БЛАГОВОЛИТЕЛЬНИЦЫ, ИЛИ АНТИЛИТТЕЛЛ

лет вместе". В статье "Что нам по силам" А.И.Солженицын говорит: "Проницательные, предвидческие жизненные решения не могут состояться в России без трезвого и горького опыта нашего - ещё свыше ста-милионного - трудолюбивого и талантливого многолюдья. И - без включения наших благодатных пространств. К нашему удивлению - до сих пор не растерянных нами и не погубленных...". А теперь представим, каким Солженицына мог увидеть, учитывая стиль автора и его отношение к русской литературе, Литтелл. Избранный автором жанр свободного изложения позволяет выдвинуть такое предположение.
Кстати, не собирался ли Литтелл и стоящая за ним международная книжная мафия всю классическую русскую литературу попробовать обвинить в подготовке холокоста?

СТАРТ

Рейхсмаршал Великой Германской империи
Генеральный уполномоченный по четырехлетнему плану
Председатель Совета министров по обороне рейха
Шефу Полиции безопасности и СД*
Группенфюреру СС** Гейдриху
Берлин

Дополняя предписание от 24 января 1939 года, в котором на Вас возлагалась обязанность решить еврейский вопрос наиболее выгодным на то время способом, путём эмиграции или эвакуации, поручаю Вам провести с учетом нынешних условий всю подготовительную работу для организационного, практического и материального обеспечения окончательного решения еврейского вопроса в Европе на территориях, находящихся под контролем Германии.
В той степени, в какой это затрагивает компетенцию других центральных органов руководства, они тоже должны быть задействованы в выполнении указанной задачи.
Геринг останавливается и улыбается. Эйхман добавил этот абзац, чтобы удовлетворить амбиции Розенберга. Гейдрих тоже улыбается, но не может скрыть презрения, которое испытывает к министерским чинушам. Геринг продолжает чтение:
Кроме того, я поручаю Вам представить мне в самое ближайшее время общий план предварительных мероприятий организационного, экономического и практического характера, необходимых для окончательного решения еврейского вопроса таким образом, каким это было предусмотрено.
(См. «Нюрнбергский процесс», том 7.)

«Бад Крезнах, август 1941-го. Только что здесь закончился проходивший во второй раз всегерманский чемпионат по фехтованию. Определены двенадцать лучших спортсменов Reichssonderklasse (буквально: «экстракласса рейха»), они получат золотые и серебряные нашивки за спортивные достижения от NSRL (Имперского физкультурного союза). На 5-м месте обергруппенфюрер СС и генерал полиции — это Рейнхард Гейдрих, глава полиции безопасности и СД. Он с радостью принимает поздравления, но его манеру держаться отличает скромность победителя. Те, кто хорошо его знает, знают и то, что ему незнакомо понятие “отдых”. Ни минуты не отдыхать, ни на минуту не расслабляться — таков главный принцип этого человека как в спорте, так и на работе». (Заметка была опубликована в специализированном журнале «Спорт и физическое воспитание»).

Я прослышал о потрясающей истории, которая случилась в Киеве во время войны, летом 1942 года. Действующие лица операции «Антропоид» не имеют к ней никакого отношения, потому на самом деле ей не место в моём романе, но одно из главных преимуществ выбранного мной жанра — почти безграничная свобода рассказчика, так что грех этим не воспользоваться.
Итак, летом 1942 года Украиной правили нацисты — и правили со всей присущей им жестокостью. И вот в это самое время немцы решили организовать серию футбольных матчей между командами стран, оккупированных Германией или превращенных ею в своих сателлитов. Довольно скоро обнаружилось, что одна команда выигрывает встречу за встречей, матч за матчем, кто бы ни были соперники — хоть румыны, хоть венгры. Команда называлась «Старт», ее поспешно создали, воскресив ради такого случая киевское «Динамо», распущенное с началом оккупации. И вот теперь игроков снова собрали.
Слухи об успехах «Старта» долетели до немцев, и те решили провести в Киеве «матч престижа» между местной командой и командой люфтваффе. Перед началом любой игры командам полагается приветствовать друг друга, украинцам было велено использовать нацистское приветствие.
Настал день матча. Трибуны стадиона были набиты битком. Команды выбежали на поле, немецкие игроки вскинули руки и прокричали «Хайль Гитлер!», украинцы тоже подняли руки — и это, наверное, разочаровало болельщиков, которые явно видели в предстоящем матче возможность продемонстрировать хотя бы символическое сопротивление захватчику, — но вместо того, чтобы воскликнуть с открытой ладонью «Хайль Гитлер!», сжали кулаки, ударили ими себя в грудь и прокричали: «Физкульт-привет!» Публика, услышав знакомый советский клич, разразилась восторженными воплями.
В самом начале первого тайма один из немецких футболистов атаковал украинского нападающего и сломал ему ногу. Тогда не было запасных игроков, и «Старту» пришлось играть вдесятером. Немцы, пользуясь численным преимуществом, открыли счет, дело оборачивалось плохо, но киевляне не собирались сдаваться: сначала они под радостные крики болельщиков счет сравняли, а затем и забили второй гол. Стадион ревел.
В перерыве между таймами военный комендант Киева генерал Эберхард зашёл в раздевалку к украинским футболистам и сказал им: «Браво! Вы прекрасно играли, и мы это оценили. Вот только теперь, во втором тайме, вы должны уступить. Должны! Команда люфтваффе никогда не проигрывала, а уж на оккупированной территории — тем более. Это приказ. Если одержите победу, будете казнены. Все».
Футболисты молча выслушали Эберхарда, а когда вышли на поле — после нескольких мгновений неуверенности, — не сговариваясь, приняли решение: они играют как обычно. Вот забит один гол, другой… а вот уже и победа — со счетом 5:1. Украинские болельщики ликуют. Немцы злятся, кое-кто стреляет в воздух, но никого из игроков пока не трогают, потому что оккупанты еще надеются смыть оскорбление в следующем поединке.
Матч-реванш назначается через три дня — об этом извещают расклеенные по всему городу афиши. И к этому матчу оккупанты для укрепления своей команды срочно привозят из Германии профессиональных футболистов.
Начинается второй матч. Стадион снова полон под завязку, только на этот раз вокруг — части СС. Официально — для обеспечения порядка. Немцы снова, как и в прошлый раз, открывают счёт, но украинцы выигрывают со счётом 5:3. К концу матча болельщики киевской команды на седьмом небе, игроки бледны как смерть. Немцы стреляют в воздух. Немцы бросаются на поле.
Трём игрокам украинской команды воцарившаяся суматоха помогает скрыться в толпе, они пройдут войну и выживут, остальных арестуют и четверых сразу же отправят в Бабий Яр, где и окончится их жизнь. Перед тем как получить пулю в затылок, стоя на коленях перед рвом, капитан и вратарь киевлян Николай Трусевич успевает крикнуть: «Советский спорт никогда не умрёт!».
Вслед за ним погибают и остальные трое. Сегодня перед киевским стадионом «Динамо» можно увидеть памятник — гранитную глыбу с горельефными фигурами четырех казнённых захватчиками футболистов.
Вслед за ним погибают и остальные трое. Сегодня перед киевским стадионом «Динамо» можно увидеть памятник — гранитную глыбу с горельефными фигурами четырех казнённых захватчиками футболистов.
Существует множество версий этого легендарного «матча смерти». Некоторые утверждают, что был проведен ещё один, третий, матч, украинцы выиграли его с разгромным счетом… 8:0 — и только после этого были схвачены и казнены. Но мне кажется самой достоверной именно та версия, которую излагаю здесь, к тому же в главном сходятся все варианты. Боюсь, я всё-таки допустил кое-какие ляпы, что, наверное, естественно и объясняется дефицитом времени на по-настоящему глубокое расследование сюжета, не имеющего прямого отношения к Гейдриху; только разве я смог бы говорить о Киеве, не вспомнив этой невероятной истории.

