его тому вонючему культивированию не препятствовала…
Котовичи готовились ужинать. Позвали меня с собой. Я не был голодным, но отказываться не стал: для всякой хозяйки это большая обида… Сели трапезничать в большой комнате, где проходила свадьба: на 4-метровой кухни мы бы не уместились. Хотя “большой” и ту комнату можно было назвать с большой натяжкой - извините за тавтологию и каламбур! - ибо было в ней метров 14-ть всего: размер моего теперешнего кабинета. Остальные две комнаты были и того меньше.
Ирка разложила тарелки, принесла еду, угощала всех жареной треской с картошкой. Я попросил её много мне не накладывать; сидел и ел из вежливости, мучительно раздумывая при этом, о чём говорить с людьми, которых я столько лет не видел, от которых порядком отвык и про которых совсем не знаю уже, что их интересует в жизни...
- А родители твои где, Ир? Где теперь живут? - было первое, что пришло мне в голову. - Почему я их не вижу?
- Они с моей старшей живут тут неподалёку. У неё муж умер недавно. Ей одной и страшно, и тяжело с детьми. Вот родители к ней и переехали, помогают всем чем могут, за внуками следят.
- Понятно, - ответил я, погружаясь в тарелку.
-…А ты как живёшь, Саш? - в свою очередь спросила меня Дунаева, которую я именно Дунаевой всегда мысленно называл, не Котович. - Как семья: жена, дети?
- У меня всё нормально, - коротко и холодно ответил я, давая понять, что свою семью сидеть и обсуждать не намерен: не за этим сюда приехал.
Ирка всё поняла и замолчала.
- А на работе у тебя как? - в свою очередь спросил меня Николай, отрываясь от рыбы. - Зарплату-то ещё платят, не закрывают вас?
- Нет, не закрывают пока. И деньги платят. Не Бог весть какие, - но на жизнь хватает.
- А ты в “ящике” работаешь, да? - вдруг спросила меня Ирка, лукаво посматривая на меня, с некоей высокомерной ехидцей даже.
- Да-а-а, в “ящике”, - сквозь зубы холодно ответил я, прекрасно поняв и оценив по достоинству сарказм хозяйки, с прищуром разглядывая при этом её ухмыляющуюся физиономию... Однако мне хотел ответить другое тогда, куда более злое и жёсткое. Хотелось сказать этой дурочке с переулочка, которая меня треской угощала: «Надо же, какие слова-то ты знаешь теперь, Ир. Яяяящик! Раньше ты не была такой продвинутой в интеллектуальном плане, насколько я помню. И вела себя с нами куда проще и скромней, как и положено было продавщице ГУМа… А теперь вот сидишь и подкалываешь, язвишь, разговариваешь со мной свысока. Обалдеть можно! Сразу видно, что Коля тебе в уши по ночам хорошо дует, засерает тебе мозги, что “ящик” - это, мол, плохо, это - второй сорт. А его академический НИИ - это, мол, хорошо, это - чистая наука и всё такое, возвышенное и прекрасное. А, стало быть, он - обалденно талантливый парень! А я-де - полный мудак, ни на что не годный. И ты не прогадала совсем, что за него вышла. Молодцы вы оба! Хорошо тут устроились и спелись за прошедшие 15-ть лет, пока я вас не видел и не слышал!...»
За столом после этого воцарилась мёртвая тишина. Было лишь слышно, как вилки о тарелки стучали, да Олеся от удовольствия чавкала, поедая вкусную рыбу…
- А отдыхаете вы с семьёй где, Саш, куда ездите? - прервала тишину хозяйка, пытаясь сгладить возникшую неловкость.
- Дома и отдыхаем, - тихо, без удовольствия ответил я, не имея возможности оставить еду и из-за стола вылезти. - Мы в Строгино живём: курортная столичная территория. Куда из него уезжать, чего и где искать лучше место?
- Поняяятно, - с улыбкой ответила Ирка, которую, как я понял потом, не очень-то и интересовал мой ответ. Ей про себя, любимую, до боли рассказать хотелось, своим семейным отдыхом и путешествиями похвастаться.
