представляет собой некую опухоль, пустившую метастазы по всему водному существу.
Иногда летом я приезжаю на то озеро, о котором помню с детства, всего двести километров от города. Я провожу там весь день и ночь, даже свежее утро следующего дня. Этого нечто нет там спустя почти четыре десятка лет. Все те же приятные ласковые объятья озерной воды принимают меня, вдыхают в меня свежие силы, и я подолгу остаюсь в них. Это похоже на объятья матери. Нет, это куда приятнее, куда менее земное. Пожалуй, нет ничего в тот момент, с чем можно было бы сравнить мои ощущения. Откуда-то из за пределов знакомого мне мироздания, откуда-то из за пределов Космоса, пропитанного водой насквозь. Водород – самый распространенный химический элемент в нем. Но окунувшись до самого дна, я не могу говорить о какой-то химии, выражаться приземленными, ограниченными по смыслу определениями…
-Никто не узнает, - говорит спасенный мною молодой человек, - Обещаю, никто не узнает.
Он прерывает мои образы и воспоминания, а с ними и чувства живительной прохлады, накрывшей меня с головой, едва я с головой уходил под воду озера. Его голос внушает мне уверенность в том, что я не появился на свет из толщи воды, не явился в этот мир как-то особенно. Его голос разрушает все, что кажется таким тонким и величественным, что приводит меня в особый трепет. И тогда то, что удерживает меня на поверхности реки, становится крепче, тверже, чем есть на самом деле.
У меня было всего мгновенье, чтобы принять решение. И кто знает, возможно мое равнодушие (да нет во мне никакого равнодушия, и не было никогда) покончило бы с физическими границами, установленными между мной и водной гладью. Я не имел ни морального, а уж тем более юридического права (оставление человека в опасности предусмотрено в УК) оставить несчастного, попавшего в беду. Конечно я понимал, что парень станет свидетелем моих свободных прогулок по воде, и что я не должен был оставить его даже после того как вытащу его на берег. Что ж, значит такова моя судьба.
-Серьезно? – усмехаюсь я, - До первого стакана за свое спасение.
-Только пиво… Блин, как ты это сделал?
Не хочу, чтобы он знал. Я сделал то, что должен был сделать, все остальное касается лишь меня. Я ведь знаю, что этот человек принадлежит той черной бесформенной массе - твердой подобно асфальту или чему покрепче, сырой и холодной, которой я не нужен. Внутренним зрением я вижу как он сам стоит на водной глади прохладного безмятежного озера, лишенный возможности окунуться в его чистую, полную жизни толщу, чтобы очистить и тело и исцелить измученный летним зноем дух. Конечно же это не так, и вряд ли людей, способных ходить по воде, десятки и даже тысячи. Однако я не сомневаюсь в том, что окунувшись в чистую озерную воду. Он получит должный эффект, с самого младенчества напитавшийся пустотелой водой, изуродованной изнутри черной грязной опухолью. Он даже не захочет тащиться за двести километров от города, довольствуясь городской речкой или теми водоемами рядом с городскими границами. Но если и захочет, то непременно потащит за собой друзей, родственников, и тогда о чистой озерной воде можно будет забыть навсегда. О том месте знают только местные, и там тоже бывают люди, местные – и порыбачить и ополоснуться. И их не так много, и озеро может отдохнуть от грязи, пота, удочек, даже от фекалий (ну это уже совсем безмозглый скот). Пока что озерная вода того места может справиться и переварить людское несовершенство и еще глупость.
-Не надо тебе об этом знать, - невозмутимо отвечаю я, - Забудь и будь впредь аккуратнее.
Про себя я на миг прихожу к мысли, что мне надо свалить из города. Исчезнуть. Глупо, конечно, но это вполне естественная реакция. Как будто я совершил что-то ужасное (хуже того, не заявит ли едва не утонувший парень, что это я столкнул его с узкого пешеходного моста?). Но, возможно, этот молодой человек действительно не употребляет напитков покрепче (да и на наркомана он не похож, и выглядит вполне адекватно) чтобы под градусом упомянуть о своем невероятном спасении.
-Ладно, бывай, - спешу попрощаться я.
И поздно вечером я вновь у озера. Мысли о спасенном парне сами собой исчезают из моих воспоминаний. Я не медлю вылезти из машины и войти в теплую воду. И, кажется, сейчас в ней намного больше прежней ласки, обращенной ко мне. Я делаю несколько погружений подряд, с шумом выдыхая воздух и набирая в легкие новый. Ух, как здорово! А потом задерживаюсь у дна чуть дольше, и совершаю мощный рывок на поверхность. Знакомая сила подбрасывает меня над водой, и тогда я приземляюсь на нежную озерную гладь, и чувствую теплую густую массу, от которой сердце замирает в груди. Всего секунда, долгожданная и совершенно фантастическая. Да! И вот я вновь проваливаюсь в приятную бездну.
Нет, я не утратил своей связи с озером. И в спасении человеческой жизни озеро меня не упрекнет. Даже несмотря на тот факт, что вытащенный мною из реки человек принадлежал тому бесформенному – грязному и твердому нечто, чьи сырость и холод я чувствовал своими босыми ногами прежде чем добрался до утопающего. Озеро не требует от меня чистоплотности и неприкосновенности к мертвой воде. Я откровенен с ним. Я не забываю о нем. Я возвращаюсь к его воде и ласкам вновь и вновь, готовый плескаться в нем день и ночь.
конец
Глава 16. История одной метаморфозы
Помню как сейчас.
-Меня зовут Литвинова Наталья Николаевна, - первым делом представился преподаватель, и в строгом и уверенном голосе ее было что-то утонченное, что-то приятное на ощупь.
