Кто я

далеко - на выстрел. Не поднимая головы выше камыша, замирая сердцем, выцелил дичину  и выстрелил. Утка уронила голову в воду и закружилась, нелепо махая одним крылом. Торопливо, потеряв стреляную гильзу, я перезарядил ружье; вгорячах чуть было не пальнул повторно, да во время вспомнил поучения отца, мол если голова в воде уже не оправится, не улетит. И действительно, покружившись немного на воде, утка затихла. Я помчался к отцу. Ради такого случая он оторвался от заготовки дров, съездил на соседнее озерцо за лодкой ( в те времена чуть ли не на каждом озере имелась просмоленная тесовая посудина ). Добычей моей оказался  чернядь - селезень. В тот же день мама сварила из него суп-лапшу.
В дальнейшем навострились мы ходить с патцанами на охоту ватагой. Осенью по старичкам за Кожабеком, на ближние озерки Черемухово и Вахлово.
Зимой стали учиться тропить зайца. Это занятие не благодарное. Дело в том, что реальный заяц сильно отличается от  зайчика, знакомого нам по сказкам и детским песенкам. Это хитрый  и быстрый зверь, который к тому же вовсе не желает быть убитым.
Если пошли мы по следу, то это надолго. Вначале водит он нас дураков километра два, три а то и больше  по заснеженным дебрям и увалам. Затем, выбрав место для дневки, проходит мимо него метров двадцать, возвращается по своему следу, делает «скидку» - прыжок в сторону метра три, и крупными прыжками уходит  метров на десять- пятнадцать. Наконец, ложится в камышках там либо в кусточках редколесья.  Опытные охотники ищут именно скидку и по ней определяют место где он залег. Мы же по-глупости перлись по следу, не глядя по сторонам. Не возможно без смеха вспомнить, как бывали мы озадачены когда след неожиданно кончался. Крутились на месте, как молодые песики, громко орали, пытаясь выяснить куда же подевался заяц.
А заяц, пропустив нас мимо, спокойно уходил в противоположном направлении. В таких случаях он буквально стелется по снегу, прижав к спине ушки с черными кончиками; затем поднимается и летит уже не скрываясь, как стрела, впущенная из лука. Какая досада, находились до тошноты и упустили зайчишку из под самого носа. Идти за ним теперь бесполезно, не подпустит и близко, да и сил же уже нет  ни каких.
А какое счастье когда поднимешь зайца, не спеша выцелишь, дав опережение метра три, и одним выстрелом завалишь его  голубчика; когда он уже летит со всех ног и кажется вот еще секунда и уйдет, станет недосягаемым, как  в небе звездочка. Кто не испытал такого азарта  тот не жил.
Однажды  охотились мы с патцанами зимой, в первых колках за Кулундой и подняли зайца. По всему видать, старый, опытный и отважный зверь попал в безвыходное положение – нарвался на собаку, когда сзади подпирали загонщики, а впереди стоял я в засаде на номере. Собак - лунинский Рэкс, молодой песик породы шалава или дворянин, кому как нравится, смело кинулся на врага.  Буквально в пяти метрах от меня закипела ужасная битва. Заяц в безвыходном положении дерется сильными задними лапами, оснащенными к тому же серьезными когтями. Рэкс, ни как не ожидавший получить такой яростный отпор, рычал, заяц визжал. Я стоял вплотную, но выстрелить не мог . Враги метались и крутились в снегу, превратившись в один сумасшедший клубок. Подбежали остальные «охотники», ни кто не знал что делать. «Не стреляйте, в Рэкса попадете!» - кричал Колька. Ни кто и не думал. «Рэкс, фу, ко мне!!!» - орал Сашка. Услышав голоса хозяев, пес отвлекся от схватки на долю секунды; этого оказалось достаточно, заяц метнулся в кусты и исчез, как не было. Все парни были на месте, ни кто и ружья поднять не успел, для зайца все пути оказались вдруг открыты: ни каких тебе засад, ни собак - полная свобода. Гнаться за ним было бесполезно, Рэкса науськивать тоже - прыти с того дня у пса сильно поубавилось. Так и хочется закончить словами « благодаря своему мужеству и выдержке спас свою шкуру отважный заяц.»  Но это не так, зверь всегда борется за свою жизнь до конца; потому закончу историю эту так: Из-за нашей глупости и неопытности упустили мы верную добычу. Зато есть что вспомнить.

