ЗА КУЛИСАМИ Первой мировой Картины 10-13

Знакомства нередко перерастали в скоротечные романы. Как говорится, ничто не предвещало.
Следующие два дня погода радовала. На борту «Лузитании» было тихо. Пассажиры, вальяжно расположившись в шезлонгах, читали книги и свежую почту, вели неторопливые разговоры, нежились на солнце или бесцельно фланировали туда-сюда по прогулочной палубе.
С почтой Тёрнеру передали грузовой манифест. В Нью-Йорке он получил лишь краткий вариант, на одном листе, где удостоверялось, что грузов, запрещённых и предназначенных для военных действий, на корабле нет и ему разрешен выход из гавани. Полный текст капитана сильно озадачил.
Манифест содержал более двадцати страниц, на которых перечислялось подробно всё, что везла сейчас «Люси». Триста с лишним наименований! Там было немало любопытного. Например, ящик «Картины маслом, работы Рубенса, Тициана, Рембрандта и других художников». Ящик застрахован на четыре миллиона долларов – вся «Лузитания», наверно, столько не стоит!
Или вот ящик, названный «Копии дневника русского поэта Александра Пушкина» и адресованный через Ливерпуль в Лондон великому князю России Михаилу Михайловичу. Тёрнер слышал про Пушкина и даже знал, что получатель ящика – внук русского царя, женатый на внучке этого самого поэта, – недавно стал лордом и председателем англо-русского комитета.
Но капитана Уильяма Тёрнера намного больше заинтересовало другое: в манифесте были указаны какие-то запчасти для аэропланов, алюминиевый порошок в бочках, больше тысячи ящиков со шрапнельными снарядами без запалов и четыре с лишним тысячи ящиков с патронами для винтовок «ремингтон» – любая таможня могла определить такой груз как военную контрабанду. Это уже намного серьёзнее, чем опоздание на сутки.
Пошёл второй час, как он сидел перед этим секретным документом и не знал, что делать. Курил трубку и думал.
– Похоже, меня подставили, – шептал он, тупо глядя перед собой. – Меня просто использовали…
В капитанскую каюту постучал старший офицер.
– Кэп, стюарды провели проверку корабля на предмет безбилетников. Обнаружено тридцать два человека. Ждём ваших распоряжений!
Тёрнер натянул поглубже шляпу и вышел. «Я всегда надеваю котелок, когда не чувствую себя капитаном», – так говорил он друзьям.
«Зайцев» собрали в пустом помещении трюма. Их уже допросили, как они попали на корабль, – служба безопасности изучала все способы, чтобы перекрыть эти лазейки. Матросы успели и обыскать безбилетников, у одного нашли фотоаппарат, у другого – револьвер. Первый оказался немцем, это явно шпион, с ним разговор особый. А вооружённый сразу сознался, что он член сербской тайной организации и направляется в Британию по заданию своих командиров.
– Этих двоих под замок! – приказал Тёрнер. – А остальных поставить к топкам, пусть кочегарам помогают. Да обыщите их ещё раз, спички отберите!
Он-то знает, как взрывается угольная пыль, притворившись негорючей сажей. Один раз сумели потушить такой пожар в трюме, но даже шляпе капитанской досталось, пришлось её выбросить. И тогда он не патроны вёз, а тут – тысячи ящиков, это пострашнее торпедной атаки!
Чем больше неприятностей случилось за эти дни, тем сильнее Тёрнер хотел войти в график. Потому и отправил в кочегарку «зайцев», чтобы запустить котлы четвёртой трубы и довести скорость до двадцати пяти узлов. Ещё хорошо бы подрулить к родным берегам с юга, но Адмиралтейством предписан северный путь.
Естественно, капитан не знал, что секретная служба Адмиралтейства, организованная первым лордом Уинстоном Черчиллем, уже расшифровала все переговоры радистов военных кораблей Германии. В тайной комнате номер сорок знали местонахождение всех кайзеровских субмарин. Знали, что встречать «Лузитанию» вышли ещё шесть подлодок, и им передан маршрут лайнера.
