стекло.
Заслышав скрежет тормозов, девочка в панамке подняла головку. Она держала в ручонках мелкие желтенькие цветочки – они росли по обочинам не заасфальтированной улицы. Из-за заборов доносился лай цепных псов.
Лори хлопнула дверцей, склонилась над ребенком, поправила панамку, помахала рукой на прощание.
Девочка протянула Лори букетик.
Лори заморгала глазами, села в машину, отвернулась. Сняла очки.
Водитель протянул спутнице носовой платок.
Хлопнула дверцей и пошла, спотыкаясь, не разбирая дороги.
Он догнал ее. Она вырвала руку.
Устроила сцену прямо на улице – аж прохожий, придержав шляпу, шарахнулся.
Насилу уговорил вернуться в машину.
- В чем дело? Боишься идти к врачу?
- Нет.
Отвернулась. Шмыгнула носиком.
- Тогда в чем?..
Она обернула мокрое невидящее лицо.
- Зачем? Зачем ты приглашаешь людей на свадьбу? Какая еще, к чертям, свадьба!.. Беги, женишок, беги...
- Ладно, не будет свадьбы, - погладил по плечу.
- И вообще ничего не будет.
- Хорошо. – Подал уже намокший с краю платок.
Пассажирка некрасиво высморкалась.
- Поехали.
Бассаров воображал себе Центр (заказчик просил не поминать всуе синдром иммунодефицита человека, не дразнить судьбу, посему просто Центр) сгущением всего белого – кафеля, лицевых масок и халатов, как минимум. Как островок антисептики в пыльном городе. Ничего подобного. Никакого дуста. Никаких водолазных облачений болотного цвета, кондомов в рост человека, никаких противогазов, резиновых перчаток, бахил и сапог в духе батальона химзащиты. Недаром химбатовцев в полку обзывали «гондонами». В годы срочной службы этот батальон на выдыхающейся волне холодной войны квартировал по соседству через двойную стену колючки «егозы» и петель Бруно. Говорили, после договора с америкосами по ОСВ соседнее подразделение ликвидируют, уже начали вывозить контейнеры.
Центр с длиннющим, как хвост сперматозоида, наименованием, - оно едва поместилось на вывеске, одноэтажного, с темными стенами, строении. Издали смахивало то ли на амбар-зернохранилище, то ли на деревенскую начальную школу. И окна со ставнями. И дверь на рессорах. И обнесено не колючей проволокой, а чахлым штакетником, лишь с тыла прикрыто двухметровым забором. Во дворе цвели астры в клумбах из автомобильных шин. Вдалеке в углу белел дощатый сортир. Рядом с ним курил некто бесполый в синем халате.
Они попали в обеденный перерыв. По узкому коридору пробегали женщины – да, в белых халатах, но без резиновых фартуков и длинных, по локоть, перчаток. А может, в обед они их снимали. На вытянутых руках, грациозно изогнувшись, девушки несли кастрюльки и пакеты с молоком. Так что ничего страшного. Некоторые из дам были вполне себе аппетитны. Они шаркали по вытертому линолеуму, кое-где, в наиболее проходимых местах, заплаты были пробиты гвоздиками. Пол мягко пружинил, видно, здание старой, если не старинной, постройки с подгнившими лагами. Домашние запахи навевали сон.
До конца обеда оставалось полчаса. Бассаров пялился в стену, где висел плакат «Пути передачи ВИЧ». Оказывается, эта чума не передается даже при поцелуе. Сие бодрило. Лори не смотрела на плакат, - к ней это не имело никакого отношения, – и листала журнальчик.
Бассаров вышел покурить во дворик. На скамейке маялся парень, скорее пацан, пиджак болтался, как на вешалке, на ногах почему-то домашние тапочки, теплые, в клеточку. Лицо серое, будто обтянутое несвежей марлей, губы тонкие, обкусанные до красноты. И тощий, что прибалтийский шпрот. Наркоша, судя по всему. Бассаров видал таких в наркодиспансере.
