(впрочем, меня это не должно было касаться), Антон поменялся. Он явно был окрылен, я, конечно, не слышал, но все в нем пело и направляло в полет. Будто ему удалось преодолеть силу земного притяжения, вырваться за физические рамки, достичь недосягаемых величин. Будто я видел не его физическое тело, но кого-то другого, раскрывшегося во всей своей красе. Я будто сам перешагнул невидимую черту, разделившую Бытие на внутреннюю и внешнюю части, я будто сам увидел прежде никем не видимое, и Антон хотел, чтобы так и было. Его ликование рвалось из него, как бы пытаясь занять его место, пытаясь открыться всем и каждому. Может, мне и не стоило понимать то, что происходило с ним? Может, в том заключался смысл, и Антон оставлял мне (и всем остальным) роль простого наблюдателя?
Тогда все бы встало на свои места.
…без окончания…
Глава 22. Слёза: напиться бы вволю
Наконец я на месте. После долгих поисков, после многих лет вокруг и около. А на самом деле все рядом. И стоило только всмотреться, стоило встать на месте, замереть неподвижно, как открылось место, дыхнуло мне прямо в лицо живительной свежестью.
-Красота-то какая! Лепота, - не могу сдержаться я, наслаждаясь природными лесными запахами.
Я специально задерживаю их внутри, стараясь выдыхать насыщенный ими воздух медленно и осторожно.
-Еще пара часов, вообще здесь останешься, - улыбается Олег.
Он доволен моей эйфорией, что овладела мной, едва я вылез из пассажирского кресла его «Туарега». Мы почти незнакомы, его друзья попросили отвезти меня сюда, осведомленные о моих намерениях найти и посетить это место.
-Откуда о «слезном доме» знаешь? – только спросил он по дороге сюда.
-Она мне сказала, - пожал плечами я, - Что-то около десяти лет назад.
Олег лишь кивнул, сосредоточившись на лесной дороге. А я понимал, что большего говорить был не должен. Например, о том, что большую часть этих десяти лет я воспринимал свое видение как некую приятную ностальгию, с которой ни с кем не хотелось делиться. Да и не было, по правде сказать, особо никаких поисков. Так, общение с людьми и изучение литературы о природе и ее величии, что поддерживали ту самую ностальгию, открывшуюся мне внезапно. Да и само словосочетание «слезный дом» мне почти не попадалось. Вот только несколько месяцев назад, где-то в социальных сетях я наткнулся на «слезный дом», описываемый одним пользователем. Я написал ему, он ответил и указал место.
-Не ты первый, не ты последний, кто хочет увидеться с ней, - предупредил Олег, - Через десять, через двадцать, через пятьдесят лет. Мы знаем обо всех вас, она нам рассказывает. Чтобы мы оберегали ее обитель от случайных гостей.
-И много людей здесь было?
-Много, - кивнул Олег, в сравнении с моей крупной комплекцией, совсем уж щуплый, какой-то рахитный, - Причем, Слёза знает, кого хочет увидеть. Дурные ни разу не попадались, - он усмехнулся, - Вот от тебя, например, веет простотой издалека. Не убил, не украл, не оболгал; избегаешь сигарет и алкоголя; спортом специально не занимаешься, тебе его работа заменяет; ни детей ни жены нет; к роскоши не привык, довольствуешься малым, хотя и подумываешь о наживе нечестным путем, но в силу своей неприхотливости этого не сделаешь. Ведь так?
-А что еще? – в свою очередь усмехнулся я, признав его правоту.
-Слёза всегда дает знания, - вместо прямого ответа разъяснял Олег, - Они не для каждого индивидуально, но каждый находит что-то для себя лично.