Этого не знал и не мог знать капитан Тёрнер. Единственное, о чём ему сообщили: кораблей сопровождения не будет, а если что пойдёт не так, читай параграф первый в памятке. В том параграфе говорилось: «Всем без исключения британским торговым судам, выходящим в океан, запрещается идти на помощь кораблю, торпедированному субмариной». Если коротко: спасайся кто может, сам погибай и товарища не выручай – такой вот странный приказ.
Много позже станет известна переписка первого лорда Адмиралтейства Уинстона Черчилля. «Крайне важно привлечь к нашим берегам судоходство нейтральных держав, особенно в надежде на смуту в отношениях между Соединёнными Штатами и Германией, – писал он. – Мы со своей стороны хотим, чтобы суда шли – чем больше, тем лучше; если же какие-то из них попадут в беду, тем лучше. Торговым судам надлежит самим заботиться о себе».
…На борту «Лузитании» всё было привычно, спокойно. Трубы дымили, турбины крутились, лайнер навёрстывал отставание от графика. До прибытия в Ливерпуль оставалось два дня.
Вечером шестого мая был концерт. Во время антракта Тёрнер выступил с краткой речью. Он говорил правдиво о германских субмаринах и страшной силе их торпед, но потом сравнил скорость лайнера и подводных лодок, рассказал о полной исправности спасательных средств на «Лузитании», а в конце почему-то заверил слушателей, что вскоре они окажутся под защитой военного флота. Офицерам же капитан приказал ещё раз проверить иллюминаторы, велел закрыть их шторками, чтобы свет не проникал наружу, и вообще отключить на корабле все ходовые огни.
Рано утром в пятницу многие пассажиры вышли на верхние палубы наблюдать восход солнца. Стоял полный штиль. На небе – ни облачка. Вода – как ровное блюдце. Зелёные холмы Ирландии – вот он, берег, уже отчётливо виден, до него с десяток миль.
Шёл последний день плавания. Когда часовая стрелка закрыла цифру два, Уильям Тёрнер спустился с мостика и отправился к себе. Он был уже перед дверью своей каюты, когда услышал крик вахтенного:
– Торпеда по правому борту!
Тёрнер даже успел краем глаза увидеть зеленовато-белую полоску в воде и бронзовую тень торпеды. Через секунду из моря вырвался гигантский фонтан грязной воды и какого-то мусора. Корабль качнуло так, что капитан едва удержался на ногах. Он тут же помчался обратно на мостик. Сзади с диким грохотом оседал на палубы многотонный столб металлических и стеклянных осколков, разбитых вдребезги шлюпок и жуткой смеси чего-то людского.
Спустя несколько мгновений второй взрыв заставил задрожать весь корпус корабля. Стальной гигант ещё сильнее накренился и застонал. Уильям Тёрнер, точный как всегда, засёк время: прошло тридцать секунд после первого взрыва. И этот не был похож на первый. Он показался капитану каким-то приглушенным, словно шёл из глубины, откуда-то снизу. Что взорвалось – патроны, угольная пыль или что другое – ни Тёрнер, ни кто другой никогда не узнают…
Корабль продолжал двигаться, но стал валиться на правый борт. Корма задиралась всё выше, нос уже уходил под воду.
– Вижу субмарину! – закричал сигнальщик.
Капитан Тёрнер приказал рулевому повернуть лайнер на подводную лодку, но рули не слушались штурвала, и та быстро ушла на глубину.
«Люси» уходила всё дальше от берега. Даже на мостике слышно было, как через огромную пробоину с диким рёвом врываются в трюмы тонны морской воды. Она ломала водонепроницаемые перегородки, сметая всё на пути, и ничто не могло противостоять её натиску.
Радист беспрестанно посылал в эфир SOS, но на горизонте не видно ни одного дымка. Из-за сильного крена не было никакой возможности спустить оставшиеся шлюпки. «Лузитания» тонула. С мостика капитан увидел, что люди стали прыгать в воду.
