любезность моему человеку. Он буквально на минуту заглянет к вам, чтобы взять одну важную вещь на антресолях. Хорошо?
- Здравствуйте, Сергей Александрович. Ну, конечно. Жду вашего человека.
- Спасибо, - услышал в ответ Иван Иванович и следом пошли короткие гудки.
«Ну, вот, всегда так. Прерывают мечты на самом интересном месте», - подумал про себя Иван Иванович, опасаясь сказать это вслух. Он в тревоге, неизвестно откуда взятой, оглянулся и стал осматривать помещение в поисках антресолей. Он нашел их в коридоре. Взял в комнате стул и поставил его в дверях под антресолями. Но он не успел влезть на стул, как зазвонил дверной звонок. Иван Иванович хорошо помнил, что закрывал дверь на ночь на ключ. Но дверь какой-то неведомой силой сама открылась и в нее вошел странного вида человек. То, что это был человек, было трудно догадаться. Но кто еще мог появиться у него на пороге, если его только что предупредили о том, что к нему придет человек от хозяина квартиры за вещью на антресолях. Перед Иваном Ивановичем стояло гладко выбритое существо с выпуклыми очками-велосипедами на крючковатом носу, завернутое в долгополый плащ неопределенного выцветшего цвета на босу ногу. Особенное внимание Ивана Ивановича привлекли матовые ноги, которые пришелец сразу накрыл углом плаща.
- Вы что с неба свалились? – наобум спросил Иван Иванович странного незнакомца.
- Прямо оттуда и опять туда. Вот только возьму у вас микродыру в сумке. Вам, Иван Иванович, обо мне уже звонили.
- Кто звонил то?
- Как это кто. У вас его зовут Демиургом.
- Какой еще Демиург!? Мне звонил Сергей Александрович про антресоли.
- Ну, да, он именно, Сергей Александрович.
- Причем же тут Демиург?
- Ай, простите меня за мой русский. Видите ли, я не здешний и не все правильно понимаю и говорю. Знаете, я слышал, что у вас, в России, его, как это… да, кажется так, - кличут, именуют «Демиург».
- Кто это?
- Ну, вы же знаете. На то вы и ученый.
- Вообще-то, демиург – это создатель видимого мира.
- Еще скажите, что он бог евреев, правитель срединного мира между высшим миром бога и низшим миром сатаны.
- Что за чепуха такая, - возмутился от леденящего страха Иван Иванович. Его загадочный посетитель реально внушал ему беспричинный страх.
- И я о том же, - согласился с ним незнакомец и предложил, - может быть я зайду в квартиру, а то неудобно разговаривать на пороге. Знаете, соседи, да и вообще…
- Конечно, конечно, заходите, - опомнился Иван Иванович и, наконец, пригласил того в квартиру. Дверь за посетителем с грохотом захлопнулась, как если бы гроб упал прямо в могилу. На лестничной площадке стало так тихо и спокойно, как это бывает лишь на кладбище.
- Признайтесь, Иван Иванович, вы не хотели пускать меня к себе, в дом демиурга, ах, да, Сергея Александровича.
Но тут, увидев стул, - кстати, его нельзя было не заметить еще с порога, - странный гость Ивана Ивановича воскликнул: «Вы и стул заблаговременно приготовили… Неужели, чтобы повесить меня к потолку? – спросил он неожиданно и неприятно рассмеялся скрипучим как потертое кресло глухим голосом.
- Ну, у вас и шутки! – только и мог что сказать Иван Иванович, ежась от неприязни от наглости пришельца.
- Вот так всегда люди реагируют на мое появление. Вы не исключение. Да, я забыл представиться. Зовите меня Александром Сергеевичем.
- Вы, что, отпрыск Сергея Александровича?
- Сказали тоже, отпрыск. Да, знаете, в некотором роде. Скажу вам честно, Иван Иванович, как другу по несчастью: я никогда в жизни не видел этого Сергея Александровича, - признался Александр Сергеевич и с интересом посмотрел в глаза Ивана Ивановича, наверное, для того, чтобы воочию увидеть, как он отреагирует на его слова. – И знаете почему?
- Почему? – машинально повторил Иван Иванович.
- Потому что его нельзя увидеть.
- Как так? Он дух, что ли?
- Ну, я не знаю. Что вы называете духом?
- Бесплотное существо.
- И где вы такое существо видели?
- Вы сами сказали, что его нельзя увидеть.
- Понятно.
- Значит, ваш демиург не является существом, состоящим из вещества?
- Не является.
- Тогда как он может говорить со мной? Чем он говорит? Ведь язык как орган речи состоит из вещества.
- Да, действительно на вашем языке трудно говорить невещественным языком. Возможно, он говорит с помощью такого существа, как вы, уже состоящий из плоти и крови.
- Или вы…
- Это вряд ли.
- Почему?
- В таком случае я был бы в курсе. Моя роль эпизодическая: я не голос, а ноги демиурга. Моя функция: взял и отдал. Я носитель вещей, а не информации. Можно вас попросить взять сумку на антресолях и передать мне?
- Пожалуйста, - ответил Иван Иванович и влез на стул.
Он заглянул на антресоли и действительно там увидел в самом углу сумку. Повернувшись к Александру Сергеевичу, он спросил того, как его фамилия, чтобы оттянуть время от контакта с сумкой.
- Моя фамилия «Пушкин».
Иван Иванович посмотрел с неподдельным удивлением на гостя.
- Да-да, тот самый.
- Вы хотите сказать…
- Вот именно.
- Но это, мягко говоря, странно.
- Отчего же?
- Да, от того, что такого быть
