Будучи, так сказать, в центре событий, какой киоскёр не любит наблюдать за жизнью города через витринные окна своего павильона, плотно заставленные всевозможной мелочью: календариками, брошюрами, блокнотами, сувенирами, брелоками для ключей, наборами авторучек и воздушных шариков. Через узкие полоски свободных пространств, образованных между товарами, у продавца имеется возможность тайно, как хищнику из засады, видеть всех и вся, имея угол обзора в сто восемьдесят градусов, в то же время оставаясь малозаметным для окружающих. Благодаря своему «укрытию» киоскёр видит то, чего многие не замечают. В поле его зрения невольно попадают такие детали, на которые пешеходы в сутолоке не обращают внимания. Вот, например, пассажир, только что вышедший из троллейбуса, выбросил проездной билет мимо урны. А вот парень стоит, облокотившись о стенку остановки, курит с надменным видом и сплёвывает на тротуар. Можно на сто процентов быть уверенным, что и окурок он выбросит не в урну, а на проезжую часть. У того пожилого мужчины развязался шнурок на ботинке, а у той девушки испачкался подол платья сзади. Но никто им не укажет на это — все либо равнодушно проходят мимо, либо делают вид, что не замечают, либо, как во-он те подростки, смеются над девушкой, тыча в её платье пальцами. Чуть поодаль, возле магазина одежды, нервная мамаша ни за что отшлёпала ребёнка: тот недалеко отбежал от неё только лишь для того, чтобы спугнуть стаю голубей. Всего лишь. Теперь малыш громко плачет.
Мало кто знает киоскёров в лицо. Это потому, что днём их увидеть снаружи затруднительно из-за множества товаров, расположенных на витрине. Чаще ларёчников узнают по голосу. Только с наступлением сумерек, когда внутри становится темно и трудно отсчитывать сдачу, киоскёр включает свет, и тогда его персона вполне различима. Вообще, киоск — потаённое место. При покупке, делая заказ, покупатель большею частью говорит со своим отражением в стекле витрины, так как единственное место — крохотная форточка-портал в виде квадратного проёма для передачи информации и товара — почему-то всегда в киосках располагается на уровне пупка гражданина среднестатистического роста. На вопрос, к примеру, «осталась ли свежая ˝Литературка˝ или ˝Комсомолка˝?» покупателю зачастую приходится приседать или сгибаться в три погибели, чтобы заглянуть в окошко, а то и вообще просовывать туда полголовы, дабы чётче расслышать ответ продавца или рассмотреть приобретаемый товар. Как правило, у ларёчников выработана аналогичная привычка: они также приближают свою голову как можно ближе к окошку, чуть ли не ложась грудью на стеллаж, тем самым как бы облегчая покупателям общение с ними; и тогда их лица видны даже издали.
Автобусная остановка, помимо своего прямого назначения — посадки-высадки пассажиров, — выполняет и другие полезные функции: укрывает людей — не только ожидающих транспорт — от непогоды; здесь делают передышку возвращающиеся с прогулки или из универсама пожилые люди; здесь назначают даже свидания. Влюблённых нетрудно определить по пышным букетам цветов, которые они держат в руках и в нетерпеливом ожидании спутницы мечутся, вышагивая по остановке туда-сюда, приподнимаются на цыпочки, чтобы поверх мешающих им голов толпы ожидающих лучше разглядеть номера маршрутов подъезжающих автобусов. К сожалению, любовь зла и не все дожидаются партнёров. Сколько раз можно было наблюдать, как несчастные, так и не дождавшись возлюбленных после многочасового ожидания, осторожно опускали — всё ещё продолжая с надеждой оглядываться на прибывающие автобусы — увядающий букет в урну и недовольные уходили прочь разочарованные (на некоторое время) в любви.
Газетные киоски, они как оазисы в пустыне, только наоборот — в весеннюю распутицу, в осеннюю непогоду, в лютые зимние морозы или вьюгу своим мягким светом изнутри, особенно праздничными разноцветными переливами гирлянд в новогодние вечера, заставляют продрогших пассажиров и прохожих завидовать тому, кто находится внутри этого миниатюрного строения, в такие минуты более всего напоминающего уютный, сказочный домик гномов. В ненастную погоду каждый ожидающий свой автобус человек с вожделением смотрит на тёплые окна киоска, мечтая оказаться внутри.
Каких только историй не помнит Таисия Волкова, связанных с автобусной остановкой. Но подобно той, какая случилась этой осенью, она на своём веку припомнить не может.
* * *
Игнат пообещал Римме, что по дороге в офис заедет в приют и определит туда кота. Он взял ничего не подозревающего красавца подмышку, вышел из дома и направился к ожидающему у парадного входа «гелендвагену». Сел на заднее сиденье и выпустил из рук животное.
— В офис, — скомандовал Игнат водителю.
После его отъезда Римма с трудом успокоила ещё больше растроганных расставанием с котом детей. Пришлось пообещать им, что, как только они обоснуются на новом месте, каждому из них они с папой купят по котёнку, да хоть по два. С горем пополам дети вроде как смирились с печальной участью своего любимца, поверив обещанию.
На улице моросил дождь со снегом. Всю дорогу кот обеспокоенно смотрел по сторонам, искоса поглядывая на хозяина, который пребывал в каком-то задумчивом и скованном состоянии и редко смотрел на него, а когда смотрел — то смотрел как на врага. Коту это не нравилось. Не радовал его и тот факт, что поводок и ошейник остались дома.