- Ты тоже, братан?.. – опершись на спинку, встал со скамейки торчок.
Что - «тоже», Бассаров решил не уточнять. У чувака и так не все дома, если он вышел из него в тапочках. И как он в одиночку одолел дверь Центра на мощных рессорах?
Молча дал закурить. Вблизи пацан оказался старше, лицо нечистое, в черных точках. Парень безуспешно чиркал спичками. Бассаров щелкнул зажигалкой.
Жадно затянулся, благодарно затряс немытой волосней, рухнул на скамью.
Бассаров вспомнил, что надо заправить машину – ехать-то за город, где открылось кафе армянской кухни. Если бы Лори умела водить, он бы позволил себе сто грамм коньяку…
- У тя, грю, какой эпидномер? – вопрос отвлек от мыслей. – Не дали еще? А подруге?
На улице редкие тополя не отбрасывали тени, астры в клумбах-шинах поникли, мухи, и те ленились летать, а чувак трясся на скамье от холода.
- А что, в тапочках ноги не потеют?
- Прости, братила, - привстал пациент. – Я ничо такого, извини… А с тапочками косяк… Увидел их уже в трамвае! Не возвращаться же домой… сил нет… Сам-то не торчишь?
С тапочками все ясно. Остаточные явления.
Кабинет дотестового консультирования был узким, как пенал.
Когда они просунулись в дверь, за столом сидела девушка. Бассаров подумал: медсестра. Оказалось, врач. Возможно, интерн. Или свежеиспеченная выпускница. Окончила мединститут с красным дипломом, поди, без содрогания ходила в морг, без тени сомнения сдавала зачеты над телом покойника, ловила вместе с парнями- однокурсниками бродячих псов для опытов… Хотя не факт. Краснодипломницы, как правило, на личико пострашнее будут.
Девушка-врач листала брошюру. Услышав стук, подняла коротко стриженную головку, сделала закладку в брошюре, зачем-то сняла белый халат и повесила на спинку стула.
- Добрый день, - молвила хозяйка. Без халата она могла сойти за Лорину подружку. – Проходите. Располагайтесь… Как мне вас называть?
У Лори была эвенкийская фамилия – она ее немного стеснялась, еще со школы.
- Там же у вас написано, - по-детски надула накрашенные губки Лори. – Ар-пи-ульева.
- Арпиульева, у вас отрицательный результат, - перебрав стопку листков, улыбнулась хозяйка кабинета.
На Лори новость не произвела впечатления:
- А это плохо или хорошо?
- Это хорошо, - веско сказал Бассаров и потянул спутницу к двери.
- Постойте, - надела халат врач. – Впрочем, вас, мужчина, я не задерживаю…
Бассаров сел на стул. На его счастье, охраной в ту пору учреждения и офисы еще не обзавелись.
- Простите, мужчина, вы кем ей приходитесь?
- Я-то? Патронажный брат, устроит? – мужчина положил нога на ногу. – Бассаров, два «эс».
- И все же я бы вас попросила…- снова улыбнулась врач и распахнула дверь в коридор.
В коридоре на облезлом дерматиновом диванчике сидел, поджав тапочки, знакомый чувак. Вид у него был напуганный. Он сделал движение, чтобы слинять.
- Это конфиденциальный разговор, - добавила девушка в перспективу коридорного пространства. - Только не уходите далеко, мужчина…
Дверь оставалась открытой. Бассаров не терял надежды вернуться в кабинет.
Чувак в тапочках застыл на месте.
- Я это не вам, молодой человек.
Чувак рванул к выходу с низкого старта.
Белый халат в спешке был застегнут пуговицей выше, обнажая острую коленку, пола топорщилась на сквозняке, и оттого слова врача в профессиональном облачении трудно было воспринимать всерьез.
- Послушайте, милая дохтурша, в чем дело? – усмехнулся, не вставая со стула, Бассаров. – Что вообще происходит? Анализ отрицательный, так? Как говорят юристы, нет события преступления.
