морщин, к которым склонна сухая кожа. Анне до морщин еще далеко, но витамины и миндаль придают коже свежий вид – хорошо для тех, кто живет в жарком климате.
На очереди у нас -- испытания крема для губ “Хебио”, который в Европе продается под названием “Пропеус”. Мы уже приобрели его, но пока успели попользоваться лишь несколько раз. В креме содержится прополис, и он может применяться несколько раз в день, по необходимости. С его помощью Татьяне удалось залечить появившуюся на губе трещинку. Эффект крема оказался таким быстрым, что она теперь бережет его на холодное время года, когда губы страдают от мороза и ветра. Хранит его на дверце холодильника, как и остальные средства -- иначе натуральные компоненты быстро портятся.
В общем, всем, кто приезжает в Сербию, рекомендую купить волшебные средства “Биоэликсира”. Можете поискать их и в Европе -- моя российская подруга привезла “Прибио” и “Дермио” из Германии. А скоро продукция “Биоэликсира” должна появиться и в России -- надеюсь, ее ждет такая же популярность, как и на родине.
ГЛАВА 5
ЛОЖКА ДЕГТЯ – С ЕЛЕНОЙ ЗЕЛИНСКОЙ
В янтарно-золотом мире Златибора застыло время. Раскинув ветви, стоят вдоль дороги столетние сосны с черными стволами. Никто и не вспомнит с ходу, сколько веков той маленькой церквушке на пригорке – 500? 400? Разве что электрические провода напоминают проезжему, что совсем неподалеку существуют шумные современные города. А здесь время притихло, затаилось, и о нем напоминает только смена сезонов – от розового яблоневого цвета до грузных веток со сладкими плодами и до метровой толщи снега, по которой даже доктор – «далеко было!» - может добраться до домиков на холмах только пешком. В застывшем, как в янтарной смоле, мире Златибора сияет красное солнце, светится кора на уходящих в небо деревьях, льется прозрачная вода и только редкое фырканье лошадей в широких загонах нарушает торжественную золотую тишину.
Так было, так есть и так будет. Величественный круговорот воды в природе, крик петуха на заре и строгие крестьянские лица с пытливыми глазами - когда они поднимают приветственно руку и долго смотрят тебе вслед, словно стараясь запомнить твои случайные черты.
Здесь знают по именам дедов до седьмого колена, а каждую деревню - как свою квартиру, и долго при встрече перебирают новости обо всех племянниках, троюродных невестках и давно уехавшем в Австралию дяде по сестре. Здесь бережно собирают руками плоды, лечатся травами и отправляют детей учиться в Белград. Размеренная, от утра до ночи связанная с природным циклом жизнь, сохраненная, как заповедный остров давно ушедшей цивилизации.
Здесь гордятся тем, что едят, кормят животных и выращивают – все свое. Все свое – тоже застывшая глыба крестьянского золотого мира, который нам, на нашем постсоветском убитом селе, и не видано. Все сами, все своими руками.
В этих крепких крестьянских руках сохранились здесь и старинные ремесла.
В деревне Ябланица ремесло катранджии передается от отца к сыну. Изготовление катрана – труд нелегкий, требующий и физических усилий, и искусства. Когда мне еще в городе объясняли, в чем особая оздоровительная ценность катрана, одной капли которого хватает, чтобы излечить больные легкие, я, как всегда, с привычной долей сомнения слушая восторги энтузиастов традиционного лечения, пыталась понять, что же это за продукт. Ведь не бывает, чтобы и вправду его изготовляли только в одном месте в мире, и именно в деревне Ябланица? Под моим напором энтузиасты сдались и сознались, что продукт в целом существует и в мире, и сейчас даже изготавливается промышленным способом. Но уникальность златиборского катрана именно в его необыкновенном качестве и традиционном способе получения – что, конечно, связанные вещи.
И мы поехали смотреть. Когда я увидела бидон с черной тягучей жидкостью и учуяла знакомый пряно- сосновый запах, мгновенно перенесший меня мысленно в финскую сауну, я сообразила – да ведь это деготь!
У нас в России по большей части деготь добывали из березы. Им смолили лодки, крыши домов, смазывали сапоги, лечили скотину и пачкали ворота проштрафившимся односельчанкам.
А сосновый деготь изготовляли на севере, кстати, с времен викингов, которые смолили им свои ладьи, достигая, как известно и неопознанных берегов Америки. У нас, на русском севере, дегтем покрывали купола церквей, и кстати, наше национальное достояние, храм в Кижах, потому и простоял 500 лет, что его регулярно, вновь и вновь обмазывали дегтем.
Дегтярное мыло, дегтярный шампунь, я даже как - то покупала и зубную пасту с добавками дегтя, а финны, как известно, люди, неплохо разбирающиеся в алкогольных напитках, даже пьют дегтярную водку.
Златиборский деготь - катран – сотни лет кормил целые деревни, равных ему по качеству было не найти, и за ним приезжали из своих заснеженных стран скандинавы, потомки викингов. За 100 килограммов черного золота отдавали 1000 килограммов пшеницы. Сегодня настоящих катранджия осталось немного. Да и пекут свой ценный продукт они в количествах, необходимых только для нужд деревни и на праздники. Дети, как жалуются мастера, предпочитают работу почище, перебираясь в города теперь уже знаменитого курорта Златибор.
В семье Драгиши Словича производством катрана занимались издавна. Сам Драгиша – ветеринар, и для него катран - ценное подспорье в лечении животных. Это и антисептик, и хорошее заживляющее средство, которое он применяет даже во время сложных операций.
