Малевича поистине уникальное творение. Он настолько прост, что наглядно все демонстрирует, не внося вопроса о том, чем же все это вызывается. Иными словами произведение искусства о котором можно толковать или спорить, что-то, что можно обсуждать с разных сторон здесь просто не играет роли и не вносит свою погрешность. Квадрат он и есть квадрат, черный он и есть черный. Все сто раз где-то да видели. Но находится кто-то, кто ездит посмотреть на «оригинал». Именно так исступленно и слепо что-то принимают на веру и следуют этому. Находя смыслы и смыслики в квадрате, считая ангелов на кончике иглы или как-то еще. Это игры разума, который давно бы завел мир в ад, если бы периодически не обновлялся, умирая со своими носителями. По одному меткому выражению квадрат Малевича – сделка с дьяволом, и так оно и есть. Людей словно приучили не верить своим собственным глазам, кастрировав их личное мнение и вкус.
Казуальный мир это неопределенность не только свойств, предметов и их описаний, но и фундаментальных величин, причем в самом прямом и непосредственном смысле. Длина – это не длина и нет ничего, почему длина означает размер и измеряется в единицах, которыми измеряется расстояние. Но и не потому что длина это не длина. И измерений не три, а нет никаких причин, чтобы их было только три. Просто передать это не получиться. Температура может измеряться массой, а вес скоростью.
Все это кажется безумием и это так и есть, потому что творчество это безумие и творчество это сама жизнь. В средние века было открыто, что звезды – это огромные газовые скопления которых происходят процессы термоядерного синтеза. Но ученые думали, что им никогда не удастся узнать их точный химический состав. Ведь невозможно будет ни подлететь на достаточно близкое расстояние, ни взять образцы иным способом, не говоря о том, что находится в их глубине. Но появился спектральный анализ и оказалось, что луч света несет в себе всю необходимую информацию о составе, и нет нужды в непосредственном образце вещества.
Наука - это тоже творчество. Творчество способное воздействовать на материю и давать объективный результат. И парадокс состоит в том, что творчество невозможно описать, иначе оно становится либо наукой, либо искусством, либо безумием. Но будучи описанным, оно застывает, как скульптура и из процесса становится результатом.
Именно в казуальном мире создаются философские концепты. Когда человек достигает казуального мира, то либо он создает свой уникальный концепт, например, опейрона, cogita, воли и предствления, либо, как у Делеза, концепт о том, что такое концепт, и становиться проводником своего концепта, то есть настоящим философом. Либо он не ослепляется этим концептом, а понимает, что это всего-лишь один концепт из бесконечного количества возможных и становиться мистиком.
Большинство философов на самом деле не философы. Это попугаи, которые просто жонглируют чужими концептами, составляют из них что-то новое и выдают полученную солянку за свое. Философия давным давно стала черной риторикой в которой спорщики, оперируя чужими концептами, пытаются доказать что-то, что уже давно кем-то доказано. Философия накопила огромный запас концептов и пользуясь этой базой можно до бесконечности играть в эту игру.
Однажды Клаус пришел на философский факультет местного гуманитарного университета. Он захотел получить еще одно образование. На входе висел плакат и на плакате был изображен декан факультета, сфотографированный в профиль в костюме тройке, с тросточкой для солидности. Надпись на плакате гласила: «На нашем факультете вас научат правильно мыслить, правильно писать и правильно говорить. На других факультетах этому учат тоже, но не всем трем искусствам одновременно». Клаус сразу понял, что перед ним не философ, а попугай. Не важно как он выглядит и какие звания имеет. До него так уже сказал древний философ: «Философия учит правильно мыслить, правильно писать и првильно говорить. Другие науки этому учат тоже, но не всем трем искусствам одновременно». Если бы этот декан сохранил ссылку на оригинальную фразу, то он мог бы быть попугаем, а мог бы и не быть. А так он однозначно им являлся. Во первых, потому что украл чужую фразу и не указал источник; во-вторых, потому что переделал ее так, что из характеристики «царицы наук» философии она превратилась в характеристику, всего навсего, его факультета с обшарпанными стенами и в-третьих, потому что не смог сам придумать звучный, мудрый слоган для своего факультета.
Самым заметным в сновидении становится изменения времени. Сновидение начинает быть каким-то отдельным миром со своими законами. Сновидение может длиться по нескольку суток, но для спящего все это займет столько же времени, сколько занимает короткий послеобеденный сон. Попутно в сновидении могут находиться целые миры, причем совершенно реалистичные и весьма законченные. Их невероятная деталировка может восхищать, а может пугать, потому что они напрочь уничтожат любые потуги рационального объяснения сна. Клаус называл эти миры модусами, выхваченными друг из друга в зависимости от колебаний абстрактного.
Клаус уделял основное внимание еще одной вещи и считал это самым важным в практике сновидения – о нем запрещено говорить. Потому что как только о сновидении будет рассказано кому-то еще, то оно сразу исчезнет, измениться и может случиться даже так, что пропадет навсегда. Именно это является препятствием для абсолютного большинства людей, которые начинают практиковать его. Рано или поздно они, либо застревают у каких-нибудь врат, либо просто перестают сновидеть, либо происходит изменение значения для самого человека,потому что рассказывают кому-то о том, чем занимаются или хотя бы то, что такое вообще возможно.
