Конечно теперь, сам занимаясь политикой, он понимал, что остроту слова необходимо ежедневно оттачивать, но исключительно из практических соображений, как и психологические навыки взаимодействия. Впрочем, не претендуя на лавры Цицерона, заставить себя читать он всё равно не смог и уже смирился с этим, как и с этим миром в принципе. Ему казалось, что он и так очень хорош. Как говорится, все мы стоим на плечах атлантов. Иногда нам кажется, что даже сами, будучи пигмеями, мы выше исполинов мысли прошлого. Хотя, в случае Цицерона и других видных представителей человеческой цивилизации – гениев будущего, относительно его нынешнего положения. Пётр всё как-то не мог примириться, что фатум разыграл с ним такой оригинальный гамбит и зашвырнул на столько тысячелетий назад.
После долгого напряжённого какофонического ожидания (скорее пытки) на том конце неожиданно ответили:
- Мы, вроде бы, договорились перестать общаться? – голос был немного сонный, видимо, она безуспешно пыталась уснуть.
- Нам нужно поговорить. – Пётр передумал делать вид, что позвонил ненамеренно, сел в кресло и отхлебнул из бокала, погладив пальцами его хрустальное пузико.
- Я думала, что мы договорились перестать общаться, чтобы больше не разговаривать? – То ли она говорила серьёзно, то ли ждала от него чего-то? Изо всего, что касается женщин – можно ли хоть в чём-то на их счёт быть уверенным? Последующий за выверенной театральной паузой и томным дыханием сброс разрешил ситуацию. Она была со странностями. Неизменно требовала у своих любовников и мужа верности. Порой, напивалась до бесчувствия или устраивала сцены ревности в многолюдных местах, полагая примой сцены себя, с бранью, дикими воплями, и пощёчинами аплодисментов в конце. А порой, была уютной домашней кошечкой, нежной, мягкой и чарующей. Качели её эмоций – от бурной экспрессии до умиротворённой неги выводили его из равновесия. Но он нуждался в ней, осознавая всю нерациональность своей привязанности, отчего, иной раз, впадал в уныние, кляня себя за слабоволие. Правда, сегодня, усилием воли, решил из-за этого не расстраиваться: он был на пороге успеха, полон сил и устремлений, да и лет до конца света предстоял ещё миллиард, даже немногим больше.
Его дело, его движение по защите прав угнетённых меньшинств от произвола большинства, представлялось ему наиважнейшим, он всей душой верил в это, верил, что может остановить несправедливость, что сможет заставить общество принять их как нормальных и сделать инаковость, безусловно воспринимаемой нормой. Внушить этим дремучим существам, что необычность не может служить платформой, поводом для дискриминационного преследования со стороны властей и травли, поощряемой обычными членами общества. Он добьётся своего, займёт высший законодательный пост во главе своей парламентской фракции, и внесёт изменения, с которыми будут обязаны считаться все. Это была его миссия в этом мире, и он собирался выполнить её. Он не боялся превратиться в функцию (даже тангенциальную, в бесконечном приближении и невозможности коснуться асимптоты), которой неизбежно становишься, если добиваешься чего-то слишком долго и в итоге получаешь это, заплатив другими аспектами своей жизни, он не боялся остаться в веках лишь символом той идеи, которую нёс в народ. Его сподвижники намеренно создавали из него культовую фигуру, маяк, ориентир во тьме, светоч добродетели, с непорочной репутацией и прошлым. А относительно недавно выпущенный огромным тиражом манифест – краеугольный камень их программы, стал популярным и изучался в некоторых высших учебных заведениях страны, как образец новейшей политической мысли. Он посеял зёрна, которые дадут сильные всходы, вопрос только во времени.
Он был мастером пропаганды, управляя народным мнением с поразительной для непрофессионала лёгкостью. Таланты, раскрывшиеся при новых обстоятельствах, удивляли и его самого. О чём он благоразумно молчал, как и о многом другом. Друзей здесь у него не было, только идейные соратники по партии и внешние силы, поддерживающие его. Идеи соратникам приходили всё более радикальные, а средства на поддержку поступали из всё более сомнительных источников, но он считал, что должен достучаться до разума народа любыми средствами. Использовать все возможности для переформатирования сознания социума, сокрушив традиционные стереотипы, мешающие, но привычные, как громоздкая мебель в тесной комнате, с которой просто сжились.