Главное в этом деле – найти и выбрать подходящий сосновый пень, который простоял бы в земле 10-15 лет, а значит оставался бы от практически вековой сосны. Чуть на отшибе от домов стоит катраница – она похожа на бревенчатый сруб без крыши. Мелко наколотые деревянные бруски укладывают внутрь и плотно покрывают глиной. По-научному, это называется сухая перегонка. Тут главное, чтобы в это замазанное глиной помещение не попал кислород. Выделяющаяся темная жидкость стекает по желобу наружу, в подставленные бочки. Процесс перегонки занимает сутки, и все 24 часа около этой небольшой мастерской должен находиться дежурный, который следит, чтобы в катранице сохранялась постоянная температура, чтобы не образовались щели,- замазывает их заново глиной, и конечно, на случай случайного возгорания. Из 1200 килограммов древесины получается приблизительно 250 килограммов катрана.
Покупать этот продукт приезжают со всей страны, цена для такого уникального товара невысока – 10 евро за килограмм.
Драгиша, уверенный в себе, невысокий, крепкий, загорелый, с неторопливыми, полными достоинства движениями и надвинутой на лоб шляпе, напоминал мне ковбоя из фильма про первых переселенцев. Только из руки вместо кольта от не выпускал традиционный сербский чоканьчич с ракией. В сопровождении еще двух соседей, мы идем в местную кафану, над входом в которую висит потертая надпись – «удружение», что значит центр общественной жизни деревни. Там, в заднем помещении, на кафельном полу стоят бидоны. Мы все по очереди запускаем палку в черные глубины и наблюдаем, как медленно и торжественно стекает с нее один из самых старинных продуктов в мире. Затем нас усаживают за стол, и Драгиша демонстрирует, как правильно употреблять катран.
Процедура несложная. Капелька готового, то есть слегка разбавленного продукта наносится на кусочек сахара – и в рот.
- Запивать только ракией, - строго поясняет Драгиша и повторят процедуру для тех, кто не понял, несколько раз. Я осторожно кладу в рот белый кусочек с черной каплей, и вежливо спрашиваю:
- А можно мне запить минеральной водой? Все- таки я на работе.
Дагиша поднимает на меня недоуменный взгляд, а потом снисходительно машет рукой, типа, ну, что с нее взять, женщина…
Мы осматриваем готовые к использованию сосновые брусочки, вдыхая полной грудью хвойный запах, прогуливаемся и до катарницы, где Драгиша, снова, как в кино, демонстрирует нам, как выглядит суточное дежурство.
Я записываю на телефон, в раздел заметки, список болезней, от которых помогает заветная капля – туберкулез, бронхит, псориаз…
- Интересно, если капля дегтя помогает заживлять рубцы на легких, то, возможно, этот старинный продукт поможет восстановить здоровье тем, кто переболел короновирусом?
Сельский ветеринар пожимает плечами: он уверен, что если ни капля, то ложка дегтя поможет от любой болезни лучше бочки меда.
Драгиша вручает нам по бутылочке своего ценного лекарства. Мы идем вниз по дороге, махая рукой и оборачиваясь, словно с трудом отрываясь от этой прекрасной картины – деревня, утопающая в садах и в лучах заходящего солнца, и крепкая фигура человека на своем месте, настоящего хозяина этой золотой земли.
ГЛАВА 6
ГОРШОЧЕК, ВАРИ! – С ЕЛЕНОЙ ЗЕЛИНСКОЙ
Глиняный горшок крутился, создавая своим неуклонным быстрым движением ровный круг, рука гончара, едва касаясь края, направляла бег, которому, казалось, нет ни конца, ни начала. Самое древнее ремесло на земле, детство человечества: смотришь, и сразу всплывают в памяти амфоры, полные оливкового масла, козы на склонах Олимпа, тугие паруса - красно-коричневые черепки, обломки античности, прячутся по всему Средиземноморью, только копни.
- Сколько лет вашей мастерской? – спросила я ее хозяина.
- Даже не знаю, - ответил Васо Шунаревич, не отнимая руки от крутящейся глины, - отцу дело перешло от бабушки, ей - от ее деда, а дальше, - он пожал свободным плечом, - никто и не помнит.
Васо не помнит, а вот специалисты-археологи утверждают, что гончарному делу на берегах Средиземного моря больше двух тысячелетий. А вот конкретно на этом месте, куда наша компания приехала, чтобы рассказать об уникальной мастерской, горшки лепят уже 500 лет.
Деревня Злакуса расположена буквально в получасе езды от города Ужице. Выглядит она так же, как и большинство сербских деревень осенью. Вдоль дороги – деревья, усыпанные синими матовыми сливами, через плетни гнуться розовые кусты, а лужайки вдоль дороги пестрят пахучим разноцветьем трав. И, как почти в каждом селе, здесь сохранилось особенное народное ремесло.
Про то, что в Злакусе работают гончары, догадываешься еще на подъезде к селу. Вдоль дороги, вместо обычных для Сербии овощных развалов - с арбузами, мешками красной паприки, со стройными рядами тягучего меда и прочей осенней роскошью, - высились деревянные конструкции, на которых один к одному стояли светло-коричневые горшки с клеймом «Злакуса» на крышках. Размеры их были самые разные: от маленького горшка, буквально на одну порцию, до огромного, из которого можно при желании накормить роту солдат.
В деревне работает 16 мастерских. Каждая из них - это небольшое семейное предприятие, где трудятся буквально два-три человека. И больше нигде в Сербии, а значит и в мире, не сохранилось производства этой уникальной глиняной посуды.
В чем же ее уникальность, почему эта традиция зародилась именно в этом месте и так бережно сохраняется мастерами? Конечно, как всегда в таких случаях, все дело в материале, из которого эта посуда создается.
Секрет здесь не скрывают, - а и ни к чему, все равно никому и нигде этого не повторить. Глина, которая добывается в деревне, что находится в 20 километрах от Злакусы, рядом с
