Моя здоровая Сербия

веществами.
Признаюсь, я не сильно обратила внимание на ее слова. Все же я не первый день в Сербии, знакома с термальными бассейнами и с удовольствием ими пользуюсь. Поэтому, придя в СПА в первый раз, я действительно понежилась в бассейне  20 минут – но дважды. Время засекать очень просто -- ровно столько длиться цикл водного массажа в бассейне: вначале включаются струи вдоль подводных лежанок, массируя все тело, затем по всему бассейну начинают бить струи для локального массажа спины и ног. После перерыва на сауну и хождение по дорожке с морской галькой, причем с переменой с теплой воды на холодную, мне захотелось повторить купание в бассейне. И тут я поняла, что теплые каменные лежанки и комната для медитации -- с водяными матрасами и соляной лампой – здесь установлены неспроста: после второго купания я расслабилась так, что провела на них изрядную часть моего двухчасового пребывания в СПА.
Эффект от моего пребывания во Врнячке Бане превзошел все ожидания. Питье воды и купание в термальном бассейне помогло избавиться от неприятных ощущений в желудке и бессонницы. А заодно -- стали здоровее кожа и волосы, заблестели глаза. Почему-то перестали «хрустеть» суставы -- может, как раз эффект улучшения периферического кровоснабжения?  Еще один полезный эффект обнаружился, когда пошла сдавать кровь: ранее повышенный сахар в крови снизился до нормальных значений. А самое приятное -- ушло постоянное ощущение тревоги, которое сопровождало меня с начала эпидемии. С исчезновением стресса ушли и некоторые болячки -- в частности, мучившая меня крапивница.
-- Лечебные факторы на нашем курорте -- не только вода, но и климат, -- объяснила мне доктор Даниела. -- Врнячка Баня находится в котловине между горами, покрытыми лесами, в том числе, хвойными. Воздух здесь богат кислородом и фитонцидами. Прогулки по окрестным горам и парку курорта благотворно влияют на нервную систему.
Но и это еще не все! Я подсчитала, сколько шагов делала ежедневно -- не менее 10 тысяч! И все -- в тени деревьев, вдоль реки, несущей свежесть. Неудивительно, что и фигура стала более подтянутой.
А вечера я проводила во дворике уютной виллы «Снежник», записывая свои впечатления и глядя на парк и реку. Построенная в 1920 году, с мебелью под старину, с радушным персоналом, она мне сразу запала в душу. Как оказалось -- не зря.
В первый раз я удивилась, когда, выйдя во дворик субботним вечером, увидела, что столики на той стороне двора, где я обычно работала, попивая кофе, сдвинуты, а стулья расставлены, как в зрительном зале. На стене светилась надпись: «Летняя философская школа».
-- Садитесь, послушайте. У нас сегодня Аристотель, -- позвал меня милый парень Йован, обычно заваривающий мне утренний кофе.
-- Не могу, у меня работа, -- с сожалением ответила я.
Честно говоря, сожаление мое было немного наигранным. Я слишком хорошо помню лекции в советских санаториях, на которые можно было прийти, только совсем озверев от скуки. Впрочем, умные лекторы это понимали и рассказывали даже о самых сложных материях «в адаптации для первоклассников». Потому мне, побывавшей замужем за философом, «курортный Аристотель» был неинтересен.
Все время, пока я стучала по клавишам ноутбука, сидя на другой половине двора, я слышала: «Следующая теза Аристотеля гласит...», «Как мы помним, диалектика Гераклита...», “»Из этой тезы следует…». Работу я закончила аккурат к окончанию лекции. «Зал» под открытым небом был полон, и люди не спешили расходиться. Красивый юноша «со взором горящим» спорил с лектором, приводя примером Гегеля и Канта. Седовласая элегантная дама затронула вопрос о негативной логике. В конце концов, слушатели и лектор углубились в такие дерби философии, что я перестала понимать их сербский. Понимала я только двух симпатичных девушек: судя по их взглядам на прекрасного юношу, они пришли на лекцию не из-за Аристотеля. Юноша, к сожалению, взглядов не заметил, и девушки ушли, перешептываясь и хихикая.