МИЛОСТИВЫЕ

«Благоволительницы» из названия романа это богини мести Эринии из древнегреческой мифологии, другое имя которых — Эвмениды — означает «Милостивые».
Сестра Максимилиана Ауэ Уна приобретает черты мифической Электры, однако её же черты приобретает и сам Ауэ: в одном из эпизодов он вспоминает, как в школьной постановке исполнял роль Электры.
Токката. Спустя годы после окончания войны Ауэ, живущий под вымышленным именем во Франции, рассказывает о себе. Он управляет фабрикой по производству кружев, по необходимости женился и стал отцом, сохранив однако гомосексуальные наклонности.
Аллеманды I и II. Ауэ получает назначение в айнзацгруппу, которая действует на Украине, хотя большую часть времени Ауэ является наблюдателем, а не непосредственным участником событий. В числе прочего рассказчик описывает массовые убийства евреев в Бабьем Яру. Позже его переводят в Кавказские Минеральные Воды. Здесь Ауэ проводит подробное научное исследование, имеющее целью установить, являются ли горские евреи евреями с точки зрения нацистской расовой теории и, следовательно, подлежат ли уничтожению. После отдыха в санатории, который Ауэ получает из-за нервного расстройства, враждебный ему вышестоящий офицер добивается перевода Ауэ в Сталинград.
Куранта. Ауэ оказывается в окружённой немецкой группировке в последние дни Сталинградской битвы. В одном из эпизодов Ауэ допрашивает пленного советского комиссара; предмет их разговора — сходство и различие советского государства и нацистской Германии. После пулевого ранения в голову Ауэ эвакуируют из окружения.
Сарабанда. Ауэ восстанавливается после ранения в госпитале. Однажды его посещает сам Генрих Гиммлер, который награждает его Железным крестом первого класса. Вылечившись, Ауэ отправляется к своей матери, которая живёт в Антибе с новым мужем французом Аристидом. Утром, проснувшись, Ауэ обнаруживает, что его мать и отчим жестоко убиты. Он тайно покидает дом и возвращается в Берлин.
Менуэт (в рондо). Ауэ получает новое назначение в министерство внутренних дел, где его новой сферой деятельности становятся концентрационные лагеря. Он наблюдает, как концентрационные лагеря становятся местом конфликта идейных нацистов, выступающих за «окончательное решение еврейского вопроса» (таких как Эйхман), и промышленного блока, возглавляемого Шпеером, который заинтересован в сохранении евреев в качестве рабской силы. В рамках своих заданий Ауэ посещает Белжец и Освенцим, а позднее едет в Венгрию, где идёт подготовка массовой депортации евреев в Освенцим. В этот же период его начинают регулярно посещать два детектива из Крипо, которые подозревают его в убийстве матери и отчима.
Напев. Ауэ посещает пустой особняк своей сестры и её мужа. Он напивается и, обуреваемый эротическими фантазиями о сестре, пускается в нарциссистическую оргию.
Жига. Томас Хаузер, друг и «ангел-хранитель» Ауэ, вытаскивает его из дома сестры и доставляет через линию фронта в Берлин, где Ауэ наблюдает приготовления высших чинов к побегу. Когда Гитлер лично награждает отличившихся в своём бункере, Ауэ непроизвольно кусает его за нос, однако в возникшем хаосе избегает расстрела и скрывается. В тоннеле Берлинского