гамбургеры и улыбаться не «в тряпочку», а открыто – до ушей.
- Давай сделаем по-другому, - начал он и остановился, ожидая реплики оппонента.
Ее не последовало. Жюль замер, осторожничая. Что еще такого заковыристого придумал этот прирожденный вымогатель?
Гастон объяснил:
- Если хочешь помочь, сделаем так. Пойдем все вместе к трактиру. Буду сопровождать вас, чтоб не заблудились. Ты помоги нести аккумулятор. Возьму с собой зарядить.
В уме Жюль по-быстрому просканировал предложение на возможные подводные камни. Вроде, ничего настораживающего. Идея неплохая. Во-первых, они с Жаннет не останутся одни на необитаемом пространстве между обездвиженным «Ситроеном» и неведомым трактиром. Получат в сопровождение хоть склонного к мошенничеству, но все-таки человека – существо одушевленное, привычно выглядящее.
Во-вторых, есть возможность воспользоваться услугами Делакруа еще раз – в обратном направлении. Пока будет заряжаться аккумулятор, часа два не меньше, они сходят в замок Тиффож, вдохнут его мистическую историю, выпьют шампанского за будущую семью. Успеют вернуться в трактир и даже кофе попить перед дорогой.
Точно! Тогда он с Гастоном расплатится, по-честному, чтобы ни у кого обиды не осталось. В Дожоне, перед дверьми вокзала. На том самом месте, с которого начиналась их совместная одиссея.
- Согласен, - коротко согласился он, не вдаваясь в подробности, не раскрывая карт. Делакруа – месье с хитрецой, доверия не вызывает. Узнает побудительные мотивы Жюля в свое время - по хронологии запланированных событий.
- Тогда постой, пока аккумулятор вытащу. Эх, темно, придется на ощупь... Время займет, у меня пальцы нечувствительные.
- Подожди, у меня фонарик в рюкзаке.
Недавние почти враги заработали единой командой. На данный момент это взаимовыгодно – догадался каждый. Вскоре виновника всех бед - аккумулятор успешно отсоединили, вытащили из-под капота, осторожно опустили в просторную, китайскую, торгашескую сумку с полосками. Она лежала у Гастона в багажнике, пригодилась, как никогда.
Вскоре процессия из трех человек и одного аккумулятора двинулась в направлении далекого огонька - единственного отчетливого ориентира.
Словно путеводная Вифлеемская звезда, указывающая путь волхвам к пещере с новорожденным Святым младенцем, сверкал он ярко, гостеприимно и таинственно: одинокая свечка в ночи, привлекающая бабочки - заблудшие души.
Это могло быть что угодно. Реальное или мифическое. Пиратская ловушка или придорожный мотель. Нора Чеширского Кота или гнездо Мартовского Зайца. Кому что по душе. В нашем повествовании свобода выбора: выдвигай идеи, вноси предположения. Все равно правильный ответ никто не угадает.
О происхождение света идущие только догадывались. Гастон надеялся, что горело окно трактира. Жаннет было неважно - хоть избушка лешего, домового или водяного, лишь бы с отоплением и туалетом. Жюль верил в естественную природу огонька, но боялся, что западня Стрикс.
Каждый из наших героев оказался по-своему прав, а произошло непредвиденное. Но все по-порядку.
15.
Не успели они утомиться от пешего перехода длиной километра полтора, когда увидели цель.
Это был типично французский, добротный дом, напоминавший средневековые жилища зажиточных крестьян. Построен патриотично, с применением отечественных материалов. Первый этаж из серого булыжника, привезенного с карьера на берегу Бискайского залива, второй из темного бука, растущего в местных лесах. Крыша шла круто вниз и опиралась на каменные стены.
Роль путеводной звезды исполняло окно во втором этаже. Боковыми сторонами оно повторяло очертания крыши, верхняя и нижняя шли параллельно. Получилась правильная трапеция, если делать сравнения в геометрической манере.
Размер дома - с коттедж средней величины. Компактный, без пристроек, террас, бассейна и сарая, испортивших бы вид элегантного одиночества. Или романтической идиллии, которую любят изображать второсортные художники на рождественских открытках.
При упоминании которых встает перед глазами картинка в стиле кичевый лубок: на фоне синей ночи стоит избушка в шапке из снега, приютившаяся на краю дремучего леса. Единственным горящим окошком-маяком указывает она дорогу заплутавшим путникам. Которые погибают не столько от усталости, сколько от междоусобных дрязг по поводу правильного направления.
Невозможно описать счастье, когда они заметят свет далекого окна. Потерявшие надежду выжить в сугробах - без лыж и снегоступов, люди воспрянут духом. Обливаясь слезами и растаявшими на щеках снежинками, с новым упорством и из последних сил побредут они на огонек. Который обещает накормить-напоить, подарить ощущение утраченной в современности любви к ближнему.
Замечен на практике следующий феномен. Испытывая тяготы, мы озлобляемся, озверяемся. И наоборот: становимся человеколюбивее от одного предвкушения комфорта. Добредя до многообещающей избушки, мы поверим, что спаслись. Забудем дрязги, почувствуем к попутчикам братскую любовь.
Дальше – больше. Общий стол и кров приведет нас в благодушное настроение, ностальгию по старым, добрым временам. Когда не было войн между странами, раздоров между соседями, не придумали оружия для убиения себе подобных...
Стоп, а было такое время вообще?
Ах, не стоит заморачиваться над политическими вопросами. Продолжим сладкий лубок.