А второй раз меня сумела изумить напарница Йована.
-- Вы почему пересели за другой столик? -- спросила она меня как-то раз с беспокойством.
Обычно я сидела с ноутбуком за столиком в тени огромной липы. Но в тот день было прохладно, и мне захотелось на солнышко. Услышав ответ, девушка успокоилась, а затем пояснила:
- За тем столиком, где вы обычно сидите, всегда работала Десанка Максимович. Слышали о ней?
Еще бы не слышала! Десанка Максимович -- самая знаменитая поэтесса Сербии. Ее пронзительные стихи переводили на многие языки, в том числе, и на русский - сама Анна Ахматова. Оказывается, не один десяток лет Десанка приезжала на лето именно сюда, в виллу «Снежник», останавливаясь в номере 103. Именно здесь, на столике под липой, она написала многие из своих замечательных произведений. В том числе, знаменитую и трогательную «Весеннюю поэму».
Вечером, глядя на ласточек ранних,
Чувствую в сердце легчайшую радость,
Раны бутон
И улыбку прекрасного дня.
Простите меня за мой вольный перевод, но стихи Десанки Максимович -- настолько изящны и мелодичны, что невозможно удержаться и не рискнуть самой передать их красоту для тех, кто не понимает сербский. Теперь я знаю, куда мне отправляться за вдохновением: во Врнячку Баню, в виллу «Снежник», под липу во дворе...

ОГОНЬ, ВОДА И КАМЕНЬ

-- А ты хорошо ездишь по горам - для женщины, -- одобрил меня Павле, когда я ойкнула на очередном повороте серпантина.
Отвечать мне было некогда: поворот выглядел очень коварным. Вначале надо было прижаться к правой обочине, причем как можно ближе, стараясь не думать о том, что за нею -- обрыв. Затем следовало быстро вывернуть руль до упора влево, чтобы не врезаться в хилые столбики, обозначающие, что за ними -- пропасть. Уф, вписалась. Это был третий поворот, и я уже почти не обращала внимания на то, что дорога давно утратила асфальт, что она исчерчена глубокими бороздами стекавших во время недавних ливней потоков воды, и что за ее краем виднелись верхушки мощных дубов, растущих далеко внизу. Я уже даже перестала жалеть, что согласилась на эту авантюру. А ведь все начиналось так безобидно…
-- Приезжайте в Матарушку Баню, это вам недалеко, всего 40 километров. За полчаса доберетесь, -- позвал меня на встречу Павле.
Павле Тодорович -- председатель общества сербско-русской дружбы города Кральево и энтузиаст местного краеведения, взял надо мной шефство, как только я приехала во Врнячку Баню.
-- Врнячку вы посмотрите завтра, а сегодня обязательно надо исследовать Матарушку и Богутовачку Баню. По дороге я покажу вам такие места, о которых туристы и не знают, -- уговаривал меня Павле. Конечно, я согласилась.
Матарушка Баня стоит недалеко от Кральева, прямо на магистрали, которая бежит вдоль реки Ибар. Вначале проезжаешь по землям знаменитого монастыря Жича -- места коронации первого сербского короля, Стефана Первовенчанного, чей брат, святой Савва, и принес Сербии православие. Затем, на очередном повороте, вдруг видишь, - справа вырастает парк, а с ним – домики и виллы, прячущиеся среди деревьев.
При ближайшем рассмотрении многие виллы оказались пустыми и заброшенными.
-- Это все принадлежит государству. После принятия закона о реституции, особняки, возведенные до социализма, отдали наследникам их настоящих владельцев. А то, что строили при Тито, закрыли и собираются продать, -- объясняет Павле.
И мечтательно добавляет: -- Хорошо бы, если все это купили русские инвесторы. Здесь 15 гектаров курортной земли с термальными источниками, отель на двести с лишним мест, вот еще один отель, а там - купальня. А вот пиццерия -- видите, как красиво стоит? Еще недавно здесь места надо было заказывать заранее.
