Таисия отпустила последнего покупателя, закрыла окошко изнутри и приложила к стеклу табличку «Перерыв». Вышла из киоска, подошла к скамейке, чтобы лучше разглядеть животное.
Это был красавец, каких вживую она отродясь не видела. На первый взгляд он был похож на кошек сиамской породы. Но чем дольше Таисия рассматривала его, тем сильнее в нём проявлялось ещё нечто большее: магическое, нестандартное и настолько великолепное, что женщину наполняло доселе не знакомое ощущение — перед ней не обычное животное, а разумное существо в облике кота. Его выразительные, лимоновидной формы, умные глаза имели необыкновенный небесно-голубой цвет, который создавал разительный контраст на фоне грязно-серого городского осеннего пейзажа вокруг. Удивительные раскосые глаза завораживали своей ясностью и красотой — в их синь хотелось смотреть бесконечно. Туловище имело светлый, кремовый окрас; лапы, хвост, уши и маска на мордочке — чёрный. При этом окрас пятен не имел чёткой границы и не был сплошным, а плавно, по мере приближения к туловищу, расходился на полосы, постепенно переходя от тёмного к светлому оттенку: иссиня-чёрный на лапках, ушах и кончике хвоста перетекал в тёмно-коричневый, дальше — в карамельный и, наконец, в лиловый. Непревзойдённый красавчик! И всё бы в облике кота было идеальным, если бы не та нескрываемая грусть во взгляде, с которой он смотрел на окружающий мир. Глаза без слов выражали единственную эмоцию — печаль, а из их глубины, казалось, вот-вот донесётся отчаянный крик души о помощи.
«Как можно такую красоту, — недоумевала расстроенная Таисия, — взять и выбросить на улицу?»
Весь день кот просидел на одном месте, игнорируя знаки внимания подходивших к нему людей, не обращая внимания на их разговоры, расспросы и мнения. Каждый второй человек пытался растормошить его, заглянуть ему в глаза, но кот оставался непоколебим, только лишь разрешал гладить себя, потому что не мог позволить себе отвлечься от наблюдения, — кроме проезжающих по проспекту машин, его ничего не интересовало.
Когда начало смеркаться, в сердце кота закралась тревога. Ночь — пора отдыха у людей, в тёмное время суток они спят — он это знает. За долгие годы жизни среди людей его организм перестроился под такой же режим сна-бодрствования, какой у человека, и теперь он с удовольствием спит вместе с хозяевами большую часть ночи, но... Его не очень-то прельщала перспектива просидеть тут до утра — в такой тоске и таком холоде он ни разу в жизни не оказывался.
И вдруг, глядя на пассажиров, приезжающих на автобусах, ему пришло на ум, что за ним не обязательно должен вернуться именно хозяин и именно на машине, ведь есть хозяйка, дети, которые тоже могут за ним приехать на одном из таких автобусов. От этой мысли коту стало немного теплее, он даже приободрился. Теперь, когда прибывал очередной автобус, он отвлекался от наблюдения за дорогой и переключал всё внимание на поток пассажиров, выходящих из салонов. Принюхивался к ним, отыскивая в воздухе знакомые запахи, приглядывался, выискивая родные лица. Один за другим прибывали автобусы, троллейбусы и маршрутки, высаживали пассажиров, но хозяев, к сожалению, среди них не было.
Уже полностью стемнело, и город вспыхнул миллионом огней, засветился как днём, когда к коту подсели девочка с мамой. Девочка сняла перчатку и стала боязливо гладить кота по спине, а потом принялась уговаривать родителя забрать его с собой. Хотя маме котик тоже пришёлся по душе, взять его с собой у них не получилось. Кот спокойно относился к происходящему, пока сидел на ногах у девочки. Но когда его решили куда-то нести, он вырвался из рук, спрыгнул на брусчатку и, озираясь по сторонам, спрятался под скамейкой. Подъехавший автобус увёз маму с дочкой. Одиноко стоящий единственный человек на площадке не показался коту опасным, и он снова запрыгнул на скамью, удобно устроился на привычном месте и продолжил наблюдение за машинами.
Наступающая ночь — а вместе с ней и неясность, что его ждёт впереди, — удручала кота. Ветер усиливался, и мелкие капли, распылённые завихрениями воздуха, теперь залетали внутрь пространства павильона, оседая на шерсти кота. Почти весь промокший, он пытался облизывать самые мокрые места, чтобы хоть на немного избавиться от влаги, но очередные капли мороси тут же ложились на только что подсушенную языком шерсть.
Свет в газетном киоске погас. Из него вышла женщина, опустила на окнах жалюзи, закрыла дверь на ключ и подошла к коту. Вынула из сумки пакетик, развернула его и высыпала содержимое под скамейку: пару колец варёной колбасы, кусочек хлеба с маслом и куриную косточку — остатки своего обеда. Она погладила кота, поговорила с ним, осторожно взяла двумя руками за туловище и опустила рядом с едой, но тот только понюхал гостинцы, с благодарностью посмотрел на киоскёршу, а кушать не стал. Таисия ещё некоторое время уговаривала красавца съесть хоть кусочек, но тот даже не облизнулся, а неторопливо вернулся на своё место. Он следил за машинами, а женщина своим телом закрывала ему обзор: ему приходилось приподниматься и заглядывать, вытягивая шею, за её туловище, чтобы видеть ту часть улицы, где скрылась машина хозяина. Таисия это заметила, улыбнулась, и отошла чуть в сторону. Спустя минуту она села в подъехавший троллейбус и уехала в том же направлении, в котором уехал «гелик» Игната.
