на любимом лице.
Она повисла на моей шее, спрятав колдовскую зелень глаз на моей груди. Но я понял, она плачет. Беззвучно. Без содрогания тела. По каплям горячих слез, от которых начала мокнуть рубашка на моей груди.
Я взял ее на руки и, покрывая поцелуями, внес в комнату, лаская лицо и каштановую медь волос. Она всхлипнула несколько раз. Еще сильнее прижалась ко мне. И затихла. Я понимал, что довелось ей пережить за эти несколько часов, пока меня не было.
— Он убил сам себя! — прошептал я.
— Неужели это правда? — Так же тихо спросила она. — Я не то, чтобы радуюсь. Но мне так было страшно за тебя!
—Теперь все кончено. Наши с ним пути больше никогда не пересекутся! Ашока заставил Дух Компьютера Теллуры уничто-жить бессмертную часть Души Фареша. В то время, пока мы си-дели с ним в кафе, сравнивая наши взгляды на жизнь. Боюсь, Ашоке было очень непросто выполнить эту задачу. Но он добился своего.
— Откуда ты знаешь?
— Ты сегодня почувствовала землетрясение?
— Да, было, кажется, два толчка. Один сильный. И второй слабее. Даже волны на море поднялись выше обычного. Я как раз смотрела в окно.
— Ты знаешь, — сказал я, бережно опустив ее на кровать, — после всей этой истории я чувствую себя грязным!
— Море! — сказала она заговорщицки, уставившись на меня немигающими зелеными глазами. — Только вечность может смыть всякую грязь с наших душ и тел! Вперед!
И она выбежала навстречу багровому диску солнца, намере-вавшемуся спрятаться за скалами, на ходу сбрасывая с себя оде-жду.
Я последовал ее примеру. И мгновение спустя мы, как два оставленных без присмотра ребенка, почуявших, что опека ис-чезла, неистово плескались, ныряли под волны и целовались там, пуская пузыри. Пока не кончался воздух.
Мы выбрались на берег, как пьяные. Море не хотело отпус-кать нас, делая напоследок волнами подсечки под колени и ста-раясь сбить с ног, едва мы ощутили дно. Из последних сил доп-лелись до домика.
Стиснув всю волю, на остаток сил встали под душ из бака у веранды, воду в котором нагрело за день солнце. И на самые по-следние крошки их едва доплелись, скорее даже доползли до кровати. И пролежали почти час, пока энергия вновь не стала на-полнять нас.
Да, мы смыли всю грязь страшных мыслей, ожидания раз-вязки, чужой смерти¸ в которой не были повинны. И все-таки во мне зародилась и начала расти какая-то тревожность.
Я посмотрел на Лорину. Нет, недаром мы были одним целым все эти века. Я видел, что и она тоже испытывает волнение. Неясное, смутное, Но крепкое, как рука душителя.
— День еще не кончился. — Сказала она, когда я вопроси-тельно посмотрел на нее. — У меня предчувствие, нас ожидают еще какие-то нерадостные события.
И, словно в подтверждение ее слов, в форточку застучал бе-лый шарик, вроде тех, которыми играют в пинг-понг, только пу-шистый. Но он стуком только привлек наше внимание. Потом он проник сквозь стекло, влетел и, немного покружив по комнате, словно искал кого-то, прильнул к моей щеке.
Я уже знал, что это послание, своего рода телепатическое письмо, которое начнет выкладывать свое содержание прямо на нейроны моего мозга. Я слышал о таком, хотя прежде никогда не видел. Но он был здесь, нашел меня – своего адресата. И я обязан был принять его.
Я погладил шарик, отчего волоски, похожие на мех, встали на нем дыбом. И во мне зазвучала речь. Я подключил сигналы и к модуляторам Лорины. Мы узнали голос Ашоки, который всегда говорил с некоторым придыханием.