Расслабимся, будем грезить под голос экстрасенса, который монотонно вещает: прилягте на диван, приклоните голову, вообразите вышеописанную картину. Потом фибрами души... кто знает, где они находятся? ну, неважно... ощутите ее - картины - правдоподобность. Которая заключается в следующем: когда мы сыты, то наивно-добры, улыбаемся по-детски беззаботно навстречу любому чужаку или малознакомцу.
Почему, собственно, должно быть иначе? Если подумать, приходит на ум крамольная мысль: все люди – родственники. Дальние. Когда-то произошедшие от одной праматери, проживавшей в Африке, имевшей черный цвет тела. Не верите? Почитайте про достижения анализов ДНК.
Но – не отвлекаться. Собравшись в домике с огоньком, мы поймем, что роднее друг друга никого на свете не имеем. Наевшиеся и довольные, поднимем бокалы, прокричим вместе радостное «Веселого Рождества!». Обнимемся по-братски, не взирая на половые, религиозные и классовые разногласия. От того засияет солнце в душах, наступит мир во всем мире. И каждый, кто посмотрит на открытку, поверит: в вечер Сочельника случаются чудеса.
В благодушном настроении подходили наши герои к домику с горящим окошком. Название «Сердца Жаков» сообщалось вывеской под крышей и освещалось двумя старинными фонарями-керосинками по углам. Вывеска висела на штыре-стреле и раскачивалась с характерным поскрипыванием несмазанных шарниров, хотя ветра не ощущалось.
Маленькая нестыковка. Ее путники пропустили мимо - настолько были рады увидеть обитаемое жилище. Пропустили не совсем. Просто не зациклили внимания, найдя объяснение. Может, вывеска заразмышлялась о чем-то, от того закачалась монотонно туда-сюда. Как человек, погруженный в думы, незаметно начинает маятниковое движение - что, несомненно, облегчает мыслительный процесс.
Когда Гастон прочитал название, в груди екнуло. Когда увидел картинку под ним, екнуло еще раз. Там стояли два сердца, очень натурально изображенные: с мышцами, клапанами и аортой.
Странно все. Невозможно. Он слышал от стариков-долгожителей: трактир «Сердца Жаков» существовал на самом деле, столетия назад. Был свидетелем горестной истории барона де Рэ, потом опустел, потом сгорел дотла - задолго до рождения Делакруа. О восстановлении заведения под тем же названием слухов не ходило.
Однако, на вывеске именно оно, а не верить глазам он пока не имел причины. Значит, подтвердилась недавняя догадка. На пепле пожарища кто-то предприимчивый возвел новое здание, повесил старую вывеску - традиция продолжилась. Место здесь посещаемое, особенно летом, почему не воспользоваться для чеканки денег?
Вошли внутрь. Оказались комнате, представлявшей общий зал трактира с грубо сколоченными столами и стульями без спинок. Освещено сумеречно, только горящими дровами камина и несколькими свечами, расставленными тут и там. Из-за полумрака определить параметры с точностью до квадратного метра не представилось возможным. Приблизительно: размер ванной комнаты в доме арабского шейха третьей категории – после главного и его родни.
Признаемся сразу: сравнение неудачное. Многие ли из европейских людей среднестатистической обеспеченности имеют о том представление? Тем более никто из вошедших. Потому абстрагируемся от упоминания о ванном зале шейха. Его комфортабельность так же далека от удобств трактира, как золотой унитаз в туалете мультимиллиардера от примитивной дырки в придорожном китайском сортире.
Опишем по-другому. По ощущениям: пространства для одного человека слишком много, для двоих – подходяще, для троих – терпимо, для четверых – еле выносимо, далее – как селедки в бочке. В сносках заметим: сие определение весьма индивидуально и дано на глазок.
Стены выглядели нечисто, пол казался земляным. Центральной фигурой мебели был камин огромных размеров – во всю ширину стены. Внутри его горели молодые стволы, распиленные на метровые обрубки, со срезанными ветками. Рядом с пламенем висела решетка, на которой лежало что-то съедобное - поштучно и кучей на подносах, а также висели закрытые крышками чайники и горшки.
«Здорово стилизовано под старину, - подумалось Жюлю. – Снаружи и изнутри, будто действительно в средневековом трактире очутились».
На посетителей пахнуло добрым, домашним теплом и вкусным запахом свежезажаренного мяса. С овощами, луком, паприкой. И обязательным ингредиентом деревенского меню – чесноком. От которого у всех троих незамедлительно проснулся аппетит и отрапоровал в мозг, будто солдат - командиру:
- К поступлению пищи в рот готов! Вкусовые рецепторы приведены в боевую готовность, глаза голодные, желудок просит еды.
Мозг отдает команду:
- Принять на себя непрожеванную пищу! Смягчить, размельчить, пропитать, проглотить.
- Есть, Ваша честь!
Но как людям воспитанным - набрасываться на продукты, не спросив цены, не помыв руки и не дождавшись хозяев вошедшим было стеснительно.
Словно отвечая на их запросы, возле камина незаметно материлизовалась женщина, очень живописной внешности, наряженная в соответствии со стилистикой интерьера. Самую замечательную часть одежды составляла длинная, черная с аляповатыми цветами юбка в сборку, которая ее жутко полнила, превращая в бесформенную бочку. В частности из-за невысокого роста дамы.
Разве она не знает опасности быть малышкой? Даже пара лишных килограммов у приземистых людей создает