– Спасайтесь, господа! – сказал он офицерам. – Разрешаю покинуть корабль. Благодарю всех за службу!
Мостик опустел. Ровно через минуту начали по очереди взрываться котлы в кочегарках. Только тогда Тёрнер надел спасательный жилет. Вниз он шагнул, когда вода дошла ему почти до пояса. Форма и тяжелые ботинки потянули на дно. Ныряя, он слышал, с каким страшным скрежетом умирал огромный лайнер. Сотни людей, барахтающихся в холодной воде, умоляли о помощи, но их крики не могли перекрыть эти последние вздохи стального гиганта.
Солнечные лучики играли на воде, прозрачная вода отсвечивала зелёным, но, вынырнув среди обломков и сотен полуживых тел, Тёрнер понял, что обречены все. Кроме разве что счастливчиков, которые бывают всегда. В такой холодной воде мало кто сможет продержаться более получаса, а чтобы доплыть до берега, даже ему, весьма хорошему пловцу, потребуется не менее четырёх-пяти часов, за это время уже стемнеет. Шансов почти нет…
Сотни голодных чаек сновали среди плавающих тел. Отвратительно вскрикивая, они пикировали на людей, у которых не было сил отбиваться от наглых птиц. Пернатые садисты садились на лица и терзали человеческую плоть.
Ирландские рыбаки, которые приплыли к месту катастрофы на своих лодчонках, спасли немало пассажиров с «Лузитании». Они делали по несколько рейсов. Каждый раз всё меньше попадалось живых, всё больше замёрзших. Уже в сумерках одна из лодок возвращалась полупустой – стало ветрено, и увидеть кого-либо среди волн уже нет никакой возможности. Лишь почти у самого берега в свете фонаря что-то блеснуло. Подплыли – и вытащили из воды едва дышавшего человека. Золотые шевроны на рукаве чудесным образом спасли капитана «Лузитании».
Тёрнер провел в воде три часа. Говорить он не мог, всю ночь семейство местного моряка выхаживало «морского волка старой закалки». Утром капитан выпил полную кружку крепкого чая с ромом, тепло поблагодарил хозяев, надел выглаженную форму – и пошёл на пирс. У него не осталось капитанской фуражки, поэтому в ближайшем магазине он купил себе новую шляпу.
Автор (из-за кулис): Уильям Тёрнер никак не ожидал, что в гибели лайнера обвинят его. Адмиралтейство всячески пыталось состряпать дело против капитана «Лузитании». Первый лорд Черчилль завил: «Необходимо преследовать Тёрнера безостановочно». Но суд признал правильными все действия капитана. Пароходство «Кунард» доверило ему другой корабль… Поиски погибших на «Люси» продолжались целый месяц. Спасатели знали, что искать надо там, где кружат чайки. А Тёрнер настолько возненавидел этих птиц, что, выйдя в отставку, частенько надевал очередную шляпу и на берегу отводил душу: стрелял из винтовки по чайкам, пока в «ремингтоне» не кончались патроны.


КАРТИНА 11-я
Сороковая комната Уинстона Черчилля
Действующие лица:
Уинстон Спенсер Черчилль (1874–1965) – министр внутренних дел, первый лорд Адмиралтейства, премьер-министр Великобритании (в 1940–1945 и 1951–1955 гг.), лауреат Нобелевской премии по литературе (1953).
Клементина Черчилль (1885–1977) – баронесса с пожизненным пэрством, супруга Уинстона Черчилля, кавалер высших орденов Британской империи (1918, 1942, 1946), ордена Трудового Красного Знамени (СССР, 1945).
Герберт Генри Асквит (1852–1928) – премьер-министр Великобритании в 1908–1916 годах.
Джон (Джеки) Фишер (1841–1920), барон, адмирал Королевского военно-морского флота Британской империи.
Дэвид Ллойд-Джордж (1863–1945) – министр финансов (с 1908 г.), затем министр вооружений, военный министр, а с декабря 1916-го – премьер-министр Великобритании.
Место действия – Великобритания.
Время действия – начало ХХ века.
Автор (из-за