Помимо этого, он ощущал, как навсегда вписывает своё имя в одну из самых славных страниц истории кошачьей цивилизации, одну из тех, на которых строится подлинная мощь, долговременный расцвет и достижение вечного золотого века благоденствия. Он должен был поставить этот поезд на путь ко всеобщей терпимости и глобализации. Быть направляющей силой – это было его предназначением, его судьбой, его путём, хотя сначала он пытался даже этому воспрепятствовать, не отличив случайность от божьего замысла (хотя, что есть случайность?) и изворачивался, как мог, не желая этого (хотя, как знать, может и это тоже являлось частью плана всевышнего?), но поняв – принял.
Пётр замер на трибуне, вскинув руки в победном приветствии. Эхо его пафосных слов, усиленных аппаратурой, ещё не успело смолкнуть в ярко освещенном огромном зале, со сводчатым потолком, опиравшимся на толстые конусообразные колонны с выгравированными листьями лотоса.
Он хотел запомнить этот миг. Он торжествовал. Свершилось.
Exodus
Народ шарахнулся в стороны от неожиданности. Доносившиеся откуда-то мизерабельные потуги безголосой певички, парни с крашеными волосами, голые щиколотки из-под коротких штанишек, аляповатые рекламные баннеры и другие приметы времени – он всё узнал, он был дома.
Внезапно Пётр очутился на том же оживлённом перекрестье улиц, откуда так неожиданно исчез три года назад (его как дротик снайперски вонзили в «бычий глаз» топографической мишени), хотя по местному времени минула всего неделя, и по фонарным столбам, в витринах и на углах зданий ещё были развешаны его неузнаваемые паспортные фото.
Сквозь толпу шарахнувшихся и не очень, прокладывали себе дорогу порядочно взбудораженные блюстители порядка, желая прояснить причину возникшего без их санкции беспорядка (который блюсти им было строго воспрещено), созданного его материализацией. Повтор феномена внезапного перехода Пётр не понимал так же, как и в первый раз. Может в будущем учёным всё же удастся объяснить всё это как-нибудь поубедительнее, разобравшись в загадках гравитации, теории относительности, микромира, и прочих тёмных материях? Кстати, почему люди, занимающиеся микроорганизмами, вполне безобидно называются микробиологами, а люди, занимающиеся микромиром, называться микрофизиками стесняются? Впрочем, если говорить о размерах, то скорее нано? С другой стороны, всё, что связано со словом «нано» в нашей стране обсуждать как-то не принято, и мы не будем. Лучше оставим вопрос на чужой совести или, скажем, открытым, и поскорее обратимся к другому, более насущному вопросу:
– Вы Пётр М.?.. – Приблизившись, один из правоблюстителей узнал его. – Где вы были, целую неделю?!
Пётр лишь жалко помахал в ответ хвостом.
Нет, концовки не будет. Вместо неё лучше приведём текст небольшого письма, переданного другу детства Петра Павлу.
Дорогой друг!
У меня всё в порядке. Восстанавливаю силы, хорошо питаюсь, гуляю и сплю в своё удовольствие. Такая размеренная жизнь, бесспорно, оказывает на меня благоприятное действие и теперь у меня появляются новые цели, новый подход к себе, и своим воспоминаниям, кои я привел уже в соответствие с общепринятыми представлениями о долженствующем.
За окном у меня завелись чайки, видимо, моя мечта жить у моря, устав ждать моего устремления, постепенно приближается ко мне сама. Вообще же, я стал чаще обращаться к своему детству, и воспоминания того счастливого периода, помогают мне не опускать руки. Помнишь, как я хотел стать охотником на торнадо? Жаль, что стал лишь охотником за привилегиями, женщинами, властью и известностью. Мне приятно, что ты проявил во мне участие и так беспокоился о моём отсутствии. Пиши мне почаще.
С искренними заверениями в дружбе, Пётр.
Психоневрологический диспансер №2,
г. Н… ул. Саши Соколова, 4.
В завершение всего неизбежные благодарности:
- дорогим друзьям и близким, имеющим от природы правильные циркадные ритмы;
- а также компании-провайдеру ТТК – за постоянно отключающийся интернет, вследствие чего приходилось развлекать себя сочинительством, вместо расслабленного, ни к чему не обязывающего сёрфинга по волнам интернета.
