"Как за речкою, за Кубаною"...

Брать их надо, пока тепленькие, и душу трясти.
-Да цыц, дурак! – прикрикнул на Волка Концевич. – Все бы тебе брать.  Говорю тебе, что не мог Филька.  Один из этих казачков весной  семнадцатого отца Филькиного, старика немощного,  насмерть запорол. Станет он после этого выручать врага своего смертельного?
-Тогда пацана брать надо! – не унимался Волк. – Чует мое сердце, что он это упредил.
-Ну,  если даже он и упредил, - принялся рассуждать Концевич, - то куда, по-твоему, могли за этот час  офицеры ушиться? Ты же сам  на шлях скакал.
-На шлях-то скакал, да по станице не  искал. В станице они, если не утекли еще, - убежденно заявил чекист. – Пошли брать писаря.
В доме уже все спали, когда нагрянули Концевич с Волком.
-Пошли, хлопец, в контору! – грозно приказал Концевич.
-Зачем? – удивленно воззрился на него  Александр.
-Расскажешь, как ты офицеров упредил, и куда они попрятались.
-Та  вы за  шо, дядько? -  невинно заморгал глазами Сашко.
-А вот мы тебе там все и объясним! – пообещал Концевич.
-Не пущу! – завопила мать Сашка. – Дывыться, добры люди! Мало, шо цилыми днями хлопец робит на них,  ровно мужик, так ще и по ночам таскать стали!
Но Александра все-таки приволокли в контору, связав, как арестованному, руки за спиной. Тем временем  бойцы Волка,  невзирая на ночь, принялись врываться во дворы и дома станичников и шарить по всем углам и закоулкам  в поисках беглецов. Подняли на ноги всю станицу от мала до велика. Волк даже хотел было вызвать по аппарату подмогу из  района, да Концевич остудил его. Дескать, не стоит поднимать шум. А не найдутся если беглецы, то могут в районе и самим по шапке дать.
В конторе Александру быстро объяснили, что к чему. Естественно, сам Александр все обвинения тут же отверг. Плакал натурально и крестился:
-Вот те истинный крест, что никому ничего не казал!
И весь свой путь от конторы до дома по минутам расписал. Прибежавший в контору Филька сказал авторитетно:
-Если казак осеняет себя крестом и божится, шо не робыл чого, то не робыл. Богом клясться зазря никто не станет.
-А вот найдем ваших беглецов, тогда посмотрим, что зря, а что не зря, - пригрозил Волк. – Убьем вместе с офицерами.
До утра  беглецов не нашли. Поиски продолжили и при свете дня. Тем временем возле конторы собралась приличная толпа из  баб и ребятишек. Вся станица, почитай,  собралась. Шумит народ, требует хлопца освободить. Тут и  «свидетели» нашлись, которые видели, как утром офицеры уходили шляхом в город. Пришлось Волку с Концевичем освобождать Сашка.
А на следующее утро  не появился Александр  в конторе. Послали домой, а девчонки, сестры его младшие, сказали, что ушел в город. Самому главному начальнику жаловаться. И Демка вместе с ним подался.
-Как, Демка? – подскочил на месте Филька. – Зачем Демка-то?
-А затем, что невинного человека полдня в кутузке держали».


                  7. В городе при большевистской власти

-Так он, что, действительно жаловаться пошел на этих людей? – спросил Степка.
-Ну, разумеется, - ответил я.

