Проблема

конечно повод для женитьбы. В наших краях это редкость. Кровь ли холодная, долго раскачиваемся ли, но я редко встречала женщин, открыто заявляющих, что они так запросто кончают. Эта проблема и меня не миновала.
- Да ты что, Мосик, с катушек слетел, жениться на этой шалаве? Ее же все, кому не лень, поимели, - возмутилась я однажды.
- Умом я это понимаю, но…
Да, попался Мося. Тем более, она беременна, хотя по ней не скажешь. В погоне за оргазмом куда только не сунешься.
Из новых – один смазливенький мальчик, уж очень похожий на Мурата Насырова в молодости, одноклассник моего сына и вот –Мясник. Все в сборе? Газуем в сторону протоки. Там не так уж жарко.И вода классная. Накупавшись, садимся на траву и начинаем…
Народу много. Недалеко от нас расположилась немолодая русская женщина. Видимо, внучек стережет. Она на меня поглядывает и как будто вопрошает:
- Что эта делает среди шпаны?
Мурату палец в рот не клади – он сегодня гвоздь программы. С такой-то внешностью, да еще с его харизмой далеко пойдет. И другие заметно оживились. Бомба пытается вклиниться в разговор:
- Отдыхай, а. Это не женский разговор, - Мося быстро ставит ее на место.
А мы с Дакой не женщины? И правда, тема серьезная – про майдан да айдан (скандал, суматоха). Про Пику и остальных. За тех, для тех, кто не с нами. Мося и другие что-то быстро своих друзей забыли. Денег на майдан никак не соберем. Мясник мясом расплатился.
В это время Муратик по телефону болтает, с девушкой своей договаривается. Где же ночь проведут и как – это его больше волнует. Никак не угомонится, можно подумать, у него только девушка водится.
Дака Пику не забыла, но как-то отвлеклась. Есть у нее на примете парень. И тот не прочь с ней замутить. Ну, тот, с пляжа.
- Как? С мамой идешь купаться? – сразу не врубился, но все же на пляж с нами пошел.
С ним был его друг, чем-то на Грязные Волосы похожий. Если быть точнее, у Даки сначала был:
- Мося;
- затем препод истфака Грязные Волосы;
- только затем Пика.
Проблему Два по имени Пика поменяла на Проблему Один. Проблема Один был в бандане, ее только я хорошо запомнила. Другой был копией Грязных Волос, только моложе. Они все чуть младше моего сына. Только вот Мясник далеко не мальчик. Ему почти двадцать четыре. И в армии успел побывать. Что-то не любит он ее вспоминать, как другие.
- В пехоте служил, - вот и весь сказ.   
А он так себе, все при нем. Можно считать, на фоне большинства наших парней, среднего роста. Не шибко хилый, и тату у него забавное. И что это я все о нем и о нем, другие же тоже ничего. Мося, например. Он-то высокий, на то и полукровка. Да и Мурат далеко не маленький.
Есть в Мяснике что-то такое – непонятное. То ли взгляд не по годам грустный, то ли еще что-то скрывают черные глаза. Благо, я в темных очках, мне можно безнаказанно наблюдать за кем угодно. А что мне остается делать? Чай, не восемнадцать мне. Скорее, по инерции посылаю немые импульсы (стрелы перезрелого амура), да разве кто заметит. И Прим стрелец,и потому-то мы и спелись. Раньше я ее считала стрельцом со знаком «плюс», а саму себя относила к категории «минус».А теперь-то мы в одном лагере.
И что Мясник так грустит? Какая может быть у него забота, да разве черные глаза выдадут тебе информацию. Делать мне нечего – сижу тут, ребусы разгадываю. Тем временем, к нам присоединяется та русская. Курить попросила, от пива не отказалась.
- Хорошо выглядите, - это наш европоидный Мося.
Ей шестьдесят, а по ней не скажешь.
- И что она к нам приклеилась, - Мясник по-якутски выражает свое недовольство.
Мне-то все равно. Какая разница, с кем пить, пиво – напиток интернациональный. Мося попросил женщину принести радиоприемник.
- Кстати, Пика просил радио…
Тема майдана еще не исчерпана. У кого ныне деньги водятся? Мы можем голодать, подолгу быть на нуле – но мы же на свободе, и этим все сказано. Майдан – дело святое. У нас уйма возможностей – найти, достать, отобрать, наконец, денег. Мало ли на свете тем. Вот у Мосим на пиво деньги всегда найдутся. Пика, говорят, на него уже зуб точит.
