минуты на минуту. Я не знал, как он выглядит, но почему-то был уверен, что узнаю его.
За окном пивнушки быстро стемнело, хотя матч из-за наступивших холодов и ранних сумерек перенесли на два часа раньше. И все равно последний тайм, - это было заметно на экране «Шарпа», - проходил при прожекторах.
Возможный собеседник запаздывал. Зачем он мне? – в который раз задался вопросом. Взглянуть в глаза негодяю? Смешно. Скорее всего, подлец не понимает, что натворил. Кроме понятного чувства гнева, мною двигал смутный рациональный посыл. Возможно, подлец тоже носитель диагноза. И, тем не менее, здравствует. Так пусть, сволочь, поделится секретами чудо-исцеления.
…Насвай опаздывал уже на четверть часа. Под ложечкой возникло тошнотное чувство, что меня дурачат. История повторялась, как в случае с загадочным Игорем Харитоновичем. Опять время выбрано не случайное. В данном эпизоде - время окончания матча, в толпе легче затеряться, легче вести наблюдение.
Размышляя на кружкой выдохшегося пива, не заметил в пивной жгучего носатого брюнета средних лет. Когда он появился? Он выделялся на фоне галдящих юнцов – возрастом, грузной комплекцией, импозантностью. Несмотря на габариты, гость легко вписался в нестройные ряды фанатов: видимо, был завсегдатаем «Офсайда». Не был тут в положении вне игры.
Неожиданно физически ощутил пресс десятков взоров. Сперва на меня уставились с дальнего столика, потом повернула головы вся орава. Многоголовая гидра. Махнув юнцам в мою сторону, наводчик спрятался за рослыми пацанами.
- Слышь ты, олень, кончай свой водопой! Рога поотшибаем, нах!.. – тонко пропищали из-под ближайшего к подоконнику столика.
Известная дворовая тактика. Вперед запускают самого мелкого, чтобы затем обрушить праведный гнев стаи за «обиженного ребенка».
Пацанчик встал на носки и исхитрился плюнуть мне в кружку. Два парня с красными шарфами вплотную накренились над подоконником. У одного, бритоголового, на шее была наколота свастика.
В душной атмосфере пивнушки слабо искрили разряды надвигающейся драки.
Донеслись предостерегающие голоса взрослых мужиков.
- Да он сам напросился, СПИДонос! – вполоборота ответил им парень с носом-сливой и пористой кожей. – Сказали же, чумной.
- СПИДа тут еще не хватало!
- Точно! Заразный, так лечись дома!
- Вали отсюда! Вали, чумовой!
- СПИДу смерть! СПИДу смерть! Спартак чемпион!
Фанаты начали скандировать, как на трибуне.
- Стрематься из-за таких!
- Вот из-за них, заразных, мы в жопе!
- Зараза! Один раз - спидарас!
- Спидарас! СПИДарас!
Меня толкнули в грудь. Я прижался к подоконнику, выставив вперед кружку. Второй бугай заходил слева - чтоб сподручней нанести правый боковой. Начинается… А рядом ни Алдара, ни Хари. Я невольно оглянулся на стойку - поразило испуганное и бледное, что серая известка, лицо патлатого бармена, его дряблые щеки оползали раскисшим тестом.
- Э-э, охолонь, шпана, давай без уголовки…
Мужики средних лет, но в шапочках со спартаковским ромбиком и пивными животами, оттеснили юнцов.
Пользуясь заминкой, я бочком-бочком выскользнул из пивнушки. С наслаждением вдохнув свежего воздуха, поспешил прочь. И лишь пройдя метров двадцать, понял, что иду не в сторону метро, а в сторону стадиона, интуитивно надеясь затеряться в толчее.
