– Теперь, парень, я сделал для тебя всё, что мог. Прости, если что-то не так!
Сергей Федорович захотел уничтожить и странный лист бумаги, знакомый читателю, но, неопределенно повертев его в воздухе, сунул обратно в карман, завел двигатель, восхищаясь постепенным появлением приборов, и, слегка успокоившись, двинулся к дому.
Где-то по дороге он полностью опустил стекло, дивясь мягкой работе электропривода, и отбросил телефон подальше.
Через несколько минут Сергей Федорович подъехал к дому и, чтобы не привлекать внимания соседей, оставил машину у дальней парадной, а сам извлек лыжи из багажника, скользнул взглядом по сторонам и решительно вошел в свой дом.
Его душа пела и светилась. Он несся к любимой супруге, надеясь обрадовать ее, хотя пока не решил, о чем следует рассказать, чтобы излишне ее не взволновалась. От нетерпения он даже не стал доставать ключи, глубоко спрятанные в лыжных брюках, а придавил ладонью кнопку звонка, рассчитывая на расторопность дочери или сына.
Дверь мгновенно распахнула Настенька, будто караулила отца. Папина любимица – милейшее и безобиднейшее создание – с детства осталась хрупкой девочкой, хотя уже два года работает учителем в гимназии, что всегда и составляло ее заветную мечту – очень уж любит с детьми возиться. Но своих детей не нажила, уже развелась и теперь живет у родителей. Живёт с той самой поры, как нашла в себе силы убежать от обезумевшего супруга.
С начала их знакомства он представлялся ей идеальным парнем, да скоро Настенька выявила его непреодолимое пристрастие к наркотикам. От своих родителей этот позор она некоторое время скрывала. А родители мужа и раньше всё знали, потому и умоляли её не бросать сына, давили на жалость, предсказывая, что без нее он сразу пропадет. Только всему ведь когда-то наступает конец, в том числе, и такому семейному ужасу! И она решилась. А муж действительно скоро умер от передозировки, и Настенька оказалась молодой вдовой.
Сергей Федорович, обрадовавшийся дочке, собирался её поцеловать, как всегда это делал при встрече, но заплаканные глаза дочери предвещали беду, а губы шептали:
– Где ты опять… И без телефона…, – в ее интонации не было вопроса, были лишь слезы, бесконечная обида и отчаяние.
– Доченька… Мама? – выдохнул Сергей Федорович и бросился в комнату, почти теряя самообладание, уронил на пол лыжи, по ходу отбрасывал куда-то верхнюю одежду. Он не реагировал на сильную боль в левом плече, в руке, в груди, которая, появившись в тот миг, и совсем не в шутку пыталась свалить его с ног. – Где Димка?
– Навстречу… Навстречу «скорой» побежал. Чтобы не блудили … в темноте…, – захлёбывалась слезами Настенька.
Сергей Федорович опустился на колени у кровати жены и застонал, понимая, что никогда не простит себя за потерянное время. Его любимая Вераша в страшном и мучительном забытье металась по подушке, с трудом дышала, хрипела и задыхалась. Сергей Федорович непрерывно гладил ее руку и нежно уговаривал:
– Всё, всё, родная моя, – я вернулся. Не волнуйся, сейчас прилетит «скорая». Она обязательно поможет. Будет хорошо…
Жена его не слышала, она надрывно хрипела, и Сергей Федорович впервые за много лет ее болезни по-настоящему испугался за исход тяжелого, как никогда приступа. Но в тот миг почему-то перед ним, а не перед его любимой Верашей пролетела как в кино вся их долгая и непростая жизнь. Он, наконец, обратил внимание на сильную боль в своей груди, но теперь оказалось не до неё.
– Доченька, ну сделай же маме укол! Ты ведь умница! Я же ничего не понимаю в лекарствах, всегда за маминой спиной! – но Настенька безвольно рыдала рядом, совершенно растерявшись.
Сергей Федорович от плеча поглаживал голую руку жены, что-то ей наговаривал, потом и сам со стоном попробовал как-то распрямиться. Он ещё и уселся на полу рядом с кроватью, неудобно сгорбившись. Но левое плечо болело настолько сильно, что сводило челюсти!
– Кто же знал, что настало время для объяснений, – вдруг с кем-то невидимым заговорил он. – Но, если ты существуешь в реальности, то почему ни во что не вникаешь? Почему допускаешь такое? Разве ты, ко всему равнодушный, сколько не проси тебя о помощи, не виноват в том, что на Земле всегда страдают только хорошие люди? Да и со мной ты обошелся разве не подло. Предупредил бы, что это не подарок, я бы машину ни за что не тронул. А теперь взамен этой железяки ты отнимаешь самое дорогое? Подожди! Давай переиграем! Давай вернем обратно! Пусть всё останется, как было вчера!
Не воспринимая странный разговор затуманенным от горя сознанием, Настенька тенью вышла из комнаты, чтобы заранее открыть дверь в парадную. Потом выглянула в окно насчёт «скорой» и сразу вернулась назад с полными глазами слез. Может, потому и не заметила, как странно затихли её родители. Но секунду спустя, уже осознав случившееся, она с рыданием бросилась к ним, чтобы заглянуть в глаза, чтобы растормошить, но и сама осела на пол без признаков сознания.
Из лифта сосредоточенно выскочил Дмитрий, брат Настеньки, и торопливо повел врачей к приоткрытой двери.
