одежонку, из которой Александр и девчонки постепенно вырастали. В общем, помогала, чем могла.
Когда состоялся большевистский переворот, Филька сразу же метнулся к Советам. По части краснобайства и демагогии Филька оказался большим спецом, что помогло ему при красных выйти в люди. Очень скоро большевики назначили его своим уполномоченным в станице. Филька обрядился в кожанку, вооружился до зубов и стал квитаться с односельчанами за прошлые обиды.
Вот этот самый Филька и заступился за семью моего прадеда, когда весной 1919-го советы окончательно установили в станице свою власть. Он убедил своих покровителей, что семья Корниловых - бедняцкая, и что Александр может быть весьма полезен новой власти, поскольку он очень грамотный молодой человек.
Как-то поздно вечером прибежал Демка в хату к Корниловым:
-Санька, тикать тебе со станицы трэба скорийше!
-Зачем? – спросил Александр.
-Затем, что красные стрелять завтра или послезавтра всех казаков будут. Ну, которые с генералом Корниловым воевали.
-Кто тебе сказал? – не поверил Александр.
-Никто. До бати из города мужик приезжал. Полдня квасили и гутарили про это. Мужик привиз бумагу из города, отцу читал, а я почув. Еще казал мужик , шо собрать надо казаков всех вместях. Ну, навроде, как на казачий сход. Как все соберутся, так сразу же всех и порешить. А потом уж со всеми семьями расправиться.
-А батя твой что?
-Что, что! Батя пьяный вдупель, - махнул рукой Демка.
-А мужик?
-А мужик назад до своих ушился. Тут под станицей где-то карательный отряд ошивается. Тикай, Санька! А то убьют тебя вместях с мужиками. Ты же в управе робыл, да и дядьки твои с белыми якшались. К тому же фамилия у тебя самая, что ни есть, белогвардейская.
-Куда же я побегу, Демка? Да и как бросать мамку с девчонками?
-За баб не журысь. Моя мамка казала, шо сховает твоих, а ты тикай! – опять горячо зашептал Демка.
-Ладно! Спасибо, что упредил, - пожал Александр Демке руку. – Век не забуду!
Демка убежал домой, а Санька скорее к деду, материному отцу, поспешил. Надо же и самого деда спасать, и братьев своих, сирот, детей погибших дядьев.
Собирался дед недолго. В ту же ночь погрузил все свое семейство на подводу: бабку, невестку и трех внуков-подростков, кое-какое барахлишко и харчей на дорогу.
-Давай, Сашко, дуй пулей до дому. Нехай мать соберет тебе что-нибудь, а сама ховается у Хлопоней. Если Демка не сбрехнул насчет своей матери, то пересидят твои у Хлопонях в закутке. А тебе твою службу в управе каратели точно не простят.
Подумал Александр немного да и говорит деду:
-Не могу я, диду, с дома тикать. Раз про меня знают все, так шукать начнут. Не найдут меня, найдут мамку с девчонками. Тогда точно с ними расправятся. А если я сам дома буду, то скажу, что поихалы уси до родычей в город.
-А могёть, поидышь все-таки? – тихо спросил дед. – Бабы, гляди, и захоронятся. Не век же каратели будут в станице. А ты один из рода Корниловых остался. Сейчас до Армавира, дай бог, доберемся, а там через перевал до Новороссийска. Золотишка трошки я в пиджак зашил. А в Новороссийске у меня полковник, старый мой друг живет. Уж он-то сумеет нас до турка или грека на борт посадить. Беги за барахлом, и с матерью попрощайся!
-Нет, диду, не поеду! – решительно отказался Александр. – Не могу я маманьку с девчонками бросить. А суждено помереть, так хоть все вместях к Господу отправимся.
И остался. А дед уехал на подводе под покровом ночи».
-Ну, а дальше что, Иван Александрович? – спросил Степка, едва я завершил свой рассказ.
-Дальше все так и произошло, как сообщил моему прадеду Демка, - ответил я.
«Утром казаков собрали на сход перед станичной управой. Тут же всех каратели и порешили. Потом стали рыскать по домам в поисках тех, кто не явился на сход. Александр, естественно, дома оказался. Схватили его. Даже не обратили внимания на юный возраст. Тут Филька Хлопоня за парня-то и вступился. А семью искать не стали. Много позже Филимон Хлопоня в порыве откровенности как-то сказал Александру, что Демка признался в том, что бегал вечером к Корниловым, и что, если бы Александр действительно убежал бы, то мать его и сестер точно отыскали бы и расстреляли».
3. Революционная стихия
-Это, что же, Иван Александрович, выходит, что коммунисты как-то слишком неразумно принялись зверствовать с местным населением? Это же реальный подрыв всякого доверия к только что образовавшейся власти. Как же, в таком случае, эта власть смогла удержаться так долго?
- Вопрос очень хороший, Степа. А чтобы предельно правильно можно было бы ответить на него, нужно не только хорошо знать историю революции и гражданской войны, но и отчетливо представлять себе всю сложность этой исторической эпохи. Если говорить о власти, которую получили большевики в октябре семнадцатого, то ведь эта власть реально большевистской стала только в столицах, ну, и в некоторых городах центральной части России. А на всей огромной российской территории кому только власть ни принадлежала. Точнее, вообще никакой власти не было. Полное безвластие, анархия, беспредел.