« Нашли они с Демкой  здание с красным флагом и потопали прямо к  руководителю районной партийной организации. И, представь себе, он их принял. Ну, они -  так, мол, и так: всем сердцем и душой за советскую власть, и служим, дескать, верно, и хотим защищать до последней капли крови. Да только станичное руководство учиняет самоуправство, и тем самым вредит делу революции. В общем, расписали все в красках, упирая все, в основном, на то, что своими репрессивными методами Волк с Концевичем не только дискредитируют идею революции, но и поднимают станичников на прямой бунт. А в станице не только казаки живут, но и неказаки. Но их тоже подвергают различным притеснениям и унижениям.
Партийный руководитель оказался  толковым  человеком. Он не только внимательно выслушал мальчишек и пообещал им немедленно во всем разобраться, но и, узнавши, что они вовсе не собираются возвращаться домой, предложил им поработать в городе. И отправил их с запиской  к Сидору Степанычу.
-А это кто? – спросил Степка, сладко зевнувши.
Сидором Степановичем, друзья мои, оказался молодой парнишка, примерно, одних лет с Александром и Демкой. Он был вожаком коммунистической молодежи в городе.
Сидор Степанович долго мусолил в руках комиссарову записку, мучительно вчитываясь в  малопонятные каракули. Потом положил записку на стол  и молча протянул Александру руку для приветствия. Потом так же молча поздоровался с Демкой.
-Нам толковые ребята нужны, - наконец, произнес Сидор Степанович. – Потом подумал немного и спросил, - В милицию работать пойдете?
-А что это такое? – спросил Демка.
-Ну,  бандюгов всяких, карманников и прочих воров ловить. В нашем союзе коммунистической молодежи образовался  отряд народной милиции. Уголовного элемента много, а  милиционеров в отряде мало. Ну, так как?
-Занятное дело! – загорелся Демка. – И что, оружие в милиции выдают?
-А как же! – кивнул Сидор Степанович. – Без оружия как на  грабителя пойдешь?
-А еще какая у вас работа есть? – спросил Сашко.
-У-у! Работы пропасть!  В паровозном депо, например.  Железнодорожники  постоянно воют, что  специалистов не хватает. А где их возьмешь? – сердито сплюнул Сидор Степанович. – А еще всеобуч нужно организовывать. Вон, бумажку прислали из Краснодара, а специалистов к ней присовокупить забыли.
-Каких? – поинтересовался Сашко.
-Таких, которые могли бы письму да чтению народ обучить.
-Ну, так  и отправляй нас на этот ваш всеобуч, - предложил Сашко. – Я же в станице писарчуком робил.
- Врешь! – не поверил Сидор Степанович.
-Вот те истинный крест! – перекрестился Сашко. – Могу и в арифметике, и в чтении.
-Ну, тогда пошли! – обрадовался молодежный вожак. – Покажу, где жить будете.
В тот же день устроились ребята  с жильем в общежитии, пропитанием в ревкомовской столовой и работой. Правда, Демка выбрал все-таки милицию. Но это даже лучше: у  Демки с науками всегда большие проблемы были.
Ученический контингент у  Александра был самый пестрый: мастеровые из  кожевенной артели, рабочие депо,  прачки, домохозяйки. Восприняли поначалу Корнилова  насмешливо-снисходительно. Называли не иначе, как просто «хлопец». Но Александр не обижался на людей, понимал, что для настоящего учителя он был слишком юн. А  во время занятий всегда проявлял терпение и тактичность. Никакую зарплату Александр, конечно, не получал. Кормился по талонам в столовке, жил в общежитии, а еще выдали ему в ревкоме матросский бушлат и  пару сапог. Время было тяжелое. Голод, разруха и тотальный беспредел  вольно  гуляли по Кубани. Ватаги беспризорников болтались по городу. Нищие, калеки, жулики всех мастей  не давали проходу. Вокзал  и  местную барахолку  прочно оккупировали  жители из  ближайших  станиц, покинувшие родные хаты  в надежде  обменять в городе  нехитрое барахло на  что-нибудь съестное. Но в городе их ждало глубокое разочарование.
По весне в 1922-м  навестила  Александра мать. Привезла сыну кое-какую одежонку и кучу станичных  новостей.  После побега Сашка и Демки из станицы Филька  Хлопоня запил,  чекист Волк  прямо на глазах у всего честного народа утонул в полынье прямо вместе с конем. То есть, конь все-таки сумел выгрести на берег, а Волк нет.  Слишком большая полынья оказалась. Да и вода холодная. Звал, конечно, на помощь. Но никто из станичников не стал ему помогать. Концевич уехал в Краснодар, да так и не вернулся. Зато на место его приехал другой партиец: Федор Завгородний. Станичникам этот Завгородний понравился приветливостью, веселым нравом и твердой убежденностью в том, что нужно всем станичникам объединяться в коммуну, тогда никакая лихоманка не страшна. «Гуртом, - говорит, - и батька бить легче».
-То правда, - согласился  с таким доводом Сашко.  – Мы тоже тут  с хлопцами в общежитии коммуной живем: у  кого  харчи подвернутся, у кого  одежда. Дуще всего Демка выручает. Как разгребут  с оперативниками очередную «малину», так что-нибудь  и домой притаранит.
-Шел бы и ты, Саня, до Демки в милицию, - советовала мать. – Кой тебе прок от  твого всеобуча?
Александр и сам уже не раз подумывал бросать школу. Ученики таяли на глазах. Того убили, другого жена  и дети малые не пускают, третий просто так ушел. Не до учебы нынче.
Может быть, долго еще раздумывал бы Корнилов над тем, идти или не идти ему в милицию, да случилось несчастье: прямо в грудь навылет убит был в перестрелке Демка, когда  брали  милиционеры банду Зверя. Проплакал Сашко два дня над телом друга, а на третий, проводив Демку в последний путь, надел на себя  его кожанку, взял в руки  его  увесистый наган  и сказал решительно:
-Берите меня, хлопцы, заместо Демки!
Через полгода  его назначили командиром особого отряда милиции  по борьбе с  бандитизмом и саботажем».

