иначе и по-другому. В этом месте у Алекса создалось такое странное ощущение, что здесь не он будет задавать вопросы, а с ними будут обращаться к нему. Что, в общем, отвечало всему им по заходу сюда надуманному.
А вот зайдя сюда, в это помещение, Алекс себя повёл, так сказать, не от самого себя, а он начал вести себя по следам ранее наблюдаемого за Омертоном. Который очень аккуратно и осторожно зашёл в эту комнату, чтобы значит, ни на что в ней случайно не наскочить, и с тем же подтекстом в себе далее прошёл до стула, и держа под контролем зеркало, занял место на самом краю стула, взявшись руками за его края. И не для того, чтобы его позиция на стуле была более устойчивой, а он решил проверить свои догадки насчёт привинченности стула к полу. И его догадка в эту сторону оказалась верна. Стул и в самом деле, насколько в этом смог убедиться Алекс, отрывая стул под собой вместе с собой, привинчен был к полу.
Из чего Алекс сделал весьма интересные для себя выводы о том, что народ здесь не просто попадается всякого волеизъявления в себе, а у времени нет на его счёт особых иллюзий, и время видит реального человека, со всеми его недостатками и пережитками ненормативного поведения и лексики, а не то, что он о себе публично декларирует. А реальный человек очень способен на то, чтобы с тобой не согласиться в такой живой степени, что будет благоразумно не давать ему в руки то, что ему в них попадёт, когда он не в себе и разозлён.
А между тем Алекс на себе чувствует давление своего сомнения насчёт присутствия там, за стеклом, Максимилиана, кто хоть и заверил его в том, что он здесь будет один на один с самим собой и временем, а всё равно пожелает здесь поприсутствовать, чтобы убедиться в том, что Алекс ему доверяет и верит безотлагательно. И хотя он своим присутствием, так сказать, подвергнет сомнению эту веру Алекса в его заверения, а своим отсутствием он как раз подтвердит всё это, то как ещё решить этот вопрос когнитивного диссонанса, где все эти действия носят взаимоисключающий характер.
В общем, Алекс на этих мыслях сам себя запутал в конец и до такой степени, что для него стало откровением и звоночком то, что эй, парень, пора уже просыпаться и задавать свои вопросы, и он получается, что впопыхах и без всякого раздумья, что первое пришло в голову, то и спросил самого себя, смотрящего из этого зеркала.
– Зачем я здесь? – так прозвучал многозначно первый вопрос Алекса, который можно было отнести, как к месту его прямо сейчас нахождения, а можно было отнести к его прибытию в это общее место. Но на этот вопрос уже отвечать тому, к кому он был задан.
– Что от меня здесь хотят? – и с той же неоднозначностью, что и первый вопрос, был задан второй вопрос Алексом.
– Смогу ли я узнать всё это? – а вот третий вопрос Алекса обобщал собой весь этот блок вопросов.
И будь кто другой на месте вселенского замысла и времени, конечно, менее образованный и невоздержанный на эмоции, то он бы погнал словами абстракции этого ловкача на вопросы Алекса. Кому не ответы на вопросы нужны, а его сам этот процесс интересует. Где его позиция задавать вопросы, является для него утверждающей его главенствующую позицию в этой беседе. Ведь только тот, кто задаёт вопросы, особенно ко времени (опять эта неоднозначность и ловкость ума Алекса), тот и определяет повестку дня. Мол, я буду с вас спрашивать, а не вы с меня. И это его спрашивать уже не обозначает процесс задавания вопросов, а это больше похоже на вынесение им приговора вам.
И кто знает, не получил бы Алекс прямо сейчас и здесь ответы на свои наглые требования себя признать человеком за всё с вас спрашивающего и значит, контролирующего жизненные процессы в этом социуме, если бы он заблаговременно, до такого намечающегося быть может события, не покинул пределы этой комнаты для вопросов. Где он по выходу из неё, само собой, не обнаруживает Максимилиана. Чему он не просто не удивлён, а его здесь отсутствие увеличивает в его сторону сомнение Алекса и шанс его присутствия там, где он заверял Алекса, его не будет.
