Арсения и Лины на море ее отец попросил связи по скайпу и сообщил, что их контракт, который ранее продлили на 3 года, приостановлен на неопределенное время из-за напряженности в отношениях между странами и санкций. Всех работавших с ними российских специалистов официально уже перевели в Оболенск, и скоро все они должны переехать туда. Отпуск им придется также провести под Москвой, поскольку многие их исследования строго засекречены, и к тому же, не могут быть остановлены и требуют постоянного мониторинга и курирования.
Конечно, все они перед самым началом проекта, еще 10 лет назад, давали расписки о неразглашении. Не только результатов проводимых исследований и их этапов, но также и о том, что все конечные итоги и выводы сначала попадали российским кураторам и только потом в очень урезанном, а порой даже скорректированном, виде их получала и американская сторона. Каким образом это оставалось неизвестно американцам, для самих микробиологов оставалось полной тайной, ведь весь процесс исследований отслеживался американскими наблюдателями, поскольку именно американская сторона предоставляла оборудование и все необходимое для проекта. Российскими были только специалисты. У каждой группы в проекте имелась своя зона охвата, и лишь самое последнее звено собирало полную информацию о результатах всех промежуточных этапов, делало окончательную их обработку и выводы.
Новый контракт предполагалось заключать со специалистами сразу же по возвращению их в Россию, и по нему родителям Лины сохранялись все условия оплаты. Им предоставлялся коттедж для проживания в жилом поселке при Государственном научном центре прикладной микробиологии и биотехнологии. Мама Арсения также по договору оставалась домработницей в данном коттедже. Ее оплата даже увеличилась. Родители переживали лишь о том, что летом не увидят Лину и Арсения. Хотели, чтобы Агата приехала к ним, но она отказалась, потому что решила поехать к дочери и зятю уже с Арсением и Линой после их возвращения с отдыха. За эти два месяца она хотела пройти очередное полное обследование, на чем настаивал ее лечащий врач. Так они и порешили.
Однако Лина почти не восприняла новость о том, что родители теперь будут жить в не Штатах, а под Москвой. Она веселилась при разговоре с ними по скайпу, но лишь потому, что Арсений сидел рядом и перед этим смешил ее.
-Мы сможем часто их видеть,– говорил ей Арсений про родителей, она кивала, но оставалась достаточно равнодушной к этому обстоятельству. Хотя, даже когда родители приезжали раз в год повидаться, она вела себя как ребенок – интерес ее к ним угасал почти сразу после первых объятий и получения подарка. Так действовало на нее длительное расставание, за эти годы она почти утратила эмоциональную связь с ними. Их бурные рассказы почти не трогали ее, только Агата и Арсений постоянно подталкивали и убеждали Лину быть поласковей с родителями. Но она лишь сильнее льнула к Арсению и не отпускала его руку, словно боялась, что он оставит ее наедине с ними. А маму Арсения она и вовсе игнорировала, настолько сильно проявлялась ее ревность. Хотя Татьяна всегда очень хорошо к ней относилась, угощала вкусностями и дарила игрушки и книжки.
Арсений надеялся, что в этом году все будет иначе, ведь Лина повзрослела и, став его женой, обрела уверенность в том, что Арсений принадлежит только ей.
Утром им предстояло съездить в агентство на съемки. Лина не волновалась, она вообще об этом не думала. Ее занимали совсем другие вопросы. Вместе с бабушкой она решала, что из обновок возьмет на море. Ей хотелось нравиться Арсению, это было частью ее плана. Правда, он говорил, что ей совершенно не нужна косметика и множество нарядов, но Лина решила соответствовать всем стандартам красоты, которые видела по телевизору и в интернете, хотя почти ничего из этого по-настоящему не вызывало у нее никаких эмоций. Она не находила это таким уж красивым.
Иногда она спрашивала Арсения:
-Я наверно ничего не понимаю в красоте, но мне правда мало что нравится из того, что считается сейчас модным. Все эти силиконовые губы и груди, все эти утянутые джеггинсы и небрежные свободные хламиды, кольца на каждом пальце, пирсинги, афрокосы и тому подобное меня совершенно не интересует. Все это кажется мне таким искусственным и кукольным, что даже неудобно как-то. Но для тебя я готова наряжаться, скажи только, что тебе нравится. Ты ведь художник и лучше меня в этом разбираешься.
Однако Арсений еще более критично относился к современной моде, нежели она.
-Во всех этих современных тенденциях слишком много надуманности, кича и кринжа, хотя преподносятся они как нечто оригинальное и неповторимое. Однако не могу избавиться от ощущения, что все это уже когда-то было. Меня часто коробит от нарядов девиц на улицах. Поэтому, надевай, что тебе удобно и приятно. Я уверен, вкус не подведет тебя ни в чем.
Еще на кастинге Лина наконец-то увидела нескольких моделей. Вернее, это они увидели ее и то, как рядом с ней и Арсением неотлучно крутится фотограф. Все они были старше и намного опытнее Лины. Девушки ревниво поедали ее глазами, а парни поглядывали с интересом. Правда, Лина почти не обращала на них внимания, а вот Арсений не слишком уютно чувствовал себя от их взглядов на нее. Он переживал, что Лину это может как-то задеть. Хотя напрасно, она смотрела на них равнодушно, почти так же, как на актеров в театре.