- А мы, Саш, всей семьёй к Коле на малую родину ездим каждое лето, - принялась тараторит она с гордой важностью. - Там у них в Белоруссии такие места изумительные, почти что сказочные - закачаешься! Грибов и ягод в лесу - море! Озёра с чистейшей водой, которую пить можно. Родители у Коли замечательные, относятся ко мне хорошо, душевно. А в его сестру я вообще влюблена. Мы теперь с ней - лучшие подружки… А Колюшка у меня, - через паузу выговорила она, с любовью взглянув на супруга, готовая ему на шею кинуться, как показалось, - самый лучший муж на свете. Я так счастлива, так счастлива, что мы живём вместе уже столько лет - и дальше вместе жить будем!
- Молодцы, - только и сказал я, отодвигая от себя пустую тарелку и чувствуя, как всё во мне загорается устойчивой неприязнью к чете Котовичей, исключая дочурку их, не проронившую за ужином ни слова…
- Ну что? - минут через пять сказала хозяйка, вылезая из-за стола и собирая пустые тарелки в стопку. - Вы, мужчины, тогда посидите и потолкуйте пока о жизни и о делах, а мы с Олесей пойдём на кухню чай вам готовить. Поговорите когда, мы чай будем пить с пирогом. Я, Саш, по такому случаю пирог испекла. Угощать тебя буду…
12
Они ушли, а мы с Котовичем вылезли из-за стола и на диван оба сели, после чего я сразу же приступил к тому, из-за чего, собственно, и приехал в гости - к созданию сайта. Мне побыстрее хотелось выяснить этот животрепещущий для себя вопрос и потом также быстро покинуть квартиру. Находиться в таком вонючем клоповнике мне становилось тошно - и психологически, и физиологически. Голова уже начинала болеть от духоты, и пить чай поэтому я категорически не собирался.
- Послушай, Коль, спросить у тебя хочу, - обратился я без вступлений к товарищу. - Ты личными сайтами не занимаешься, случаем?
- А зачем это тебе? - удивился Котович вопросу. - Хочешь себе сайт создать?
- Ты, смотрю, в евреи заделался, Николай, - отвечаешь вопросом на вопрос, - недовольно усмехнулся я, не желая рассказывать про свои занятия литературой и про планы выкладывать собственные произведения в Интернет посредством личного сайта. - Просто ответь: занимаешься или нет?
- Нет, не занимаюсь, и не собираюсь этого делать впредь.
- А что, это сложно, да?
- Да нет, не сложно. Просто для этого надо предварительно изучить работу с компьютерной графикой, ну и несколько специальных программ освоить на досуге. Вот и всё, и можно клепать потом любые сайты на заказ.
- Ну и освой и клепай: в чём дело-то? - сказал я, натужно кривя губы в улыбке. - Говорят, богатые люди сейчас за личные сайты огромные деньги платят. Новым фирмам свои сайты тоже нужны для рекламы в Интернете. Кто на этом деле специализируется - хорошо живут: так я слышал. А уж тебе-то сам Бог велел освоить это прибыльное дело, специалисту по IT-технологиям, компьютер знающему как свои пять пальцев. Будешь в деньгах, как в шелках купаться, квартиру новую купишь - светлую и просторную. Поди, плохо.
- Мне и эта квартира нравится, - с холодной усмешкой ответил Котович. - Я к ней привык и прекрасно себя в ней чувствую. А деньги… деньги все не заработаешь, как ни старайся. И гоняться за ними я не хочу. Хочу заниматься тем, что мне нравится, к чему лежит душа и сердце. Семье хочу себя посвящать на досуге, а не левым заработкам. Это чтобы по ночам спокойно и крепко спать - не мучиться угрызениями совести.
-…Ну что ж, твоя позиция мне понятна, - серьёзно и сухо ответил я. - Позиция, достойная уважения…
13
После этого мы замолчали оба: говорить стало не о чем. Я всё что хотел узнать - узнал. Понял главное, что напрасно сюда приехал, что Колька - не помощник мне, и от этого сильно расстроился, что даром потратил силы и время: их и так становилось всё меньше и меньше в запасе... Котович тоже сидел и молчал, супился, почувствовав моё испортившееся настроение… Чтобы как-то меня развеселить перед чаем, от тягостных мыслей отвлечь, он начал вести разговор на отвлечённые темы; про общих знакомых рассказывать стал, что было мне мало интересно: никогда не любил сплетен.