- Рано или поздно Мося здесь окажется. Вот тогда-то и поговорим.
Ведь у Каблука условный срок. Он еще долго будет под прицелом. И в наше время очень легко туда попасть. Даже ни за что. Вся наша жизнь сплошной криминал, а жизнь надо принимать такой, какая она есть. Не мной это придумано. В последнее время я больше доверяю им, нежели… В век кидал лучше уж держаться за тех, кто живет по понятиям.
Говорильня в разгаре, наперегонки с чужим радио. Женщина-то весьма политизированной оказалась. Всех послала, включая ныне действующего президента. И чем все ей не угодили? Из наших один Мося умничает. Мясник что-то совсем приуныл. До того жаль пива? Пиво же еще есть, мальчики постарались, еще одну вылазку сделали.
- Совсем забыла я, мне надо еще кое-куда, а там водку пить надо.
Водка не пиво, тут особая закалка нужна. Добровольцев не вижу. Чуть позже Мясник соглашается стать жертвой. И одноклассник сына вяло провляет желание. Вот и тема нашлась, пора по домам. Мясник от меня не отходит.
- Я же все заранее обдумал, - Мося-то умнее всех.
Он тему придумал, он же и осуществил.
- Пике отнесем.
Радио было ваше, стало наше. Выходит, что не зря пиво пили, на протоку сходили. О том, что в мире творится, отныне и в СИЗО будут в курсе. Хоть какое-то развлечение. Ведь там все не так, все стократ хуже. Сгусток времени поперек горла встает. Раньше у них хоть мобильник был, каждый день звонил. Как Пику вспомню, сердце ноет (или совесть воет?). Говорят, Мясник в курсе, что это мы… Я его побаивалась, да сегодня все как-то позабылось. Вот и он. Полуулыбка обнадеживает. Он или притворяется, или на самом деле ничего не знает, или ему все равно. Будь, что будет. Он же водку на себя берет, он и герой.
- Им только одно пиво бери, - еще и командует. 
Тут Дака взрывается:
- Твое-то какое собачье дело?
Чтоб ее умаслить, придется брать два, да еще себе одно. Мы на дело, они к нам домой дальше гудеть.
- Эх, чувствует мое сердце, напьюсь я сегодня, - Мясник заранее пасует.
Помедитировав, заходим в водочный мир. Отступать поздно. Мясника сразу же за водкой отправляют. Вот для чего мы им нужны. Мы, всего-навсего, ихние ноги. Ждем, а его все нет. Неужели смылся? Кто его знает, что у него на уме. Он-то мне никто, как и я ему. Никому ничем Мясник не обязан.
Просто заблудился. И Мясник нарисовался, и водка прибыла. Рот до ушей, грустинка в глазах стерлась. И зубов у него передних нет, то-то он не улыбчивый. Пальцы веером, герой героем.
Хозяин, не мешкая, всем наливает. Мясник подносит стопку ко рту, затем пытается вылить на пол. Сыно-одноклассник наотрез отказывается.
- Эх, молодежь, не умеете вы пить, - сокрушается хозяин.
А он умеет, у волка матерого закалка-то старая. Он и не таких перепил. Они давно в могиле, а он все живет. Водка на него как-то по-особенному действует что ли?
Тут опять взрыв. На этот раз по телефону. Дака ругается с Мясником, надо же над кем-нибудь поиздеваться.
Выходим, а они тут как тут. Сладкая парочка – Мурат с Дакой.
- А та девка, с которой он договаривался? А Дакин пляжный мальчик, Пика, наконец? – до меня не доходит.
- Не мы такие, жизнь такая, - тоже мне, умник.
Он-то с кем? Тут мой сын нарисовался, на меня наезжает. Пальцы тоже веером, глаз-алмаз. Сегодня что – день города?
- Оле-оле-оле, - Дака в настроении.
Оно у нее как маятник. Не угадаешь, когда шторм, когда штиль. Тут мы телепортировались в нашу квартиру. Мясник и я. Он пыхтит, как паровоз, со знанием дела и добросовестно работает, стервец. Тут врываются остальные. Меня спасать? Мясник сразу же среагировал – вскочил в чем мать родила, вырвал штору, попытался как-то прикрыть свой срам. Далее опять работаем. Вроде ничего. На самом интересном месте опять прерывают. Настойчиво стучат в дверь.