И с этими мыслями, и никакими другими, которые были бы куда кстати по пути до комнаты для ответов, Алекс достаточно скоро преодолел это расстояние, и оказался у двери кабинета для ответов. Здесь он уже без паузы на обдумывания своего дальнейшего шага берётся за ручку двери, и… во какая неожиданность, она ему поддаётся уже не с той лёгкостью, с какой поддалась дверь комнаты для вопросов.
Что прямо немедленно наводит Алекса на провокационные мысли. – И что это значит? – сперва Алекс задался этим вопросом для проформы, а уж затем озвучил свою догадку. – А то, что практически никто не готов к ответам на свои заданные вопросы. Никто не хочет принять, как правило, горькую реальность. И каждому приходиться приложить свои усилия, чтобы сжиться с этой своей действительностью. – Как и следовало быть в этой комнате для ответов, Алекс начал получать для себя ответы на все возникающие здесь вопросы. И вопрос притчи этой двери на раз им был раскрыт.
И теперь Алексу оставалось раскрыть секрет полученных ответов на свои вопросы. Которые он получил как-то очень неожиданно и немедленно, как только занял место на стуле.
– Не спеши. Ты сам знаешь. Всему своё время. – Как будто скороговоркой и так всё это быстро и неожиданно для Алекса прозвучало, что он за всеми своими соображениями над всем тем, что сейчас он услышал и попытался только зафиксировать для себя в разуме, и не заметил, как оказался уже во вне этой комнаты. Где в его голове теперь стоял один только вопрос: «Порядок дачи ответов соответствовал вопросам или нет?».
И ответить на него он прямо сейчас не мог хотя бы потому, что на этот раз его на выходе встречал Максимилиан с таким крепким вниманием к нему, что Алекс в себе замешкался и так скомкался, как будто он что-то там, в комнате, делал неприличное.
– Получил ответы на свои вопросы? – задаётся каким-то странным вопросом Максимилиан. Как будто может быть как-то иначе.
– Получил. – Отвечает Алекс.
– И это хорошо. – Так интересно это сказал Максимилиан, что Алекс почему-то подумал, что это не так уж хорошо. А вот что в этом нехорошего, то он и сам не смог ответить, да и некогда в общем, когда надо поспешать за Максимилианом, кто выдвинулся дальше по коридору без всякого объяснения. Впрочем, это сейчас устраивает Алекса, кому нужно сейчас многое обдумать.
Да вот только это всё надо делать поскорее, пока они не дошли до третьего кабинета, о котором Алекс совершенно забыл. Так что когда они остановились у него, то он в пылу всей этой своей забывчивости заново спросил Максимилиана о функциональности этого кабинета.
– А здесь уже мы будем спрашивать. – Многозначительно так сказал Максимилиан. И у Алекса тут же вырвалось совсем не то, что он хотел спросить. – С кого?
– Не с кого, а кого. – Сделал знаковое уточнение Максимилиан, с момент как бы подумал, а так-то он заранее знал, что сейчас сказать, после чего и озвучил своё предложение Алексу.
– У нас имеется три кандидатуры на рассмотрение. Так что очередность их приёма для нашего условного знакомства не имеет большого значения. Как ты считаешь? – вдруг спрашивает Алекса Максимилиан. А Алекс и не был готов к тому, что его спросят и таким образом сделают лицом, выносящим решения, хоть и так номинально.
И Алекс даже растерялся в себе перед лицом такой прозаической ответственности. В результате чего он не нашёл ничего другого, как продемонстрировать в себе не слишком в курсе происходящего человека. – А кто третий? – задался вот таким удивительным по своей наивности вопросом Алекс. Отчего даже Максимилиан, кто в себе демонстрирует крайнюю степень невозмутимости, и то пришёл в некоторую формацию показа чувств прищура к такой невнятности поведения разума Алекса.
– А у тебя на этот счёт есть свои варианты предложений? – задаётся вопросом Максимилиан. А Алекс только сейчас в себе настраивается в разумную сторону, и улавливает скрытый смысл этого вопроса Максимилиана.
– Значит, это она. – Спрашивает или утверждает Алекс в этом заявлении решать Максимилиану. И он решает. – Её, как общий репер, оставим напоследок. – Говорит Максимилиан, уже ожидаемо Алексом выдвигаясь в сторону служебного входа в этот кабинет.