Представляешь, только что окончилась Первая мировая бойня, в которой было задействовано почти все (способное воевать) мужское население страны. По окончании военных действий мужики, прихватив с собой оружие, разбрелись по своим селам и станицам. Понюхавши пороху, посидевши в окопах, насмотревшись на десятки, сотни смертей, эти люди порядком привыкли к военной жизни.
А тут революция. Вот развлекуха-то для бывших вояк! Еще и революционные лидеры всевозможных партий призывают народ не складывать оружие, а идти туда, не зная куда, отвоевывать свободу, равенство и братство. Для многих бывших фронтовиков завоевание свободы означало не что иное, как элементарный грабеж, разбой и насилие.
Врагом, которого необходимо было уничтожить ради этой свободы, мог быть объявлен кто угодно. Сначала, конечно, царь. Он оказался самым главным обвиняемым во всех российских бедах. И весной семнадцатого царя вынудили отречься, а затем и вовсе его и его семью арестовали. Что с ними потом сделали, ты знаешь.
Скинули главного обвиняемого, а жизнь лучше не стала. Более того, Россию, оставшуюся без должного управления в штормящем океане истории, стало швырять из стороны в сторону, предоставив жизнь российского экипажа воле стихии.
«Не Временное правительство, не Советы, не большевики после октябрьского переворота, не белые, красные или еще какие-то там управляли на местах и в целом страной, а стихия, которая поначалу жестоко истощила страну, ее экономику, ресурсы, народ – все, что накоплено было веками. И на этом фоне по всей стране разгулялись авантюристы всех мастей и цветов радуги, которые стали объявлять себя подлинными защитниками народа, дарителями свобод и вершителями судеб. Причем, все эти уголовники (красные, белые, черные, зеленые) свои кровавые идеи свобод представляли, как правило, по типу казачьей вольницы. Почти все военачальники периода гражданской войны по всей России от Украины до Дальнего Востока если не были точно казаками, то обязательно рядились в казачье обличье и объявляли себя атаманами, верховными правителями, старшинами. (И тем самым, естественно, сильно подорвали в глазах народа авторитет казачества). Исключение составляли разве что сторонники большевиков. Они прямо именовали себя комиссарами и красными командирами. Но методы их борьбы за власть были те же, что и у атаманов банд зеленых, черных или белых. Более-менее организованными в военном плане были бывшие императорские войска, которые составляли белые формирования. Но, с одной стороны, этих формирований было значительно меньше, чем военной силы, созданной революционной стихией, с другой – белая армия была значительно деморализована все той же революционной стихией. Ну, и к тому же, белой армии не хватало единоначалия».
- Тут я хотел бы обратить внимание, Степа, что само по себе белое движение тоже не было однородным. Не следует в одну корзину складывать бывшие регулярные императорские формирования, составлявшие до революции русскую армию, и белые формирования, созданные уже в ходе гражданской войны, большая часть которых мало, чем отличалась по методам ведения борьбы от формирований противоборствующих сторон.
Иными словами, во время гражданской войны были армии, и были банды, которые гуляли сами по себе, выступая то от имени красных, то от имени белых, то от лица зеленых, черных и т.п. И этих самостийных банд было гораздо больше, чем действительно армий. Так вот, в регионах, где большую часть населения составляли казаки, в большинстве своем орудовали именно банды красных, белых, зеленых. А это Украина, Дон, Поволжье, Центральная часть, Сибирь и Дальний Восток. К примеру, на севере России казачества не было. Там и бандформирований не было, а были интервенты из Англии, США и других стран. И ожесточенных зверств со стороны соотечественников, какие свирепствовали на Юге, не наблюдалось. Так что свирепствовали среди населения одинаково истово и банды батьки Махно, и Зеленого, и атамана Семенова, и Белаша, погибшего у нас здесь, на Кубани. Причем, и эти, и многие другие атаманы и герои гражданской, к примеру, Щорс, Котовский, воевали то на стороне белого движения, то на стороне красного, но чаще сами по себе».
-Так что, Степа, кем на самом деле были те каратели, которые пришли в станицу моего прадеда и выступали от имени красных, никто не знал, и никогда уж теперь и не узнает.
Всякая революция, брат, это такая жуткая мясорубка, что не приведи господь!
-А как же дед вашего прадеда? Добрался до Новороссийска? – спросил Степка.
-Добрался, - сказал я. – И даже до Турции добрался. Но это уже другая история.
4. Каратели
«В марте 1918, когда белогвардейцы под давлением превосходящих сил большевиков спешно покидали пределы Кубанской области, командование отступающей армии распорядилось срочно эвакуировать в Кавказскую раненых и больных бойцов Добровольческой армии, откуда их должны были отправить поездом на Дон. Но всех вывезти не удалось. Тяжело раненые и больные были оставлены в лазарете, под который приспособили станичную школу. Вместе с ранеными остались врач и три сестры милосердия, которые были жителями станицы, в которой жил мой прадед. Они были совсем еще юными девицами, эти сестры милосердия. Да и врач тоже был далеко еще не старый. Не из казаков. Он даже не служил у белых. Просто семья его жила в соседней станице, и ему незачем было куда-то далеко от семьи уезжать. В общем, служители самой гуманной на земле профессии были местными жителями. Ни с какими армиями, войсками, отрядами связаны не были. Просто они, верные долгу, честно делали свое дело: как могли, избавляли людей от страданий.
В начале апреля в станицу вступил конный отряд то ли белых, то ли зеленых, то ли еще какого цвета. В общем, форменные бандиты. И сразу же без остановки двинулся к зданию школы, где находились раненые и больные добровольцы. Увидев из окна