- Не открывай, - просит Мясник.
Какая, к черту, конспирация, если все и так ясно. Мясник ничей и я ничья. Но я и не собираюсь открывать, мне без них хорошо. А стук не прекращается.
- Уау, еще…
Стук сильнее. Разве кончишь под такую канонаду. Только бы дверь выдержала. Ах, она же железная.
- А…
- О…
Кто осмелится прервать симфонию живых. И откуда лн черпает энергию. Да он же мясник, привык работать с мясом. А мне летать охота. А вот дверь не выдержит. Дело в том, что дверь-то не моя, не моя эта квартира. Будь, что будет. Мне сейчас вроде хорошо, остальное не важно.
- А…
- Оу…
Хорошо-то хорошо, да как-то нереально. Или это сон? Народ нахлынул. Мы выбегаем на балкон. Как будто бы ничего и не было. Мы просто стоим и курим. Разве что-то было?
Беготня. Кто-то кого-то бьет, однако. Я сразу не врубаюсь. Вроде Мясник пробегал. Хлоп, он уже с фингалом. Тут на него все кому не лень накидываются. Сыно-одноклассник сбоку нападает. Я за Муратины волосы хватаюсь.
- Наших бьют, ты-то не встревай, ты вообще на чьей стороне, а? – я пытаюсь урезонить хотьсыно-одноклассника.
«Ты откуда?» - вот с этого и надо было начинать. Дерущиеся оптом выскакивают в подъезд. И меня задевают.
- А, милиция…
Срывают телефонный провод. Я по сотовому пытаюсь до ментуры дозвониться.
- Тут групповая драка, понимаешь. Приезжайте быстрее что ли, - мне не впервой их вызывать.
Толпа переходит на улицу. Шум-гам, крики. Ох, недолго осталось вам резвиться.
Сыно-одноклассник заходит.
- Мясника куда дели? – у меня свой интерес.
- Что с тобой происходит? Ты же мать, - пацан начинает мне нотации читать.
Мы же до этого с Дакой поцапались. Те, кто нас знает, не обращают на это внимания. Новичков, наверное, шокирует. Я кричу на Даку, чуть ли не проклинаю ее, а она плачет – представление хоть куда.
- А что? Я же тоже человек, мне что и покувыркаться нельзя? – сходу наезжаю на сыно-одноклассника.
Где Мясник? А сыно-одноклассник так, мелочь. И куда я сейчас подамся. Я же на взводе, на взлете и баиньки что ли? Сыно-одноклассник молча уходит. Я вожусь с раненой дверью. Тут Мясник возвращается.
- От ментов убег.
- Это я же их вызвала.
Ох, горда же я этим. Ну и ночь, мы здорово устали. Остается только спать ложиться. Дака утром пришла. Утро же на скамейке на главной площади встретила. Остальные куда-то рассеялись. К вечеру оказалось, что Мурат пропал. Менты увели? Кстати, он еще с ножом тут бегал. Вдруг порезал бы кого-нибудь? Что бы я тогда делала? Труп-то куда деть, в такую жару. Разные мысли в голову лезут. Это я на работе. Там хорошо думается, времени много. Сквозь дрему думу черную думаю, потом только проваливаюсь в спасительный сон.
Вечерком опять Прим с ее вечными идеями. Тот, с загула, пригласил ее искупнуться. Ну и я с ними. Примский принц смотрит на меня исподлобья. Видимо, непонравилась идея купального треугольника. Хотел с глазу на глаз с Примом объясниться. Я же еще Мясника подтянула. На пляж, так на пляж. Мясник теперь одноглазый. Фингал-то глубинным оказался. Какой-то там нерв еще задет. У Даки талант, однако.
Прим с принцем уматывают, оставив нас одних. У них же любовь, не то, что у нас. Ах, как романтично, а нам все равно. Мы барахтаемся в грязной воде, выныривая то здесь, то там, стараясь не задеть пластиковые бутылки и прочий мусор.
Удовольствия мало, придется домой идти. Тут Мясник в гости напрашивается. У меня, наверное, глаза загорелись – хоть какая-то надежда. А Мясник больше с Дакой общается, нежели со мной. Про фингал и забыли. Только глубоко ночью удалось уединиться на