ЛЕДЯНОЙ ПАКТ

Центра по образцу Ройзмана в Партии Сухого Закона России!

Автор письма сам был на Русском Марше 2007 в Петербурге, где пишущий эти строки был одним из ответственных лиц, кстати?! Что-то его не видел!

В чём состояло предательство? В том, что мы приняли решение, коллективное, в Оргкомитете «Русского Марша», идти в Сад им.Чернышевского? Это не было моим единоличным решением, а общим. Да и верным, скорее всего.

«затем отдавший закрепленное за ним название "Русский марш" Н.Бондарику».
Это, конечно, определённая оценка моего личного вклада в «Русские Марши» 2006,2007, но бренд РМ НЕ ЗАКРЕПЛЁН НИ ЗА КЕМ ЛИЧНО!
И вряд ли когда-нибудь будет закреплён.

Что же касается РУССКОГО МАРША 2006, то я подробно осветил этот вопрос в тексте РУССКИЙ МАРШ:ВЕКТОР СВОБОДЫ.
Все, кто контактировал со мной в тех или иных, порою драматичных, жизненных ситуациях, наверняка знают, что я всегда готов к взвешенному диалогу и принятию общего взаимовыгодного решения.
У меня складывается впечатление, что автор сего письма находится в прямой связи с транснациональной наркомафией.
Или действует, вольно или невольно, по её прямой указке.
Вполне вероятен след одной из связанных с неокоммунистическим троцкистским и антироссийским движением иностранных разведовательных организаций, например, польской.
Кому-то очень не хочется, чтобы пишущий эти строки довёл до конца расследование возможных убийств трёх Патриархов: Алексия II, Ф.Г.Углова и Саида-афанди аль-Чиркави. Об этом подробно написано в газете «Мир без наркотиков» №1 (34) от 2013 года, тираж 10 тыс. экз., в статье на четвёртой полосе: «Картелизация» России и ГЛАВНАЯ МЕРА её денаркотизации.
Некой группировке сильно мешает Антинаркотическая столица мира Суверенный православный Русский Ватикан, который возглавляет автор этих строк. О наших целях и задачах см. Открытое письмо Франциску http://www.proza.ru/2013/03/23/1028
Мешает наша борьба за организацию международного суда над наркобизнесом, народного Суда Совести над мумией Ленина. И за выдачу международного ордера на арест за геноцид христианства и этноцид русской смеховой культуры Кургиняна С.Е. Мешает наша борьба за смену лозунга мирового футбола «Нет расизму!» на ФУТБОЛ БЕЗ НАРКОТИКОВ!
Основатель футбольного движения ТРЕЗВАЯ ЛИГА
Судья Совести Русского Ватикана и Maradonian Church


18. Проект Русский Ватиканъ

Пришло время говорить о церкви. Говорить не о догмате и спасении, но об институциональном развитии вблизи Российского государства.

История взаимоотношений
Исторически эти структуры функционировали в тесном контакте, причем, начиная с эпохи Петра I, церковь была окончательно подчинена государству и представляла собой нечто вроде «министерства духовного окормления».

Какое-то время симбиоз был выгоден для обеих сторон: церковь получала от государства юридическую защиту, а при необходимости — военную и экономическую помощь [1].

В свою очередь РПЦ придавала царской власти необходимую «трансцендентную легитимность», способствовала упрочению дисциплины в армии и на флоте и — last, but not least — обосновывала претензии России на Константинополь и «зону проливов».

Эта «симфония» была разрушена в годы Первой Мировой войны. Церковь может — иногда, и должна — заниматься мирскими делами, однако ее прямое участие в войне оправдано, только если война носит «священный», подлинно народный характер. Так бывает, когда противник нарушает даже не человеческие законы, но божественные заповеди, вследствие чего борьба с ним обретает черты духовного подвига.

Первая Мировая война под определение «священной» никак не подходила. Одни христиане убивали других во имя целей, названных «империалистическими» вовсе не партией большевиков. В этой ситуации безоговорочная поддержка церковью «своего» правительства — благословление на бойню — стала прямым отступлением против заповедей Господних. Тому, для кого «несть ни эллина, ни иудея…», неуместно благословлять людей на смертоубийство.

После октябрьской революции, поскольку церковь сохранила претензии на «духовное руководство» нацией, большевики отнеслись к ней как к идеологическому конкуренту, подлежащему уничтожению. Эта политика не встретила серьезного сопротивления, тем более что РПЦ была одним из крупнейших заимодавцев страны, и ее «раскулачивание» многие восприняли с восторгом.

О тех гонениях, которые «власть Антихриста» обрушила на Святую церковь, написано невероятно много. Характерно, что руководство РПЦ, призывая народ и власть имущую к покаянию, ни разу не поставило вопрос о степени своей вины в случившемся, хотя любому христиански мыслящему человеку ясно, что в своих бедах, обычно, виновен он сам.

Есть нечто общее между Бурбонами, современными коммуно-патриотами и клиром Русской Православной Церкви: и те, и другие, и третьи «ничего не забыли и ничему не научились». Все они призывают вернуть минувшее. Некоторые из них, наверное, понимают, что это невозможно. Но даже и эти не отдают себе отчет в том, что если бы каким-то чудом возвращение в прошлое удалось, им просто пришлось бы заново пережить крах.

После революции РПЦ утратила связь с советским обществом, расслоившись на эмигрантскую, катакомбную и сергианскую церкви.