И вот он – «слезный дом». Точь в точь как в моем видении, которое я помнил со всей отчетливостью спустя почти десяток лет. Оно было похоже на внезапное откровение, озарение, неожиданно вспыхнувшее у меня в голове, пока я рассматривал унылый: туманный и серый пригородный пейзаж в один из вечеров глубокой осени. Видение казалось навеянным моей тоской по удаленному от цивилизации крохотному островку свежести где-то в лесу на берегу тихого пруда или озера в окружении изящных грациозных берез, недоступному для стороннего человека. Небольшая избушка из белого дерева, с узорчатым крыльцом и окнами на пологом берегу, из кажущейся массивной двери которой вот-вот выйдут хозяева – мужчина в рубахе и штанах и женщина в длинном сарафане. Я не их родственник, я не хозяин и не гость в этом месте, перешагнувший границы времен. Четкое слово Слеза вновь и вновь удерживает меня здесь, контролирует каждый мой шаг, неустанно всплывает из самой глубины меня, наполняет собой каждую частицу моего естества, перехватывает дыхание. Так было в моем видении, и так происходит сейчас, и вот я снова чувствую в голове этот непрерывный безмолвный голос, исходящий из неподвижного озера.
То лицо ее, лицо Слезы, совершенно открытое, не омраченное даже серыми вечерними тучами у меня над головой. Легкий пар поднимается над водой, подобно дыханию ее – тонкому, почти нематериальному, и оттого завораживающему все мое внимание. Я знаю, что вода в озере теплая, и не стынет никогда, готовая согреть даже в самый лютый мороз при самой темной ночи. Я не могу войти в эту идеальную тихую гладь, чтобы не нарушить ни одного ее миллиметра спокойствия. Как будто любое мое прикосновение способно раз и навсегда разрушить целую Вселенную, настолько хрупкую, настолько трепетную и воздушную, настолько идеальную и прекрасную, что даже Создателю не под силу было бы сотворить такое. Я чувствую бархатную гладь озера просто вытянув к нему руку и коснувшись самыми кончиками пальцев приятного теплого испарения над водой, которое само устремляется мне навстречу. И это совершенно особое чувство, которое не поддается никакому объяснению, но при этом не теряет ни доли своих уникальных приятных свойств.
«-Слеза», - мысленно обращаюсь я к ней, будто вот она, стоит во плоти, и наслаждается моими прикосновениями, - «Я здесь, Слеза».
И она отвечает мне. Вода в озере будто исчезает, и остается лишь отражение того места, в которое я добрался. Я вижу стройные прямые березы с зелеными кронами и белыми стволами, на которых нет этих черных пятен. Только молочно белый цвет, украшенный пышной зеленью листьев на тонких ветвях. И образы юных невест в белоснежных подвенечных платьях так и наполняют мое воображение. И я не могу быть уверенным в том, что это мое собственное воображение. Изящные, грациозные, трепетные, невесты протягивают ко мне свои тонкие плавные руки в ответ на мои прикосновения. Мне кажется, что я визуально вижу этих девушек над озером, танцующих в полупрозрачной дымке, окружившей меня у самой кромки воды. Я понимаю, что они не стремятся утащить меня на дно подобно каким-нибудь русалкам или нереидам, я чувствую их благосклонность и удовольствие видеть меня на берегу. Все мое внимание обращено на это действо, и я не сразу замечаю как чистая вода начинает постепенно пульсировать алым сиянием. Источник его где-то на глубине - тонкий, мягкий, нежный. Открытый моему взору, открытый мне всему. Сияние понемногу выходит за пределы озера, заливая собой все вокруг, кажется даже воздух. От него мне становится как-то тепло до приятной дрожи в груди и в ногах. Реальность вокруг меня буквально насыщается, густеет и напитывается силой. Вынуждает меня на миг зарыть глаза и перевести дух.
И вот сердце мое сбивается с привычного ритма, стучит сильнее и чаще, кровь приливает к голове, я чувствую как земля старается уйти из-под ног.
-Идем в дом, - говорит на отдалении Олег.
-Пить хочу, - жалуюсь я на внезапную сухость во рту так, что язык прилипает к небу.
-О-о, воды в доме хватает.
