— Это ты? Я ждала тебя...
Дни пролетали незаметно. Казалось, совсем недавно Глеб приехал в посёлок, а уже столько дел сделали.
Они с Мариной посмотрели три дома. Один Глебу запал в душу. Чем-то он походил на старый родительский дом, и всё в нём было организовано в плане комфорта и технического оснащения. К тому же хозяин сказал, что уезжает на неделю по делам куда-то на север, оставил ключ со словами:
— Марине я доверяю, поэтому у вас есть время принять решение, пока меня не будет. По деньгам вам мои цифры известны. Сбросить цену больше не могу. Присмотрел дом себе уже там, куда еду. Вот так.
Он вышел, а Марина с Глебом остались одни.
— Как тебе такое жильё? — спросила Марина. — Совсем недалеко от центра.
Глеб был доволен.
— Марина, это шикарная берлога, но надо решить одно дело. Два дела. А потом мы купим его. Это как тест.
Глеб присел на корточки возле дверей, мелом перед собой начертил две параллельные черты. Тихо что-то нашёптывая, он перебросил две монетки через меловые чёрточки.
— Глеб, ты что, колдуешь? — испугалась Марина. — Ты обалдел? Зачем это?
— Марина, надо проверить кое-что. Я вызываю Хозяина. Надо ведь спросить у него разрешения, может, мы ему не понравились.
— Хозяину? Андрею?
— При чём тут Андрей! — Глеб поднёс палец к губам и уже шёпотом продолжил: — Я вызываю домового, смотри на монетки. Ты должна это увидеть.
Буквально через несколько секунд появился брунь. Был он не совсем обычный, не такой, каких уже привык видеть Глеб. Ростом выше и более очеловечен, что ли. Он без колебания поднял белую монетку, а на жёлтую даже не взглянул.
Марина где-то за спиной ойкнула:
— Монетка пропала. Я видела! Видела!
— Теперь всё в порядке, он взял серебро. Ну, как бы серебро. Добрый знак.
— А чёрточки зачем?
— А это чтобы он нас не видел, и для безопасности. Но он знает, что монетки от нас, и принял их. Теперь, Марина, извини, мне надо одному остаться. Это не от недоверия, просто будет безопаснее, если ты подождёшь на улице.
— Хорошо.
Марина вышла из дома, а Глеб вновь взялся за мел.
...Ю-тинай появилась в виде размытого астрального облака. Нельзя было сказать, что она была ощутима как что-то живое, но прибор в кармане у Глеба застрекотал, защёлкал.
Ведьма стала говорить, полился поток незнакомых отрывистых слов или фраз. Глеб мотнул головой, будто бы хотел стряхнуть с себя невидимую пелену, но неожиданно стал понимать смысл этих фраз.
— Задавай свой вопрос, асруа морт, странный человек.
— Как уничтожить зло? — с надеждой спросил Глеб.
— Зло нельзя уничтожить, можно прогнать, ослабить , заточить.
Глеб совсем растерялся, о чём ещё спросить:
— Чем же я могу его ослабить, ну или прогнать хотя бы?
— Словом, словами...
— Да какими же словами-то?
— У меня свои слова, у тебя свои. Слова несут силу, слова могут остановить, прогнать, унизить, защитить.
Глеб в отчаянии закричал:
— Ну хотя бы одно слово скажи, ну хоть намекни, какое оно!
— Слова бывают разные. Несколько сильных слов могут составить молитву, заговор, оберег — видзой, смотря что ты хочешь этими словами достигнуть. Ты говоришь: дверь, ты понимаешь — это защита, это преграда, это то, за чем можно спрятаться, но это и вход, место начала пути, рубеж. Ты говоришь: кровь — это не только то, что течёт у тебя по жилам, это ведь и жизнь, родня, дети, сила. А когда ты произносишь: зло или добро, ты тоже понимаешь их значения. Найди свои слова, и ты победишь.
Глеб озадачился, ему надо было подумать над словами Ю-тинай. Но он не хотел показаться невежливым. Как там с этикетом у потусторонних лиц? Смешно.
— Благодарю тебя, Ю-тинай, а я могу тебя ещё вызвать, ну, если мне потребуется уточнить кое-что или ещё вопрос задать?
— Попробуй, энергетические линии связи всегда напряжены и перегружены. Потомки постоянно чего-то спрашивают, даже не понимая, чего им надо. Вот бы нам в своё время такой портал для добычи информации типа Интернета и «википедии». Но мы как то ведь справлялись! Ос ёмас улум! Пока.
Ведьма хохотнула и стала пропадать. Сначала она поблёкла, потом разошлась в пространстве, как маленькие облачка.