«Ну, вот и все! Дело практически сделано. Остается только завершить его. Времени у меня совсем чуть-чуть. Так что надеюсь, ты разгребешь этот комок мыслей, который я посылаю тебе. Только я и Genius computatrum знаем, какой ценой мне удастся отдать команду на остановку взбесившейся программы и консер-вацию Элоха как сущности в спецхране.
Накануне, невозвращенцы, как мы сами называем себя, доб-ровольно отказавшиеся от физических тел, собрались вместе по моей просьбе, где я им изложил все факты, добытые так непросто, и сообщил, что отправляюсь в обиталище нашего «друга», чтобы отключить его.
Сегодня нас уже не девять, как это было в начале, а не-сколько тысяч. Ты знаешь это. И хотя общество все же продол-жает носить название Девяти Неизвестных, все они люди довольно известные.
Так что наше собрание скорее выглядело как своего рода съезд. Или, точнее, слет. Если учесть наши способы передвижения. Но буду краток. Прибыли решительно все. Ты бы видел, что нача-лось, когда мои соратники узнали, что я задумал и вдобавок решил сделать все сам.
А я ведь собрал их исключительно, чтобы попрощаться на-последок. И сообщить, кому отныне должна принадлежать вся полнота власти в решениях и делах нашего Общества.
Я не пригласил тебя, и даже потребовал от каждого, чтобы никто не обмолвился тебе о собрании ни словом. Ты и так все последнее время, как на иголках. И слава Творцу, что твоя душа заключена в плоть! А то тоже потребовал бы, собой заменить ме-ня. А ты для этого совершенно не пригоден.
С тобой Элох справился бы, как ураган с песчинкой. Его мо-гущество не распространяется только на бесплотные сущности, вроде меня. Это преимущество имеет всего один недостаток. Но весьма серьезный.
Значительной части всей силы энергии моей Души хватит только на самое главное. Чтобы ввести ключ и отдать команду на консервацию такой сложной, громоздкой программы, как Дух Компьютера Теллуры, да еще к тому же основательно повреж-денной.
Но неожиданно я понял, что просто стереть ее было бы ошибкой. Это все равно, что пытаться зачеркнуть прошлое. Если я хочу, чтобы подобное больше не повторилось, мне придется за-консервировать ее. И запереть в хранилище. Потому что в стертой программе изучать нечего. А это означает, что энергии во мне не останется совсем. Напряжение распылит меня на электроны.
Меня предупредили о возможности такого развития собы-тий. Так что я знал, на что иду. И все, что я сделаю, сделаю вполне осознанно. Элох и сейчас, в эти последние минуты, пытается поколебать мою волю, уязвить меня и поиздеваться надо мной. Пусть! Что ж взять с безумца? Может, это и не его вина, что он стал таким?
Со всем этим еще предстоит разобраться. И я очень надеюсь, что не напрасно выбираю такой исход. Впрочем, альтернатива сомнительна. Как любая альтернатива в мире. И всегда! Если я отступлю, сохранив свою жизнь, Элох найдет способ дожать планету. А это всеобщая гибель. И для меня в том числе.
Знаешь, напоследок мне захотелось излить душу. Не исклю-чаю, что это, может быть, не слишком интересно. Но для меня это единственная и последняя возможность. Да и какой-никакой опыт, который, не исключено, кому-то окажется полезен. Так что прости старику!
Вот я говорю тебе! Существуя столько столетий в своем нынешнем виде, я, случалось, тяготился добровольно избранной мною участью. Лишенный любви и других радостей, которые приносит плоть, я подчас впадал в черную меланхолию, считая себя недочеловеком.
А вот сейчас, вплотную подойдя к черте, за которой лично для меня уже ничего и никогда не будет, я почувствовал, что жизнь все-таки была хорошая штука. Не подумай, что это при-знание – минутная слабость. Я взял на себя решение задачи, на-метил, как ее выполнить. И было бы бесчестно отступать.
Что бы обо мне стали думать друзья, с которыми я провел многие сотни лет? Тем более, что они предлагали заменить меня собой! И любой из них обязательно сделал бы то же самое, согла-сись я на такую замену!