Все это происходит по целому ряду причин, описывать которые не имеет смысла, потому что они не из области рационального понимания. Прежде всего это связано с тем, что сновидение – это дело индивидуальное. Нельзя научиться сновидеть, просто узнав о нем, точно так же как нельзя натренировать тело, просто читая про физические упражнения. Это относится к любой духовности вообще. Непонимание этого простого факта свойственно многим верующим. Оттого в религии и происходит такое свинство, что окунувшись в купальню и постояв в мокрых трусах перед попом читающим молитву сразу, без особых усилий, становишься христианином.
Другим препятствием является то, что Клаус называл обратной семантической связью. Это весьма тонкий момент, поэтому для наглядности его лучше рассмотреть на преувеличенном примере. Однажды к Клаусу приехал приятель, которого тот давно не видел. Они были очень рады встрече и с интересом узнавали друг у друга, как дела. Знакомый приехал на новенькой машине, разумеется не отечественного производства, и Клаус с любопытством смотрел, как он рассказывает о ней и как она ему нравиться.
Во время их разговора к стоящей посередине двора машине его приятеля подъехала еще одна, но совсем другого класса, подороже и попредставительнее. Из окошка высунулся мужик и сказал что то вроде: «Убери свою колымагу, проехать надо, а ты весь двор перегородил». Приятель Клауса стал отгонять машину, но в этот момент он уже не испытывал такого восторга от своего автомобиля. Теперь для него самого же это был просто серийный, кредитный автомобиль, причем далеко не лучший.
Другой знакомый Клауса долгое время писал стихи, занимался литературным творчеством, но одного единственного комментария постороннего человека, прочитавшего написанное, оказалось достаточно, чтобы он охладел к своему занятию.
Дело вовсе не в том, что все познается в сравнении, а в том, что рассказывая что угодно другому человеку, обратно всегда приходит нечто, что меняет и само отношение того, кто рассказывает, хотя это может быть и не так заметно, как в примере повыше. Именно поэтому в религии так упорствуют в превознесении своей веры, так стремятся к тому, чтобы убедить в ее истинности остальных. Потому что даже один единственный человек, который не разделяет точку зрения остальных меняет ее у других. Не тем, что они перестают верить сами, но хотя бы тем, что приходиться понимать, что есть и другие точки зрения, или тем, что порожденное возмущение от того, что кто-то мыслит «по другому» или «не правильно» затмевает истинную духовность и начинается мирское выяснение отношений.
Потому рассказывать о своем сновидении ни в коем случае нельзя. Это неизбежно приведет к его изменению или к изменению его значения для самого человека. Причем происходить это будет совершенно незаметно. Это можно сравнить с походом в магазин, когда пошел с целью купить одно, а по ходу дела вернулся с совершенно другим. Может быть консультанты уговорили, может быть просто увидел что-то, что понравилось больше, может показалось, что это будет лучше, чем то, что было нужно сперва. Но так или иначе дома придется понять, что купил совсем не то, что было нужно. Так и рассказывая о сновидении совершаешь ошибку, которая сперва совершенно незаметна, и становиться очевидна только потом. Именно это можно увидеть в многочисленных книгах по осознанным сновидениям. Чарльз Тарт, Кастанеда, Флоринда Доннер, Патриция Гарфилд все они описывают именно что-то другое, а если и то, что нужно, то только до определенной стадии. Эти книги, безусловно, полезно читать, но только для формирования стойкого интереса и приобретения общей информации.
Самым важным, что нужно понять, что в сновидении как таковом нет абсолютно никакого смысла. Точно так же его нет в штангах, гантелях и тренажерах. Важно лишь действие по его достижению. Именно это и является целью и упражнением. Само же сновидение просто индикатор, но не более. Каким бы великолепным оно не казалось.
Сновидение является более глубоким методом, чем традиционные практики. Само по себе оно представляет собой духовный путь взятый в разрезе, через него можно проследить и понять что же за изменения происходят в процессе духовного роста. Доступное абсолютно каждому и выполняемое каждым, оно является своего рода «необъятным». Но при всей доступности его утраченное значение, которое совершенно неверно понимается делает его «мельчайшим». Подобно тому, как человеческий зародыш проходит в своем развитии предыдущие эволюционные стадии, точно так же благодаря сновидению проходит и индивидуальная эволюция сознания. Подобно тому как из несознательного появляется жизнь, способная взаимодействовать с природой, способная к осознанию, так следующий шаг это высвобождение сознания из деятельности в которую оно оказалось втянуто на предыдущих стадиях человеческой жизни. Взгляду со стороны это кажется избавлением от животной, стадной, социальной природы в пользу личного блаженства и эгоизма… И не стоит пытаться это опровергнуть. Потому что все равно ни к чему.
Иисус говорил, что имеющий уши да услышит, а имеющий глаза да увидит. Потому не имеет смысла пытаться объяснять что-то духовное людям. Для них существуют церкви и учителя, которые говорят им то, что они хотят слышать.
Именно в сновидении открывается еще один уровень психической