Мне она сразу понравилась как женщина. Приятной внешностью, худенькой и невысокой фигуркой, она напоминала того эльфа, чей образ остался в моей памяти спустя десяток лет после того как я увидел изображение указанного существа в одной цветастой книжке из жанра фэнтези будучи в гостях у друга. На добром лице Наташи (мне удобнее так) явно читалась отзывчивость, стремление помочь в беде, желание оказаться рядом в трудную минуту. Взгляд ее не больших, но выразительных глаз излучал какую-то материнскую ласку. Он так и притягивал все мое внимание, заставляя пропускать все, что Наташа говорила пришедшим к ней на лекцию в первый учебный день студентам, одним из которых я был. Мне понравились и ее длинные, крашеные под каштан волосы, прямые локоны которых закрывали ей уши. Да что уж говорить, мне понравилось в ней все, такое открытое и женственное, что было спрятано по строгим черным костюмом, в котором Наташа представилась мне в самый первый раз. Я бы не назвал ее тело фигуристым, однако мне оно казалось идеальным.
Наташа была старше меня на двенадцать лет, и я оказался самым старшим в группе студентом. Что я делал среди них в свои двадцать три года? Мне очень нужна была «корочка» об окончании данного техникума. Ее можно было получить путем заочного обучения или же просто купить. Но имело место, своего рода, пари, по условиям которого я должен был пройти полный курс очного обучения. И я с охотой пошел на это, прекрасно отдавая себе отчет, что стану студентом «переростком» среди ребят в своей группе. Дело в том, что я слабо соображал в точных науках, и Жека с улыбкой обещал мне свой «Солярис» если у меня получится. Машина мне была не нужна, и я принял его условие только из принципа. И когда на вступительном ЕГЭ я заработал по математике баллов больше чем по русскому языку (да просто крестов в клеточках налепил наобум), то был слегка подавлен этими результатами.
Ну, а дальше все было вполне предсказуемо, и я понимал, что первая сессия станет для меня непреодолимым препятствием. Но то же понимала и Наташа. За время первого семестра у меня с ней сложились хорошие отношения, чуть более дружеские, чем ее отношения с моими одногруппниками. Где-то через два месяца после начала учебного года, видя мои проблемы в освоении ее материала, да и вообще в освоении технических премудростей, предлагаемых учебным заведением, в которое я попал, Наташа предложила мне помощь в виде дополнительных занятий. Честно сказать, я не хотел этого. По ряду причин. И одной из них являлась ее привлекательность. С начала учебного года я заметил в Наташе какие-то изменения. Я не мог объяснить, что именно с ней было не так, однако при взгляде на нее я чувствовал внутри себя что-то легкое, что-то невесомое и теплое. И, кажется, я чувствовал запах. Приятный запах, которым наполнялась вся аудитория, больше походившая на школьный класс. И я чувствовал в эти минуты на себе цепкий непрерывный взгляд моего преподавателя. Наташа пристально смотрела на меня, разливая вокруг и этот запах и теплую энергетику, не направленную конкретно на меня, будто выражала свой восторг своим вниманием к моей персоне. Разумеется, я помалкивал на эту тему, осознавая взаимность чувств. Но именно такое поведение со стороны Наташи приводили в действие те перемены в ней, о которых я уже упомянул. Менялись черты ее лица. Совсем чуть-чуть, слегка, став более плавными, более нежными что ли. Но, скорее всего, это у меня было не все в порядке из-за моих мыслей о ней. Так я думал до того момента пока Наташа не заговорила со мной напрямую, без свидетелей.
-Я не хочу, чтобы ты уходил. Я заставлю тебя сдать эту чертову сессию и заберу в свою группу.
Она была не единственным преподавателем, который хотел бы видеть меня среди своих студентов. Однако, Наташа была каким-то там заместителем декана, и власти в техникуме у нее было чуть больше чем у прочих преподов моего курса. В тот момент, когда она сказала, что намерена взять меня под свое крыло, что означало надежное покровительство с ее стороны, я вновь вдохнул этот приятный запах и ощутил внутри теплую невесомость.
-Хотите, чтобы я поддерживал порядок среди Ваших ребят? – спросил я с приливом воодушевления.
-Ты ведь знаешь, что я хочу, чтобы ты был рядом, - сказала Наташа прямо, и я понял, что это действительно так, но это было не все, - Я хочу, чтобы ты знал.
Она вдруг поправила волосы, открыв, наконец, свои уши, которые тщательно скрывала прядями. Никаких сережек, никаких мушек. Зато сама форма ее слегка вытянутых кверху, с совсем небольшими наростами на вершинах ушей, заставила меня перевести дух.
-Что-то происходит со мной, Руслан, - негромким доверительным тоном открылась Наташа, - Вот уже несколько месяцев.
Можно так сказать, что до меня дошло, что могло быть с ней не так. Потому что этот образ въевшейся в память эльфки с красочной твердой обложки упомянутой мною книги, сам собой накладывался на Наташу, которая так хорошо подошла бы на эту роль. Насколько мне было известно, у эльфов вытянутые и заостренные уши. Однако, эта деталь практически незаметна на фоне природной физической красоты, характеризующей каждого эльфа, как мужчину, так и женщину. И тогда мне должны были быть понятны те изменения на лице Наташи, которые я наблюдал, то и дело бросая на нее короткие взгляды во время лекций. Не знаю насчет приятных запахов и ощущений невесомости внутри, являющейся неизбежной реакцией на них; возможно, эльфы умеют выделять какие-нибудь феромоны, вызывающие этот эффект легкости. Но одно я знал наверняка – эльфы были персонажами народных сказок. Никогда в жизни я не встречался с эльфами в реальном мире, и не мог