Он водил ее несколько раз на премьеры известных спектаклей с именитыми актерами, но театральные условности и статичность действия работали против того, чтобы хоть как-то взволновать или хотя бы заинтересовать Лину. Ее внимательный взгляд улавливал нечто в слишком акцентированных позах и движениях актеров, говорившее ей о фальши всего происходящего на сцене. Кино в этом отношении сильно выигрывало динамикой и крупными отработанными планами, где она могла видеть проявление эмоций героев, их слезы, улыбки и слышать даже шепот. А в театре на первом же спектакле Лина спросила Арсения про актеров на сцене:
-Почему они говорят так неестественно громко?
Он пытался объяснять ей, что театр это не концертная площадка, здесь актеры работают без микрофонов, и тихие звуки зрители дальних рядов могут просто не услышать.
-Но ведь именно слова и то, как они произнесены, важно,– удивлялась она.
На кастинге Лина, скользнув взглядом по моделям, которых готовили визажисты, сразу поняла, что никто из них не может быть ни интересным, ни опасным. И действительно, Арсений также не проявлял к ним никакого интереса, что ее успокоило. К тому же никто из них даже не попытался познакомиться с Линой, правда, Илья так шикал на них, что им было не до того. Он как коршун не подпускал к Лине и Арсению никого и близко.
На съемках модели уже не присутствовали, но Лина находилась в центре внимания съемочной группы. Однако все прошло хорошо и достаточно быстро, так что Лина не успела сильно устать. А постановщик так и вовсе остался в полном восторге:
-У нее прирожденная артистичность. Это редкость среди моделей, хотя все они мечтают об актерской карьере. Но всем им не хватает естественности, органичности, как мы это называем. К тому же ее фактура просто уникальна. С такой внешностью можно вообще ничего не делать в кадре.
Арсений увозил ее, уже имея на руках подписанный контракт и круглую сумму аванса по нему, которую ему выдал в своем кабинете совершенно счастливый директор. А Лина почти сразу уснула в машине, потому что сегодня они встали очень рано. Накануне вечером он все пытался ее урезонить, чтобы она пораньше уснула, но как обычно не смог устоять против ее желаний. Она не говорила о них напрямую, но стоило ей прижаться к нему, он ощущал, как ему передается какой-то непостижимый трепет ее тела. И тогда все его ограничители словно с резьбы срывало.
Сейчас, поглядывая на нее в зеркало заднего вида, он думал о том, как будут они счастливы на море. Ведь они собирались туда только вдвоем, раньше с ними всегда ездила Агата.
***16
Весь июнь Агата чувствовала себя очень плохо. Слишком много волнений ей выпало до этого. А ведь раньше она являлась настоящим бойцом и никогда не сдавалась. Правда, все это было до рождения Линочки. Хотя настоящие проблемы начались позже, когда Лине исполнилось три года и постепенно стали проявляться проблемы в ее развитии. Марина тогда уже вышла на работу, а Лину оформили в детский сад. Через три месяца после зачисления ее перевели в специализированный садик компенсирующего вида.
Для Агаты это было время метаний от одного специалиста к другому. Марина, ее муж и Агата долго не могли смириться с диагнозами. А муж Агаты и вовсе никаким диагнозам не верил и постоянно занимался с Линой творчеством и развитием речи. Гулял с ней также преимущественно только он. Дедушку Лина любила намного больше родителей и Агаты.
Он умер, когда Лине исполнилось 12 лет. Тогда Арсений уже почти пять лет каждый день приходил играть с Линой и заниматься с ней по коррекционной программе. Водил гулять ее также Арсений, к тому времени дедушка очень ослабел из-за болезни легких, тогда ему уже исполнилось 83 года. Родители отца Лины жили в Киеве. Они приезжали к сыну всего два раза – один раз на рождение Лины, второй – когда Лине исполнилось 7 лет. Посмотрев на внучку и пообщавшись с ней, они уехали и больше не появились ни разу. А сыну посоветовали пока не поздно сдать ее в специализированный интернат. После этого все общение двух семейств прекратилось навсегда. Муж Агаты назвал их в лицо упырями и сказал, чтобы ноги их больше никогда у него в доме не было.
Если бы не Арсений, Агата даже представить не могла, как справилась бы со смертью мужа. Похоронами занималась Академия, однако Арсений также приложил все свои силы для их организации при том, что Лина в тот момент полностью оставалась на его попечении – Агата тогда находилась почти в невменяемом состоянии. А Марина с мужем смогли приехать только на поминальные 9 дней и пробыли совсем недолго.
Недавно Агата ходила на прием к кардиологу, у которого наблюдалась. Еще в начале года он настаивал на радиочастотной катетерной абляции, в просторечие именуемой прижиганием. При мерцательной аритмии эта процедура применяется очень часто. Однако препятствием служил лишний вес Агаты, и доктор прописал ей строгую диету. Именно поэтому у Агаты все это время почти не имелось сил делать хоть какую-то работу по дому. Она лишь готовила еду, всем остальным занимались Арсений и Лина. Но ко времени визита к кардиологу она все-таки сумела скинуть почти 15 кг. И потому прижигание стало вполне возможным. Агата лишь откладывала его на время, ждала, когда ребята улетят на море. Не хотела их волновать и напрягать, не хотела портить им летний отдых, поэтому про операцию ничего не говорила.
Помогать ей обещала Нюрочка, старинная подруга. По-настоящему старинная, поскольку с Агатой они дружили еще с детства. Нюрочка к своему возрасту осталась одинокой. Муж ее давно погиб в дтп, а единственный сын еще лет семь назад уехал жить в Германию, даже гражданство уже сменил. Он всегда стеснялся своей простоватой