Ситуация кардинально изменилась в Отечественную войну. Причиной тому — и последовательная патриотическая позиция, занятая церковью (война, в которой речь шла о существовании уже не государства, но народа, конечно, носила священный характер), и сильнейшее нравственное потрясение, пережитое советским обществом. Так или иначе, в послевоенные годы РПЦ вновь становится частью «контура управления», в силу чего играет подчиненную по отношению к коммунистической идеологии роль.

Принято говорить о притеснениях, которым подвергалась церковь в советское время. Да, разумеется, РПЦ находилась под строгим контролем партии и госбезопасности. Однако она могла осуществлять свою деятельность в пространстве СССР практически беспрепятственно, в то время как конфессии-«конкуренты» были поставлены «вне закона»: принадлежность к ним (речь идет, прежде всего, о неподконтрольных Патриарху и Синоду «сектах» внутри самого православия, затем о протестантских общинах, наконец, католиках вне традиционного канонического пространства) считалась уголовным преступлением. В определенном смысле все вернулось на круги своя — установились «особые отношения» между русской (советской) властью и Русской Православной Церковью.

После распада СССР и краха коммунистической доктрины РПЦ «вышла из подполья», в котором, на самом деле, уже давно не пребывала. В этот период церковь получает сильнейшую поддержку посткоммунистической элиты — организационную, политическую, материальную. В первую очередь, эта поддержка объяснялась, конечно, надеждой, что РПЦ заполнит собой возникший «вакуум» и поможет создать новую версию управляемого государства (со всеми родимыми пятнами). Понятно также, что, демонстрируя свою «православность», иерархи нового режима подчеркивали разрыв с прежней атеистической традицией государства. Дело доходило до печальных анекдотов типа «крещения активной зоны ядерного реактора» или баллистических ракет подводного базирования.

Церковь воспользовалась благоприятной конъюнктурой, чтобы вернуть себе потерянную в ходе революции и последующих событий собственность. И в этом она вполне преуспела. Хотя закон о реституции в РФ не принят, и частным лицам их владения никто возвращать, кажется, не собирается.

Столь пристальное внимание к материальным активам стало серьезной ошибкой со стороны руководства РПЦ: принадлежащий церкви «человеческий капитал», далеко не беспредельный, был растрачен на решение сугубо земных проблем — юридических, экономических, организационных. Церковь улучшила свое финансовое положение, стала крупным собственником, организовала несколько капиталистических предприятий (в том числе, и стоящих на грани закона), но потеряла много времени, и во второй половине 1990-х годов столкнулась с жесточайшим кадровым голодом.

Между тем, конфессиональная обстановка на бывших советских территориях стремительно усложнялась. Римская Католическая Церковь, получив плацдарм на Украине, развернула наступление в исконном каноническом пространстве РПЦ. В Южном, Приволжском и Уральском федеральных округах активизировался ислам. Огромные средства на свою пропаганду в России выделили европейские, американские, канадские и южнокорейские протестантские организации. Усиление межконфессиональной конкуренции совпало с ростом трудностей в отношениях между РПЦ и православными церковными структурами за рубежом.

В этих условиях церковь выдвинула концепцию новой «симфонии» с российским государством. Понятно, что при возникновении этой симфонии РПЦ стала бы системообразующим элементом культуры, если не самой государственности, и надежно закрыла бы каноническое пространство страны от «чуждых влияний». По-видимому, определенные политико-идеологические дивиденды получило бы и государство [2].

Целым рядом высших православных иерархов завладела именно эта концепция: РПЦ должна достичь тесного союза с российскими правящими элитами и стать Церковью Русского Государства. Может быть, даже — господствующей Церковью. То есть, вернуть ситуацию как минимум XIX столетия, а еще лучше эпохи Никона!

Церковь много работает в этом направлении. Уже достигнуто соглашение о фактически скрытом финансировании РПЦ через налоговые льготы. Блокируется сама возможность сделать бюджет церкви прозрачным. Агрессивно насаждается бренд «русский — значит православный» [3]. Жестко ведется борьба против любых идеологических концептов элит, альтернативных православному. Ощущается недопустимость простого словоупотребления «русский протестантизм», «русский ислам» несмотря на нарастающую силу этих явлений. Непрерывные жалобы на активную деятельность католических организаций время от времени скандально поддерживаются на уровне МИДа и силовых структур. Разыгрался конфликт относительно введения курса «Основ православной культуры» в средних школах.

Заметим при этом, что на данный момент не существует объективных независимых исследований конфессионального состава российского государства. А Всероссийская перепись 2002 года этим пренебрегла.

Последствия «симфонии»
Понятно, что российские власти — будь то Дума, Администрация Президента или Совет Министров — не испытывают особых иллюзий относительно будущности «православного государства». Прежде всего, это — конец любым проектам модернизации, в том числе, модернизации экономики. Ведь со сходной проблемой столкнулся Петр Великий и разрешил ее известным способом. Затем Россию будут ждать серьезнейшие трения с зарубежными державами и главное — гегемоном современного мира США, помешанным на лозунге свободы вероисповедания. Наконец, легко прогнозировать внутренние волнения, причем особую «головную боль» доставят не протестанты с католиками, а весьма многочисленная и влиятельная атеистическая «конфессия». Сейчас именно она блокирует приход священников в школы.

Проблемы