Потом он меня про работу опять спросил - поинтересовался, куда пойду, если что, если вдруг институт прикроют. Добавил с усмешкой, что время сейчас такое, что выпускнику МГУ приличную работу сложно в Москве найти. И лучше за копейки в НИИ сидеть, тихо пригнув голову, чем за большие бабки в бизнес идти, в торговлю с её суровой и дикой спецификой, с её непредсказуемостью.
Ну и после этого мы с ним вольно-невольно перескочили на политику, стали порядки новые обсуждать, что устанавливала в стране либеральная команда Ельцина. А для меня перестройка была больная тема ещё с конца 80-х годов, кровоточащая, незаживающая рана в душе. В 1993-м году я был на баррикадах все 10 дней - защищал восставший Верховный Совет России и депутатов, а не Хасбулатова с Руцким, как многие теперь про нас думают. А тремя годами позже активно агитировал за Зюганова. Это всё я и стал Котовичу говорить, горячась по всегдашней своей привычке, пытаясь вызвать в его душе сочувствие и поддержку. Мы ж товарищами когда-то были, если и не друзьями.
Но ничего этого я не увидел в глазах Николая и не услышал из уст его. Увидел как раз обратное - снисходительное удивление, похожее на то, какое испытывают родители к своим неразумным чадам, когда те вдруг начинают куролесить и чудить.
- А ты Белый дом защищал осенью 93-го? - лукаво улыбаясь, спросил он меня сквозь зубы, смотря при этом себе под ноги. - Надо же! Геройский ты парень, смотрю! Тебе медаль за это не дали, случаем? Говорят, всем защитникам медали потом раздавали памятные.
- Какие медали, Коль?! На хрена они нам?! Мы не за медали защищали Верховный Совет, а за то, чтобы остановить тотальный бардак в России! Чтобы поганого Ельцина сковырнуть вместе с его воровской и шутовской командой, и на его место нормального мужика поставить, понимаешь - нормального!!! Не алкаша, не дебила, не кровожадного маньяка и упыря, расстрелявшего оппозиционный парламент из танков среди бела дня и тем насмешившего мiр, дикарями нас, русских людей, выставившего!
-…За Бориса Ельцина, между прочим, многие стоят горой, - не сразу ответил мне Котович, напряжённо лоб морща. - В нашем институте, к примеру, сторонников Ельцина процентов 80-т, а может и больше того. Это если по разговорам судить на рабочих местах и в курилках. Сторонников Верховного совета я что-то у нас не знаю.
- Да у вас в институте одни мудаки работают! - не сдержался и выпалил я. - И евреи-русофобы вдобавок, которым бардак в России что бальзам на душу! Они все только в бардаке и живут, сволочи и паразиты, набивают карманы без-хозным добром - и несказанно радуются удаче!
- У нас - академический институт, если ты забыл, - холодно и зло остановил меня Колька. - В отличие от вашего “ящика”.
- И что ты хочешь этим сказать? - что у вас там гении одни работают и провидцы?! А у нас - неучи и дерьмо красно-коричневое?! Я тебя правильно понял?!
Колька молчал, теребя короткие и пухлые пальцы рук, одну лишь брезгливость во мне всегда вызывавшие, как и он сам. Смотрел себе под ноги и хитро улыбался при этом, молча подтверждая как бы мой к нему прямой вопрос, одобряя его, что у нас в НИИАПе и впрямь одни дебилы, дескать, работают, не чувствующие политическую обстановку в стране, настроения масс и веяния Времени.
- Эти сказки, дружок, ты жене и дочкам рассказывай про своих гениальных коллег, а мне не надо! Я - человек грамотный, и прекрасно осведомлён, какое блатное дерьмо в Российской Академии наук отирается и чем оно занимается всю жизнь под уважаемой и солидной крышей, как переливает из пустого в порожнее годами, пиля бюджет и плодя исключительно