— А я вот слышал про другое, что ты тоже не без помощи предков всё провернула... — только и успел произнести Глеб.
Да и с чувством юмора у потусторонних тоже всё нормально, неожиданно подметил Глеб.
***
На горизонте догорала полоска солнца. Длинные резкие тени от деревьев вытянулись по земле. Но на востоке словно бы начиналась новая утренняя заря, и небо не гасло. Словно гигантский багровый прожектор, устремлённый вверх, упёрся в низкие тяжёлые тучи и расквасившиеся облака. Что-то неведомое бушевало и металось за краем леса. Костёр? Пожар?
Глеб устремился туда, продираясь сквозь низкие сучья ёлок. Цепкие лапы старались ухватить за одежду, царапая руки, лицо. Глеб ускорялся. Он уже не выбирал дороги. Он словно летел. Что-то неведомое, но сильное звало, толкало, тянуло, заставляя двигаться ещё быстрее.
Глеб почувствовал что-то. Он не мог объяснить, какими органами он увидел или почувствовал то, что скрывалось впереди, но он уже знал — это не пожар и не костёр. Это не принадлежало его человеческому миру, это была сущность, зарождённая между мирами Яви и Нави — зло для всех миров и пространств.
Наконец Глеб увидел это. Сущность, как смесь огня и чада, вращалась, как гигантское колесо. Иногда из этой адской смеси выплывали личины, как щупальца исполинского морского животного. Это были не совсем различимые предметы или образы. То перекошенные рты, то глаза навыкате, то судорожно сжатые пальцы и перекрученные узлами вен конечности. Картина была пугающая. Глеб вопреки своей воле шагнул вперёд. Облако чёрным дымом почти коснулось его лица, обдало нестерпимым жаром, как из расколовшейся доменной печи. Серный запах с примесью чего-то мерзкого, тухлого и чуть сладковатого, ударил в нос. Вой, исходивший из этого месива звуков, пугал, гнал прочь. Отдельные звуки из этой общей трескотни выстреливали, как короткие щепки, вонзаясь в Глеба. Он почувствовал нестерпимую боль и жжение в области правой ноги, потом в плече, на лбу. Боль пробегала по всему телу раскалёнными углями, не оставляя живого места.
Вдруг в сердце Глеба тонким лезвием раскрылась полоска света. Она ширилась и ползла во все стороны, причиняя муку. Тонкие ниточки выкатились из щели и стали наматываться на неизвестно откуда взявшиеся валы. Вращающиеся оси медленно накручивали на себя клубки боли, тело превратилось в саднящие очаги, и Глеб уже готов был потерять сознание, как боль слегка отступила. Мозг очнулся от шока, но ненадолго. Из тёмной глубины сознания тоненькой змеиной лентой выполз страх. Он рос, окутывая всё вокруг, готовый превратиться в ужас.
Глеб вскрикнул и, услышав свой голос, слегка очнулся от наваждения.
Он закрыл глаза и увидел своих родителей. Отец спокойно смотрел на него, а мама улыбалась. Это придало Глебу немного уверенности.
— Отец мой, дай мне сил! Дай уверенности и надежду на спасение. Пусть свет победит тьму, а добро прогонит зло! Пусть всё хорошее, что есть у меня, поможет мне. И отступит тьма, и расколется смердящее тело её, и потеряет силу она!
Отец одобрительно кивнул, а мама прислонила голову к его плечу, улыбнулась.
Потом Глеб увидел Маргариту.
— Всё, что дорого мне и всё чем дорожу я, помоги!
Он шагнул вперёд и увидел бабу Серафиму. Она трижды перекрестила его и отошла в сторону.
Вадим и Александр Сергеевич вскинули руки и помахали в приветствии. Глеб сделал ещё шаг:
— Да отступит зло, пусть будет повержено оно, как всё скверное и мерзкое!
Отец Онисим прикоснулся к кресту на шее и поклонился в пояс.
— Молю, отец наш небесный, о помощи и силе! Об избавлении от страха и отчаяния, от зла земного и неземного! Помоги мне всё, во что верю я, чем живу и что люблю!
Глеб увидел Марину. Она была до того близко, что, казалось протяни руку, и он бы коснулся её. Глеб шагнул вперёд, и Марина, ласково улыбаясь, растаяла во мгле.
Он сделал ещё шаг и оказался внутри рокочущей тучи из огня и дыма, в самой её середине.
[justify]Наступила тишина, всё, что пугало и страшило Глеба, осталось где-то позади, за спиной. Перед ним в лёгкой дымке мерцала небольшая красная точка, не больше десятикопеечной монеты. Глеб без опасения протянул руку, схватил её, сжав в ладони. Водоворот теней за спиной рухнул и