Последний раз я дрался в армии, в стройбате, дрались черенками лопат и краснозвездными бляхами, я вроде бы одержал над кем-то вверх, но с тех пор бог миловал. Пришел к выводу, что занятие сие, даже при успешном исходе, контрпродуктивное. Ты проигрываешь в любом случае. Кроме того, в уличной драке нет правил. Это вам не кино. Каратисты, с черным даном и саном, могут уступить на улице отпетому хулигану. Как-то беседовал с мастером единоборств, тренером, и он сказал, что самый эффективный способ в драке – бегство. Бегство – логичный выход из ловушки, это тоже прием. Так заведено в природе, животные не ведают стыда, убегая от хищника. А толпа и есть многоглавый хищник с необузданным и, хуже того, непредсказуемым характером. Почуяв кровь, она неуправляема.
Я прибавил ходу. Миновав арку «Лужников», обнаружил, что народ после матча разошелся, прожекторы погасли, по радиальной дорожке ползла желтая уборочная машина, дворники растеклись по аллеям, в скупом свете фонарей бродили тени бичей в поисках съестного. Патрульные наряды разъехалась-разошлись.Ускакала конная милиция.
Стук сердца мерно отдавал под лопаткой и в висках. Я нацелился на лавку под фонарем - перевести дух.
- Вон он!.. – луч света остро прорезал сумерки.
- Братва, айда сюда!.. Здесь он, спиданутый!
Топот ног, улюлюканье, свист.
Я рванул с низкого старта. Свернул на боковую аллею - туда, где кустарники выше и гуще. Углубившись в спасительную темноту, захрипел, закашлялся. Боль резала грудь. Легкие, отвыкшие от нагрузки, саднили. Я опустился на колени – меня вырвало. Судя по горечи во рту – желчью.
Я обернулся и задохнулся от яркого света и торжествующего ора. Низко забрехала собака.
- Сюда, ребя!.. Тута олень!
Следом - рев газующего мотоцикла и десятка глоток:
- Смерть СПИДу! «Спартак» – чемпион!
После извержения желчи бежалось легче. Теперь я лучше видел тропку меж кустами, не сразу догнав, что ее освещает фара нагоняющего мотоцикла. В последний момент, когда крага байкера с треском рванула мою куртку я, как битый заяц, прыгнул в сторону. Упал, вскочил, в три прыжка проскочил освещенную площадку с бюстами известных спортсменов, и ринулся в темноту.
Не тормозя, миновал футбольные ворота с поникшей сеткой, очутившись на малом учебном поле. Но не успел сделать проход по флангу, как был сбит ударом мощных лап. Мотоциклетный грохот не мог заглушить лай - низкий, сдержанный, большой собаки. В луче света блеснули налитые кровью зрачки и жемчужная струйка слюны, свисающая с клыков. Бойцовый пес рвался с поводка.
- Взять его! Фас!
Из-за притока адреналина я не почувствовал укуса большого пса. Лишь ощутил опустошающую слабость.
- Рядом, Буч! Рядом!
Рычащего и хрипящего пса еле оттащили. Штанина потяжелела и липла к телу
В изнеможении опустился на твердое земляное покрытие учебного поля. Надо меньше курить, пришла в голову идиотская мысль. Поздно пить боржом, когда твою печень вот-вот разорвут в клочья, отобьют как стейк.
Я встал в узком желтом луче с поднятыми руками. В паре метров от меня ярилась на поводке собака, упреждая малейшие мои телодвижения. Морда тупая и плоская, как у хозяина.
Преследователи сбились в кучу в нерешительности. Дыхание дюжины глоток было прерывистым.
- Че гачу мочишь, ссыкло, фраер! – тонко, с блатным подвывом, подскочил ненавистный шкет, снова пущенный вперед для затравки. Я с наслаждением пнул пацанчика – тот с воем отвалился.
- Ах, он, сучара, ребенка бить?!
Я рефлекторно ткнул кулаком в налетевшую тень. Крик был удивленный.
- Порвать чумового!
- Атас, братва, у него кровь заразная!
- Убей! Убей спидомера!
- Смерть СПИДу!
«Не дать сбить с ног!» - крутилась в голове мантра уличных драк.
Лица загонщикков в луче света были нечеловеческими.
Я рванул туда, где еще не сомкнулось кольцо гонителей.
И поразился, что не могу сделать ни шагу. Не мог поднять руки для защиты от сыпящихся ударов. Спеленатый, беспомощный, молча, кулем повалился на землю. И только лежа догадался, что на меня набросили сети от ворот.