Подъезжая к столице по Новорижскому шоссе, Игнат обратился к водителю:
— Езжай через Садовое на проспект Мира... Поедем через ВДНХ. Там скажу — куда дальше.
Подъезжая к метро «Алексеевская», Игнат подался вперёд, что-то разглядывая впереди через лобовое стекло, и, что-то заметив, после некоторого замешательства приказал водителю остановиться на автобусной остановке. «Не буду тратить время на ерунду. Есть важнее дела», — решил Игнат и взял кота на руки. Джип, скользя колёсами по снежной кашице, взял вправо и затормозил. Остановка была безлюдна, автобус, видимо, только что забрал пассажиров и уехал. Игнат быстро открыл дверь и выскочил из машины вместе с животным.
* * *
Скучающим взглядом Таисия смотрела на нескончаемый поток машин через мокрые от дождя стёкла киоска, думая о своём, когда чёрный джип, поравнявшись с ларьком, начал резко останавливаться, скрежеща тормозами. Не успела машина полностью остановиться в заездном кармане автобусной остановки, как задняя дверь открылась, и мужчина в чёрном деловом костюме буквально выпрыгнул из неё. «Стошнило, что ли?» — подумала киоскёр. Прикрываясь от ветра и дождя натянутым на голову воротом пиджака, мужчина перепрыгнул через лужу на бордюр, вбежал в автопавильон и положил — скорее, бросил! — на скамью какой-то округлый предмет серого цвета, похожий на продовольственный пакет, и бегом вернулся к машине. Запотевшее и мокрое стекло боковой стенки остановки не позволяло Таисии разглядеть — что оставил там мужчина. Не успела за мужчиной закрыться дверь, как джип, пробуксовывая на мокрой дороге, рванул вперёд и умчался в сторону области, оставляя за собой туманный хвост завихрения. Ещё секунда — и машина исчезла из виду, слившись в общем автомобильном потоке.
То, что сначала Таисии показалось пакетом, зашевелилось, и в размытом пятне ясно проявилось очертание животного — кота. Он стремглав спрыгнул со скамейки и бросился вслед за убегающим хозяином, но резко остановился — широкая лужа преградила ему путь. Он застыл в нерешительности, наступив в неё передними лапами, и тут же отпрянул назад, приподнимая и брезгливо стряхивая с них воду; щурясь от ветра и острых мокрых снежинок, кот жалобно мяукнул вслед уезжающему в джипе хозяину. Некоторое время он беспокойно осматривался по сторонам, не зная, куда себя деть, прижимал уши к голове, пугаясь громкого шума машин. Определив, что позади, на скамейке, на которой его оставил хозяин, менее ветрено и сыро, он вернулся и запрыгнул на неё, стал оттуда смотреть в направлении, куда уехал хозяин.
Съёжившись от ветра, кот внимательно всматривался в проносящиеся автомобили, выискивая среди них знакомую машину. Может, хозяин за чем-то отъехал и скоро вернётся? Множество одновременно работающих двигателей, сигналы машин, шум брызг из-под колёс — эти громкие городские звуки пугали кота, и без того охваченного страхом от неожиданно грянувших на него непредвиденных обстоятельств. Но, будучи наделённый природой терпением, он сел, нахохлившись, спрятал под себя как можно ближе друг к другу лапы и стал ждать возвращения хозяина.
Люди с сочувствием наблюдали за красивым, ухоженным котом, жалели его, подходили, гладили, разговаривали с ним, спрашивали, что он здесь делает, кого ждёт. Но в ответ кот только щурился от мороси, и всё смотрел, смотрел на поток машин, в ту сторону, куда уехал любимый хозяин в своей тёплой машине. Он не боялся людей, нет, но в данный момент они ему мешали — отвлекали от наблюдения. Их тёплые — даже горячие по сравнению с поверхностью скамейки — руки на несколько секунд передавали ему своё тепло, пока ласкали, и коту это нравилось; но как только гладить переставали, холод снова обуевал его, а только что приглаженная мокрая шерсть вновь остывала и охлаждала тело ещё сильнее.
Шли минуты, а хозяин не возвращался.
Десятки людей сменяли друг друга на остановке, и все без исключения обращали свой взор на одиноко сидящего на скамейке кота. Даже мимо проходящие по тротуару пешеходы бросали любопытные взгляды на него через прозрачную заднюю стенку. К нему подсаживались, пытались взять на руки, посадить на колени, чтобы согреть, но он не желал ничьей помощи. Он противился бесконечным попыткам поднять его, постоянно вырывался из добрых объятий и возвращался ровно на то место, на котором его оставили (будто боялся, что если переместится на метр в сторону, то вернувшийся за ним хозяин не сможет обнаружить его).
Шли часы, за котом никто не возвращался. Но он не отчаивался, не паниковал и не покидал скамью, веря, что за ним обязательно вернутся. Ох, если бы не пронизывающий осенний ветер и этот противный дождь со снегом, он бы чувствовал себя намного увереннее и мог бы ждать здесь хоть целый день, хоть всю ночь, даже под дождём и снегом.
[justify]Кот симпатизировал всем, даже тем, кто этих животных недолюбливает, и уж точно всем тем, кто на него смотрел, было жалко