                                8. Гость из-за кордона

-Стало быть, ваш прадед  пошел по милицейской части? – спросил Степка.
-А вот и нет, - ответил я. – В милиции  мой прадед прослужил  до  1925 года. Женился к этому времени, переселился из общежития в  отдельную комнату в коммунальной квартире. И даже родил сына, то есть моего деда. А в 25-м  в городе открылись курсы десятников. Ну,  Корнилов и пошел на эти курсы.
-А десятники – это кто?
-Да бригадиры на строительных объектах. Или мастера. В общем, специалисты по строительному делу среднего звена. Короче, переквалифицировался мой прадед из милиционера в строители.

«Однажды  ночью в марте 1925 года разбудил Александра  звонок в дверь. Ничего удивительного в этом звонке не было. Александра частенько  вызывали  по ночам на объект. Я уж говорил, небось, что после милиции Корнилов пошел учиться на десятника и стал работать мастером на различных строительных объектах. Самое беспокойное время для всякого мастера-строителя, когда объект готовится к сдаче в эксплуатацию. То там что-то не доделали, то тут долатать следует, то рабочие мусор не успели убрать, а то  приемщики просто придираться начинают. А мастер кругом виноват. В общем, в такие дни ночные вызовы на стройку – обычное дело, к которому даже соседи по квартире привыкли. Если Корнилову ночью звонят, то это уж точно по строительной части.
Но в этот раз  к Корнилову заявился гость вовсе не из строительной конторы. Александр вообще этого человека никогда раньше  в глаза не видывал. Потоптавшись немного у порога, гость  подозрительно оглядел комнату, остановивши взгляд на ширме, за которой  прятались  супружеская кровать и  плетеная люлька, подвешенная  на крюке в потолке. Эту фамильную люльку привезла на бричке  из станицы мать Александра.
-Я на минутку заскочил к вам, -  виновато пробормотал гость. – Мне поручили передать вам  вот это.
С этими словами гость торопливо принялся шарить у себя за пазухой. Наконец, откуда-то из самой глубины извлек  клочок  бумаги, свернутый  треугольником на манер конвертика, и протянул этот конвертик Александру.
-Кто поручил? – спросил Александр, - не решаясь принять  в руки треугольник.
-Мой друг. Он вам двоюродным брательником приходится.
-Каким брательником? – не понял Корнилов.
-Ну, да вашим. Собственным. Который  Михаилом  Джигуном звэться. Вот он вам это письмо и передал.
-Мишка, что ли? – невольно  вскликнул Александр. Но тут же