Таисия ехала домой и думала о коте. Весь день она наблюдала за ним, видела, как его пытались накормить: кто куском пиццы, кто хот-догом, кто просто куском хлеба, а он, преупрямый, отказывался от еды, хотя и был с утра голодный. Тревожное состояние и напряжённое ожидание хозяина не оставляли бедняжке места мыслям о пище. Он боялся, что проглядит хозяина, пока будет есть; переживал, а вдруг он его не заметит, проезжая мимо остановки, или не узнает в сумерках, а то и вовсе перепутает с каким другим котом. Киоскёрша видела, как кота безуспешно пытались забрать с собой, потому и сама не стала даже просто на руки его брать, не то что попробовать увезти в тепло своего дома. Она наивно надеялась, что за котом и правда могут вернуться — вдруг сердце хозяина сжалится. А ещё ей очень хотелось, чтобы кот ночью всё-таки перешёл в другое, более тёплое и укромное место.
Время шло, людей на улице становилось всё меньше; автобусы прибывали реже; из полупустых салонов редко выходили пассажиры; остановка опустела. Заметно поредел и поток машин на проспекте, отчего коту стало легче рассматривать каждую машину в отдельности: он успевал разглядывать лица пассажиров, сидящих в машинах. Но сколько он не напрягал зрение, сколько не вглядывался, ни знакомого джипа, ни любимых лиц так и не увидел.
Наступила полночь, опустели тротуары, редкие машины проезжали по проспекту; люди в квартирах погасили свет; оставался гореть только приглушённый дежурный свет в учреждениях и бизнес-центрах — а за котом так никто и не приехал. Судорожно дрожа, он до утра просидел на одном месте, не сомкнув глаз, ни разу не дотронувшись до еды, накануне оставленной добрыми людьми. Щурясь от ветра и распылённых в воздухе капель, он всю ночь смотрел на дорогу и в пятом часу утра встретил первый автобус с двумя полусонными, одинокими пассажирами внутри. Прибытие автобуса оживило кота — он почувствовал начало дня, а значит, скоро проснутся все люди. А когда полностью рассветёт, за ним приедет хозяин. Обязательно приедет. Ведь они не смогут прожить без него, потому что очень сильно любят его.
В то время как кот неподвижно сидел ночью на скамейке, Таисия, лёжа в постели, невольно вспоминала о нём, оттого долго не могла уснуть, всё переживала: как он там? где он? нашёл ли его хозяин? А может, доверился кому и сейчас в добрых руках? Она молила Господа, что бы его там не было, когда она утром приедет на работу.
Но кот был.
Он сидел на том же месте и уставшими глазами, наполненными печалью, следил за проезжающими мимо машинами. От грязевого душа светлая шёрстка на туловище посерела; мордочку покрывал лёгкий слой снежинок — кот заметно дрожал от холода. За ночь температура воздуха понизилась до +4˚, и коту, привыкшему к теплу, было не то чтобы некомфортно — он еле сдерживал неуёмный порыв желания взять сию же минуту и рвануть с места, убежать прочь от этого холодного места. Но самозабвенная любовь к человеку, природная безраздельная преданность и верность не позволяли ему покинуть остановку. Хозяин сильно расстроится, если, вернувшись сюда, не обнаружит его. Да и остальных членов семьи он сделает несчастными.
Когда полностью рассвело, а улицы снова наполнились людскими и автомобильными потоками, кот приободрился, к нему вернулись уверенность и смелость. Он даже неслышно мурлыкнул, но как-то неумело, хрипло, потому что мышцы груди, скованные холодом, делали дыхание затруднённым и сбивчивым; и кот больше не стал понапрасну тратить силы на преждевременное ликование.
С болью в душе Таисия наблюдала за бедным котом весь следующий день. Она проклинала бездушных хозяев, которые бросили животное и уехали. Такой собачьей преданности у котов она ещё не знала. «Как, скажите на милость, как от такой верности можно отказаться! — не укладывалось у неё в голове. — Как можно взять и выбросить такую прелесть на улицу, в холод и голод. Кто они, эти бездушные люди? Не мучает ли их сейчас совесть?»
[justify]Весь день преданный котик ждал хозяина. Подходившие к нему люди совершенно не интересовали его. Как и накануне, всё своё внимание он сосредотачивал только на проезжающих автомобилях. Мельком оглядывая взглядом прохожих и не находя среди них родных лиц, он возобновлял наблюдение за машинами. И почти всегда подолгу смотрел в одну точку — на дорогу, уходящую в даль проспекта, в надежде, что увидит там остановившуюся машину, которая начнёт сдавать задним ходом и, подъехав к автобусной остановке, остановится напротив него, затем откроется дверь и он увидит любимое лицо хозяина, вернувшегося за ним, тот позовёт его, похлопав по бедру, он подбежит, запрыгнет к нему на колени, прижмётся всем телом и замурлыкает, запоёт, но уже чисто, без фальши и хрипов, и