Особенно настаивал, пойти вместо меня, неистовый Лерма. Он, знаешь, частенько с улыбкой вспоминает, как ты при первом знакомстве все расспрашивал его, откуда он узнал за двести с лишним лет до полета первого космонавта, что Земля – голубая планета.
Ты же знаешь, он никогда не дорожил жизнью. Потому, что считал ее бессмысленной. Он остался при своем мнении и сейчас. Но, может, позже, когда все и для всех вас будет позади, он изме-нит его. Я даже уверен в этом
Пришлось мне сказать ему, что мы все, твои друзья, сильно рассчитываем на его помощь в другом не менее важном вопросе. В ней нуждается Лорина, матрица души которой повреждена. И ты лично об этой помощи его просто не успел попросить.
Он ушел, опустив голову. Возьми его в число Душ первой Волны. Я ведь так и сказал ему: он уже включен в нее. Не делай из меня лгуна посмертно. Ты ведь не подведешь, Лён?
Я бы на твоем месте также включил в нее Исаака, отдавшего вопреки запрету Элоха людям важнейшие законы природы, Ни-колу, сожженного на костре, Иосифа, который больше жизни лю-бил свой народ, Софью, этого Паскаля в юбке…
Да ты и сам на своем месте не хуже сумеешь распорядиться. Но не забывай «неистового» назвать самым первым. Ты ведь зна-ешь его гордость и обидчивый нрав?
Ты, видимо, узнаешь последним, то, что должен был бы уз-нать первым. Теперь ты уже не мое второе «я». Отныне ты оста-ешься единственным и главным руководителем общества. По-скольку меня, считай, уже фактически нет.
И помни: будущее открыто тому, кто умеет слушать и видеть, думать обо всех. Такое сообщество будет нужно особенно в новой жизни. Оно станет защитой от повторения ошибок.
Уже несколько лет сюда плывет новая версия мира Земли – Тиамана. Земные ученые даже сумели ощупать ее своими неуме-лыми приборами, кажется лет десять-двенадцать назад.
Они тогда заявили о необычном невидимом космическом теле, по размерам напоминающем Землю, которое стремится к столкновению с Землей. Это и есть Тиамана.
В одном только они сильно ошиблись. Столкновения не бу-дет. Тиамана вытолкнет Теллуру в параллельный мир. А сама займет ее место. И еще одна точная копия Земли материализуется в течение скольких-то там сотен оборотов вокруг своей оси.
Она несет в себе новёхонький компьютер Коилон. После материализации планеты, он будет готов начать создание всех форм биологической жизни, которые некогда существовали на Земле. В том числе и человека.
Для создания последнего ему потребуются Души. Только тогда шестой уровень планеты начнет работать. И ты знаешь, что в ожидании именно этого часа создавался проект «Семена».
Ты располагаешь сейчас практически достаточным резервом матриц. Чтобы Коилону не пришлось начинать все сначала. Да, кстати, он несет программу полного распознания Душ. Это еще один залог того, чтобы то, что натворил Элох, не повторилось.
Думаю, ты уже понял, у Коилона есть программа восстанов-ления поврежденных матриц. Верю, что и реставрация матрицы Лорины, ему просто мелкий ремонт. Видишь, я могу быть и про-видцем.
Но сложности будут – и очень большие – при выходе монад в запредел – за орбиту Теллуры, где вы будете дожидаться перехода на Тиаману. Ты же понимаешь, что раненые птицы не летают высоко!
И, не знаю, как это обозначить иначе, вам волнами придется нести Лорину на своих плечах. Полет для обычной, здоровой мо-нады человека в Космосе очень не прост. Даже если он продлится несколько мгновений. А для поврежденной… Вам придется сме-нять друг друга по секундам. Но уверен, вы справитесь.
Среди нас все единодушно считают, что бросить Лорину тут, значит плюнуть в лицо себе. Это было бы подло и в свете того, сколько вы оба для всех нас сделали.
Я рад, что ты живешь в таком чудесном мире. Что окружают тебя такие прошедшие испытание бедой люди. Береги