Здание пиццерии, отделанное темным деревом, и правда расположено удачно: прямо на высоком берегу Ибара. Открытая терраса нависает над рекой, и кажется, будто она плывет по воде. У реки стоит рыбак с удочкой. На другом берегу, посреди заливного луга пасется лошадь.
-- Павле, так все здесь закрыто?
-- Почему закрыто? Все открыто! Продаются только коммерческие объекты -- решили, что государство не должно заниматься бизнесом. А курортная больница -- она государственная, поэтому работает. А это вот, -- Павле обводит руками и парк со спрятавшейся в нем купальней, и многоэтажный отель, и даже захватывает кусочек реки, -- Все это продается. Вместе с Богутовачкой Баней. Все вместе два миллиона евро. Или четыре, я уже не помню. А ведь Матарушка Баня когда-то считалась более перспективной, чем Карловы Вары! Но ее поздно построили, в 80-х. Не успели развить -- война началась...
Мы все же идем к “специальной больнице по реабилитации” -- так в Сербии называют санатории.
-- А что лечат в Матарушской Бане?
-- Ревматизм лечат. Еще бесплодие лечат -- здесь лучший курорт от бесплодия.
Мимо проходит женщина с явно обозначенным животом, толкая прогулочную коляску с весело гукающим карапузом. Я провожаю ее глазами и замечаю, что в парке довольно много беременных и молодых мамочек. То ли огромный парк с тенистыми дорожками хорош для прогулок с детьми, то ли вода Матарушской Бани и вправду способствует повышению рождаемости у местных жительниц. На скамеечках у санатория сидят отдыхающие, дышат свежим воздухом. Посередине парка бьет фонтан -- вода вырывается из абстрактной скульптуры, в которой я пытаюсь разглядеть то ли плод в чреве, то ли мениск колена. Рядом в кафе посетители пьют кофе, и я машинально направляюсь в их сторону. Я уже привыкла, что в Сербии принято останавливаться, чтобы подкрепиться чашкой кофе чуть ли не в каждом встречающемся на пути кафе. Но Павле решительно шагает дальше.
-- Сейчас поедем в Богутовачку баню. А по дороге я тебе еще кое-что покажу. На моей машине поедем или на твоей?
-- На моей, -- машинально отвечаю я, не ожидая подвоха.
О том, что мы не поехали на машине Павле, я начинаю жалеть не сразу. Вначале я просто послушно сворачиваю с магистрали по указанию своего проводника. Дорога как дорога. Немного идет в гору -- а что еще ждать от Шумадии? Этот край так назвали от сербского слова “шума” -- лес. Лесов тут действительно много. Все они растут на невысоких горах и холмах, между которыми текут ручьи, протоки и реки. Главная из этих водных потоков – река Ибар. Она берет начало в горах Черногории, и только здесь, в Шумадии, тиха и нетороплива. Горный ее характер выдает весеннее половодье -- напитавшись тающими в горах снегами и весенними ливнями, Ибар разливается широко и мощно.
Неладное я заподозрила, только когда мы поднялись на добрую сотню метров, а то и выше. Дорога становилась все круче, все уже, за правым краем машины лес словно провалился вниз, и я все чаще тихо повизгивала от страха -- ездить по горам я побаиваюсь.
-- Все, еще немного - и мы на месте, -- подбодрил меня Павле, когда гравий сменился двумя колеями бетона. И правда -- преодолев еще один крутой подъем, мы оказались на открытой площадке. В конце ее, среди дубов, белела скульптура девушки. Справа обнаружились затейливо окованные деревянные ворота, а перед ними -- вырезанный из толстенного дуба трон. Крепкий, добротный, с навесом -- любой средневековый король с удовольствием на нем бы посидел.
-- Это для тех, кто доехал, -- пошутила я.
-- Что ты боишься, хорошо ездишь, а боишься. Нормальная дорога, тут