- Я вам не дохтурша, и не милая! – она уже не улыбалась.
- Прошу прощения, дорогая… Позвольте, я поправлю вашу спецодежду, - встал Борис, показывая на пуговицу.
- Нет! Я сама, - шарахнулась «дохтурша». – Пациентка, вы доверяете ему? Этот человек, он кто вам?
- Я без него ничего говорить не буду! – скороговоркой сказала Лори. У нее покраснел носик.
- Девочка приехала из Захолустья… можно сказать, со стойбища… огни большого города… - забормотал Борис. – Нам еще оленей заправить надо. АИ-93-м…
- Ладно, - села за стол хозяйка. – Может, это и к лучшему, что вы здесь.
Она заглянула в брошюру.
- Как вы считаете, ваше сексуальное поведение связано с риском?
- Я пользуюсь средствами индивидуальной защиты при каждом подозрительном контакте, - улыбнулся Бассаров. – Малый джентльменский набор – бритва и презерватив. Еще с начальных классов.
- Я не к вам обращаюсь, гражданин, - наморщила лобик врач. – Давайте договоримся: или вы молчите, или до свидания.
- Договорились. Покончим с этим делом, - не вставая, Бассаров с шумом отодвинулся к стене вместе со стулом.
Лори присела на краешек второго стула.
- Арпиульева, вы употребляете или употребляли наркотики?
- А вино это наркотик?
- М-м, - оторвалась от брошюры собеседница. - На самом деле, результат вашего ВИЧ-теста неопределенный, то есть, не окончательный…
Лори беспомощно посмотрела на Бориса.
- Доктор, вы говорите загадками, - заметил он.
- Если без загадок, то возможен период окна.
- Еще загадочней…
Девушка-врач, глядя в брошюру, отбарабанила информацию. Диагностика ВИЧ заключается в обнаружении антител, которые вырабатываются организмом в ответ на проникновение вируса. После попадания вируса в кровь организму необходимо от двадцати пяти дней до трех месяцев, в некоторых случаях до полугода, для выработки количества антител, которые можно обнаружить. Этот отрезок времени называется «периодом окна», во время него анализ крови может давать отрицательный результат. Для получения достоверного результата необходимо сдать повторный анализ через три-шесть месяцев после предполагаемого контакта с вирусом.
- Уф… - отвела взор от брошюры врач. Повернулась к Бассарову, объявила: - Вам, мужчина, как патронажному брату тоже желательно сдать ВИЧ-тест.
По тому, как затрепетали ресницы с налипшими комочками туши, последние слова были озвучены с мстительными нотками.
Аудиенция, кажется, окончена. Бассаров встал и поклонился.
- Так что жду вас еще раз, - встала и хозяйка кабинета дотестового консультирования. Подошла к настенному календарю, начала водить по нему ручкой. – Лучше это сделать… мм… в сентябре… в первых числах… мм, так, сейчас…
Халатик задрался. Со спины «дохтурша» выглядела приветливей.
Дверь распахнулась.
- Алла, там талоны на сахар распределяют! – крикнули из коридора.
Алла заметалась по кабинету, схватила сумочку, ринулась к двери.
- Подождите меня, не уходите, девушка! Арпиульева, у меня к вам разговор! Слышите!.. Обязательно! – крикнула на ходу врач и застучала каблуками по коридору.
Лори вопросительно посмотрела на Бориса.
Бассаров подошел к столу.
Брошюра была раскрыта. На разграфленной странице бросилось в глаза: «Добрый день. Как мне вас называть?», «Создать атмосферу доверия…», «Смотреть в глаза, открытая поза, мимика, жесты, улыбка», «Чем я могу помочь? Взгляд деловой», «Взгляд, кивки, наклон вперед», «Не смотреть на часы, не торопиться», «Удобно расположить стул, снять халат»…
То-то врачиха запуталась с этим халатом – то ли снять, то ли надеть.
Фразы, отпечатанные на белой бумаге, столбиком теснились под графами: «Цели, задачи», «Слова», «Невербалика»,