В комнате, прижавшись к косяку, полусидела Настенька с повисшей головой, на кровати лежала бездыханная мать, а рядом с ней застыл странно согнувшийся отец. В глазах Дмитрия потемнело, хотя он не до конца разобрался в случившемся. В голове пульсировала кровь, ноги ослабли, к горлу подкатил душащий ком…
Немолодая врач «скорой» ситуацию оценила раньше остальных:
– Машенька, – негромко обратилась она к медсестре. – У девушки, кажется, обморок, займитесь ею. Пожалуй, будет достаточно нашатыря. Молодой человек! – она повернулась к Дмитрию. – Ваша сестра была здорова? Обмороки случались? – и, получив неопределенно отрицательный ответ, кивнула в сторону лежащей на кровати матери. – Вы нас к ней вызывали? С нее началось?
По очереди обходя лежащих, врач профессионально проверила пульс и зрачки, потом уточнила у Дмитрия, где можно присесть для оформления документов, и посоветовала увести плачущую Настеньку в другую комнату.
– Похоже, мы с вами опоздали, – чётко выговорила врач Дмитрию, а затем, обращаясь к своему сотруднику, негромко распорядилась. – Тимофей Петрович, переложите-ка с молодым человеком мужчину на диван. Похоже, что обширный инфаркт, а пульса нет. Слишком поздно. Родители? – спросила она у Дмитрия, лишившегося голоса, потом с сочувствием покачала головой и принялась бегло писать. – Не уходите, молодой человек. У меня появятся вопросы.
Но Дмитрий даже со стула подняться не мог. Такого внезапного удара от судьбы он никак не ждал. Он, конечно же, всегда помнил, что родители не молоды, знал об их многочисленных болезнях, видел усиливающиеся и учащающиеся страдания матери, но никак не представлял, что беда придёт вот так, в один момент. Придёт не через годы, на которые он бездумно надеялся, а внезапно явится сегодня. Явится, лишая возможности бороться, что-то делать, спасать родителей с помощью каких-то сложных операций, больших денег… Потому больше родителей у них с Настей нет.
Его опять стал душить ком в горле.
Глава 16
Три мучительных дня прошли, будто в тумане или в страшном сне. В воспаленное сознание навсегда врезались сцены из жуткого морга, куда увезли родителей. Ещё и появившемуся откуда-то следователю потребовалось уточнить причину смерти обоих собственников квартиры – душу рвал. Потом были похороны. Было много знакомых и незнакомых людей, были соболезнования, которые нисколько не утешали. Были визитки с разрешением обращаться в любое время. Всё это воспринималось как соответствующая моменту обязательная пустота, но и она переносилось тяжело. А ведь закончилась всего-то первая часть страшного действа, которое им придется переживать поэтапно. Скоро девять дней, потом сорок, потом год… Каждый год!
– Димка, и как же мы теперь? – прошептала Настенька, измученная последними событиями. – Как же теперь жить?
– Ты только не плачь. Ведь родителям теперь уже не плохо. По крайней мере, ничего не болит, ничего не тревожит. Пусть им и впредь будет спокойно, но для этого мы должны завершить то, что они для нас хотели сделать. Ты, кстати, когда замуж-то выйдешь? – спросил Дмитрий, чтобы хоть как-то вывести сестру из полусонного от горя состояния.
Настенька перевела на него взгляд, всё ли в порядке с братом, и покачала головой:
– О том ли теперь думать?
– Настюха! О том! Именно теперь следует жить так, чтобы радовать родителей. Внуков им надо, – вот что! Потому решай свои сердечные дела. Во-первых, жить пока будем здесь, вдвоем – так легче. Потом купим трехкомнатную квартиру в хорошем районе. Всё в ней устроим! Мебель там и прочее, но жить всё равно станем здесь. Или там? Как решим! Но с условием, что отдельную квартиру заселит тот, кто раньше вздумает отделиться. Или, нет! Ты сама выбирай, где будешь жить с мужем. На правах любимой сестры!
– Димка! Какая квартира? Ты спятил, мой родной? Какой теперь муж? – она робко засмеялась, впервые за эти дни, но на глаза снова накатили слезы. – Мамочка…
– Ты не удивляйся! Всё вполне реально! Знаешь, наш батя продолжает выполнять свои обещания. Накануне того страшного дня он мне намекнул, будто скоро будет у меня квартира. Я ещё подумал, что он просто так успокаивает, но, помнишь, когда нас менты попросили забрать все украшения, проверить документы, карманы и прочее, я у бати в куртке нашел странный листок. И, прежде чем выбросить, просмотрел его.
Настя смотрела с удивленным непониманием.
– Так вот, – продолжал брат, – первая строка там оказалась настолько необычной, что я всё прочитал залпом. И сначала ничего не понял, глупость какая-то! Подумал даже, чтобы тот листок следователю отдать, но что-то меня отвлекло. А уже потом я перечитал, уже после того, как обнаружил возле дома то, о чём в листке указано. И очень удивился! И обрадовался! И ты готовься! У нас теперь есть очень дорогая машина, которую мы продадим и купим квартиру. И еще что-нибудь купим! Такая красавица в автосалонах стоит пять миллионов, а то и десять!
– Долларов? – удивилась Настенька.
– Ну, ты совсем смешная! Не долларов, конечно, но и не тугриков! Обычных российских рублей.
[justify] – Всё равно, ты сошел с ума! Какая машина? Да еще очень дорогая? У нас ведь не было машины! Папа всегда был против «проблемы на колесах». Или ты считаешь его каким-то Корейкой? Как тебе такое в голову пришло, Димка? Ведь наши родители и эту квартиру никогда бы не получили, если бы прежний дом в плановом порядке не снесли. Кстати, ты поешь хоть немного. А я ещё посижу немного и займусь… Надо как-то жизнь налаживать. На твоем лице только глаза остались, а ты ещё