Друг мой Вовка
Однажды послали нас троих товарищей: Вовку Левенко, Вовку Горяева и меня, набрать веток с яркой осенней листвой, для украшения школы к осеннему балу. «Бал» этот  проводился  у нас в школе традиционно в октябре. Был чудесный солнечный, тихий день, какие у нас нередко бывают поздней осенью. Природа отдыхала после летних горячих месяцев,  деревья набирались сил, готовились к долгой нашей  зиме.  Золотые березы, красные осины и вечно зеленые сосны под голубым небом. Тепло, но не жарко. Мы  отправились на великах и наготовили красивых ярких веток и листьев  с запасом;  и, не зная чем бы заняться еще в такой славный денек, надумали «поспускаться» с березок. Забава это весенняя, потому что деревья должны быть сочными и гибкими. Следует выбрать тонкую, прогонистую березку; забраться по ней на самый верх и, когда под  действием веса  деревцо начнет гнуться, прыгнуть, не выпуская вершинку из рук, в сторону наклона. Березка гнется, и ты плавно опускаешься до самой земли; выпускаешь вершинку из рук и она, со свистом разрезая воздух, выпрямляется. Мы, дураки уже взрослые, посомневались еще, критически оглядывая березки и друг друга; пытаясь на глаз оценить прочность деревьев и собственный вес. Мы с Горяевым лезть на верх  почему-то не спешили, а худой и легкий Левенко решился. Тогда, находясь внизу в полной безопасности, мы, мило дело, стали давать ему советы. Особенно отличился я, и откуда что бралось,вот ведь эрудит! «Парашютист, – говорю – когда приземляется приседает, смягчая удар о землю, и заваливается на бок». –  Левенко все понял с полуслова - голова! Вовка Горяев правда засомневался.
- Не сломалась бы она. Все таки осень.
- Да все нормально будет.-
В общем, не успели мы и ахнуть, как вершинка с треском лопнула ; и оказался наш товарищ  на грешной земле гораздо быстрее чем рассчитывал. Но успел присесть и завалиться на левый бок; и сломалась у него  ступня левой же ноги, а правая хоть бы хны. И пришлось нам везти раненного товарища на его велосипеде, придерживая с двух сторон.
Следующие три месяца провел он дома с ногой в гипсе  и мне пришлось таскать все это время ему домашние задания, что бы не отстал от программы, а заодно и любимую мою фантастику. Во время посещений моих мы много беседовали. Фантастику он не любил, и переубедить его  мне так и не удалось. Реалист. Однако за это время мы сдружились.
Жил он не далеко, на нашей-же улице. Домой из школы мы тоже ходили вместе. «Боксовались», конечно, кидались снежками, спорили на разные темы.
Позднее  ещё и учились в Тюмени в одной группе. Жили в общаге и на съемной квартире. Ездили вместе на каникулы, в родное село.
Связь наша прервалась после учебы в ТИИ.