И вот мы в горнице. Я сажусь на массивный стул с прямой резной спинкой, в следующую секунду Олег подает мне деревянную литровую кружку, наполненную чистой холодной водой.
-Из озера, - с улыбкой знающего человека комментирует он, - Такой ты еще не пил. Не бойся, не отравишься.
Я выпиваю одну кружку, потом еще одну, и еще. Пью и не могу напиться, иссушенный изнутри досуха. Вода в кружке холодна и вкусна, насыщенна природной влагой. Только почувствовав ее живительную ласковую силу во рту, я чувствую, что мне нужно выпить как можно больше. Вода от Слезы наполняет не только мой желудок, но растекается по венам, впитывается в кровь, наполняет сердце, и успокаивает его бешеный такт. Можно отдышаться.
И первым чувством моим в этот момент мне хочется быть в доме. Насытившийся водой из озера (это действительно вода из озера), я чувствую в себе перемены. Утонченные запахи дерева, сохранившиеся в доме, запахи тех, кто был здесь до меня, да, они стали острее. Я чувствую их отдельно друг от друга, и все они как-то совместимы с запахом стен «слезного дома». Я могу видеть образы каждого прежнего гостя, оставившего здесь свой след, оставившего Слезе частицу себя взамен полученным знаниям о естественной природной чистоте, недоступной для всеразрушающего человеческого ума. Каждый гость был в доме всего раз, долго не задерживался, уходил и больше не возвращался. Так хочет Слеза.
Но я чувствую иначе. В этом доме нет мебели, лишь стул, да лавка с деревянными ведрами, откуда Олег черпал озерную воду.
-Я хочу остаться, - говорю я, ведомый силой, что растеклась по всему моему телу и впиталась в кровь.
-Здесь нельзя остаться, - качает головой Олег, он все понимает сейчас, - В этом доме.
-А в каком можно? – выпытываю я, - Чтобы поближе. Ведь я не первый, кто не хотел возвращаться. Наверняка они среди вас.
Всего в километре от «слезного дома» расположен этот небольшой, хорошо обустроенный поселок, откуда Олег привез меня к озеру.
-Оставь мне номер своего телефона, - предлагает Олег, - Недельку-другую однозначно придеться потерпеть. Но тебе обязательно позвонят, можешь не сомневаться. Однако, будь готов раз и навсегда полностью изменить свою жизнь. Потому что обратной дороги уже не будет.
На выходе из дома нежно алое пульсирующее сияние не исчезает, и я по-прежнему чувствую его тепло. Такое домашнее, такое открытое и трепетное. Но запахи травы и берез намного острее, свежесть озера четче, звонче щебетание соловья. На вечернем небе сияют первые звезды, воздух идеален в своей чистоте. Все это похоже на некий защитный купол, которым я окружен, и внутри которого столько насыщенности. Во время обратной поездки он остается со мной, и я могу наблюдать все те же густые краски снаружи и вдыхать дурманящий запах освежителя воздуха в салоне внедорожника. И я не сомневаюсь в том, что я вернусь и останусь рядом со «слезным домом», и я совершенно спокоен, и ликую внутри, чувствуя, как вода в моих жилах бурлит мощными потоками. Я еще не напился Слезой, и она знает это, дав мне возможность почувствовать свою силу на вкус. Мне, который всегда, хоть и родился и вырос в городе, и для которого все, что за его пределами казалось каким-то чуждым, интуитивно стремился к внутреннему очищению. Я чувствую Слезу внутри сейчас, бурлящую по венам, я хочу, чтобы она оставалась во мне, хочу, чтобы ее нежные прикосновения не кончались. Уже сейчас я знаю, что не смогу больше испить привычную городскую воду: ни ту, что из крана, ни ту, что из магазина. Уже сейчас я знаю, что серое уныние, сопровождающее меня с утра до вечера, не достанет меня через мой защитный купол. Слеза внутри меня питает его, я же питаю Слезу: покидая «слезный дом» я набрал чистой озерной воды в небольшую стеклянную бутылку,