Вспышки боли слились в единое тягучее пламя, оно жгло изнутри. Боль была такой, что я даже не кричал – мычал, барахтаясь в сетке, как загнанный зверь, под торжествующий хохот, рев мотора и лай. Была непреходящая мука - захотелось умереть. Сразу, без боли.
Кажется, меня пинали... Крикнул и потерял сознание.
Новый разряд боли вернул сознание. Я попытался встать – и не сумел. Воздух вокруг был красным.
И вдруг - оглушительная тишина. Тарахтенье мотоцикла оборвалось – темноту разъял истошный визг собаки. Кто-то, возможно, охрана включила прожектор. В луч света вторглись знакомый голос, знакомая ругань.
- Пидары московские!.. Щас вас мочить буду! По одному. Яйца на уши!..
У ног пришельца билась в судорогах большая псина, елозила лапами по земле, держа короткий хвост палкой. Псина силилась опереться на передние лапы – они надломились. Морда сплющилась, вся в кровавых соплях и пузырях. Харя, старый браконьер, знал, куда бить узким охотничьим ножом.
Но откуда тут взялся Харя? Он стоял в луче мотоциклетной фары, страшный, с распяленным беззубым ртом, размахивая окровавленным ножом.
На него двинулся бритоголовый амбал с татуированной свастикой на шее. Харя кинулся противнику в ноги и с размаху воткнул нож в кроссовку. Амбал с поросячьим визгом рухнул рядом с агонизирующей собакой. Теперь они сучили ножками на пару.
Ринат словно сошел с ума. Белки глаз были белыми. Он пнул амбала в голову – тот притих, и воткнул нож в горло псины. Что-то зашипело у самой земли, словно шилом проткнули футбольный мяч.
Хозяин собаки захныкал, как ребенок.
- Буч, Буч, проснись…- встал на колени перед издохшим экземпляром бойцовой породы.
Тем же ножом Ринат разрезал сети, в которых я бился, что муха в паутине.
- Борька… Борман! Живой?
Хлопок по щеке - как ласка.
Ряды фанатов колыхнулись.
- Атас, пацаны, кажись, я его с солнцевскими видал… - протянул кто-то.
- Че ты там моросишь? – не повернув головы, процедил Харя.
- Линяем!..
Взревел мотоцикл. Двое преследователей взяли амбала под мышки и поволокли.
Погас свет. Из темноты доносились удаляющие шаги. Рев мотора истончился и превратился в комариный писк.
Стало тихо.
Лишь безутешный владелец собаки плакал над остывающим трупом питомца.
- Бутч, Бу-утч…
- Боря, босс… встать можешь? – похлопал меня по щеке Ринат.
С помощью друга поднялся и – испугался. Я ничего не видел вокруг. Во рту было солоновато-сладко. Колени дрожали. Намокшая штанина холодила лодыжку. Глаза застила тьма. Секундой позже понял, что это кровь залила лицо.
- Ринат, проверь, бабки целы?
Ринат обшарил карманы.
- На месте, босс!
- Бери тачку, не жмись…- с болью вытолкнул из груди.
В полумраке где-то рядом тихо подвывали. Я оперся на плечо товарища. В сторонке оказалась еще одна жертва стремительного налета Хари. На линии штрафной площадки полулежа завывал пацан в стиле тирольского йодля.
- Рука, йо-ой-йёо… Рука, моя рука… - выводил рулады, обнимая себя правой рукой.
- Дрочить-то сможешь? – Ринат успокаивающе пхнул плаксу.
Протащив ногу, я приблизился к месту футбольного фола, склонился над пострадавшим. Он испуганно вскинул здоровую руку:
- Скажи, друг… не бойся, бить не будем… Кто сказал тебе, что я того… что я этот… спидозный… Спидонос, ну? - последние слова дались мне с трудом.
- Мужик один… - вышептал разбитыми губами раненый. – Из киоска «Овощи-фрукты»… ходит в пивнушку…
Ринат сорвал с пацана красный шарф со