Мы взрослые
Детство наше закончилось в тот солнечный день, когда сдали мы последний из выпускных экзаменов и сожгли наши  дневники на улице перед БСШ. Мероприятие это проведено было по инициативе нашего вечного круглого отличника Вовки Горяева. Я еще немного посомневался можно ли уничтожать столь важный документ.
–А вдруг для чего ни будь понадобится ?
  - Да кому они теперь нужны ?- смеялся Вовка. И дневники наши спылали легко и быстро. Школьная обуза канула в Лету. В воздухе повеяло грустью и радостью. Ветер перемен обдувал молодые беззаботные лица, шелестел листвой тополей и кленов. Галина Васильевна, наша классная,  повозмущалась немного: «И зачем вы это сделали? Уж от вас-то я такого никак не ожидала! Ну, унесли бы домой, оставили на память. Зачем же было жечь?!» -
Дружно курили белым днем на площади перед кинотеатром и курящие и не курящие, ведь теперь можно все, мы – взрослые. Мимо шли люди и ни кто не обращал на нас ни какого внимания. Странно  и тревожно на сердце.
А курить то все же не следовало начинать, легко начать , да трудно бросить. Не воспользовался я отцовскими советами. И понятия наши о взрослой жизни были детскими, не понимали мы ещё какая, все возрастающая с годами, ноша  ложится на наши плечи  в замен несложных  школьных обязанностей.
Тем не менее свершилось: мы выходили из под опеки родителей и смело ступали на путь самостоятельной жизни.
Помнится, с отъездом в Томск я задержался из-за какой-то справки. Друзья мои уехали поступать в институт, а еще болтался в Баево. Наконец все справки были собраны. Я попрощался с родителями, взял свой чемоданчик и пошел на автостанцию, один. Шел не оглядываясь, как положено. На душе было смутно и тревожно. Вспомнились стихи Окуджавы - «А дальняя дорога дана тебе судьбой.  Как матушкины слезы, всегда она с тобой».

Глава 5
Студент 
Ученье свет, а неученых тьма.
«Поступать» я поехал в г. Томск, в политех  на факультет «Автоматика и телемеханика». Однако в то время в Тюменском Индустриальном институте вырисовывался недобор. Поэтому поехали во все концы зазывалы переманивать сильных ребят из абитуры вузов других городов. В ТПИ приехала некая Альбина Ивановна.  Держала перед нами речь. Аргументы были такие: передний край пятилетки, работа для настоящих мужчин, романтика и хорошие зарплаты. А главное, там обязательно поступите, а здесь еще неизвестно - ибо старейший ВУЗ союза, конкурс большой и т.д.
И мы: Володя Левенко, я и новые наши друзья из Красноярского края Сергей Жаткин, Андрей Зыков и его Оля  соблазнились, и отправились в Тюмень.  А Володя Горяев устоял и остался учиться в Томске. Ему проще, он же круглый отличник.
Поступили мы легко. После сдачи экзаменов по  математике и физике конкурса уже не было.
Анекдот про абитуриентов.
Как то раз приходит к декану одна старушка и говорит: «Твои стюденты у меня все огурцы в огороде вытоптали». Декан отвечает: «Да не могли мои студенты так поступить, это наверное абитура. -Да нет, сынок – говорит бабуля – следы-то человеческие».-

Тюмень – столица деревень 
Итак, втянулись мы потихоньку, как поезд  в тоннель, в учебу в ТИИ в славном городе Тюмени. Специальность  самая мужская и романтическая - бурение глубоких скважин на нефть и газ. Работой себя особо не перегружали, учились ни шатко ни валко на четверки, а то и трояки получали. Иную сессию сдавали успешно без завалов и троек; тогда нам платили честно заработанную стипендию - 50 рублей в месяц. Иную нет,тогда вместо степешки - кукиш с маслом. Дополнительно к этим 50 –ти рублям родители посылали почтовые переводы на 20 рублей. А после того, как Мария Арефьевна Исакова  обратила внимание на мою невиданную, аж до синевы худобу, стали посылать по 30. На эти деньги вполне можно было жить в то благословенное время, уж по крайней мере питаться нормально. К примеру хорошей считалась зарплата в 120-130 рублей.  Так на эти деньги люди  обувались, одевались, оплачивали коммунальные и т.д.  А тут вольный студент, уже практически обутый и одетый, еще и снабжаемый из дома кое какими продуктами, не обремененный ни какими платежами; и ему видите ли не хватает на питание 70 рублей. Понятно в чем тут дело - алкогольные напитки подкашивают бюджет. Вот с каких пор начались проблемы, связанные с алкоголем.
Цены того времени: булка хлеба  14 - 24 коп., бутылка водки 3руб.62 коп., килограмм колбасы 1руб.80 коп. - 3руб.60 коп., кино 20 коп. - 35 коп., кружка пива 24