участников заговора продолжали считать предателями, нарушившими присягу. В современной Германии их чтут как героев Сопротивления.
Идея государственного переворота зрела в Вермахте и Абвере с конца 30-х годов. Далеко не все военные одобряли планы Гитлера, далеко не всем нравилось усиление роли СС** – военизированных формирований НСДАП. Однако до 1944 года ни одно из покушений, запланированных заговорщиками, фактически так и не состоялось: каждый раз возникали непреодолимые обстоятельства, препятствовавшие осуществлению задуманного. Новый шанс появился летом 1944 года, когда начальником штаба армии резерва был назначен Клаус фон Штауффенберг – полковник вермахта, аристократ, участник боевых действий в Северной Африке, в ходе которых он лишился одного глаза, кисти правой руки и двух пальцев на левой руке. Назначение позволяло ему присутствовать на совещаниях в ставке Гитлера "Вольфсшанце" и лично общаться с фюрером.
Ядро заговорщиков составляли блестящие боевые офицеры. Все они к тому времени уже понимали, что война вряд ли будет выйграна. Методы, которыми она велась, приводили их в ужас. Их операция, вошедшая в историю под названием "Валькирия", была разработана вполне официально на случай чрезвычайных ситуаций и даже одобрена Гитлером. Однако участники заговора собирались использовать её в своих интересах. После переворота армия резерва должна была занять ключевые объекты в Берлине, разоружить СС** и арестовать членов нацистского руководства. Посты в будущем временном правительстве тоже были четко распределены. Президентом становился генерал-полковник в отставке Людвиг Бек, канцлером – политик Карл Гёрделер, верховным главнокомандующим – генерал-фельдмаршал Эрвин фон Вицлебен. Круг лиц, посвященных в заговор, был довольно широким, но многие военные предпочли занять выжидательную позицию. Зато не дремали сотрудники гестапо. За несколько дней до покушения был выдан ордер на арест Гёрделера, но ему удалось скрыться от преследователей.
В этих условиях заговорщики вынуждены были торопить события. Если изначально они планировали уничтожить не только Гитлера, но и его ближайших сподвижников Геринга и Гиммлера, то теперь важнейшей и единственной целью стал фюрер. "Пришло время действовать, – заявил фон Штауффенберг. – Тому из нас, кто отважится на это, должно быть ясно, что он войдёт в немецкую историю как предатель. Но тот, кто откажется, будет предателем перед собственной совестью".
20 июля 1944 года фон Штауффенберг прибыл в "Вольфсшанце" с двумя портфелями. В одном из них находился доклад, который он должен был сделать на совещании, в другом – два пакета взрывчатки. Однако активирована была только одна бомба. Версии историков расходятся: то ли полковнику было не справиться искалеченной рукой сразу с двумя, то ли ему кто-то помешал, и он просто не успел активировать вторую. Войдя в зал, фон Штауффенберг поставил портфель под стол всего в паре метров от Адольфа Гитлера. Через несколько минут в соседнем помещении раздался звонок. На том конце провода просили срочно позвать полковника к телефону. Всё было продумано заранее: вызов позволил фон Штауффенбергу под благовидным предлогом быстро покинуть совещание.
После этого произошло то, чего никто не мог предусмотреть. Один из офицеров отодвинул мешавший ему портфель за опорную тумбу массивного дубового стола. Это смягчило последствия взрыва и, вполне вероятно, спасло Гитлеру жизнь. Четверо из присутствовавших в комнате погибли, остальные получили ранения различной степени тяжести. Фюреру обожгло ноги, он временно лишился слуха и возможности двигать правой рукой. Фон Штауффенберг, увидевший взрыв издалека, был уверен, что покушение увенчалось успехом и Гитлера уже нет в живых.
По плану ставка "Вольфсшанце" должна была оказаться в информационной блокаде. Но линии связи СС** заблокировать не удалось, и новость о состоянии фюрера поступила в Берлин. Это привело к тому, что многие заговорщики в важнейший для операции момент проявили нерешительность. Успешно прошла только французская часть плана: в Париже без единого выстрела было арестовано около 1200 человек, включая главных руководителей местных подразделений СС и гестапо. В Берлине сопротивление было подавлено.
Одну из ключевых ролей в провале операции сыграл генерал-полковник Фридрих Фромм, командующий армии резерва. Он сам был членом заговора, но, узнав о том, что Гитлер жив, решил скрыть следы своего участия. Когда берлинская часть переворота провалилась, Фромм взял под арест Людвига Бека, Клауса фон Штауффенберга, Фридриха Ольбрихта, Альбрехта Мерца фон Квирнхайма и Вернера фон Хафтена. Был спешно созван военный трибунал, который приговорил заговорщиков к смертной казни. Бек с разрешения Фромма попытался застрелиться сам, но две попытки не удались, поэтому его добили охранники. Остальных в ту же ночь расстреляли во дворе Бендлерблока. Фон Штауффенберг перед смертью успел крикнуть: "Да здравствует священная Германия!".
Начались массовые аресты и казни, которые продолжались почти до самого конца Второй мировой. Часть осужденных умерла медленной и мучительной смертью. По приказу Гитлера заговорщиков вешали на рояльных струнах, которые растягивались и продливали агонию. Уйти от мести фюрера не удалось даже тем, кто в последний момент заколебался и не принял участия в перевороте. Фридрих Фромм был лишён всех званий и наград и казнён расстрельным взводом 12 марта 1945 года в каторжной тюрьме в Бранденбурге. Члены семей заговорщиков были отправлены в тюрьмы и концлагеря. Детей разлучали с матерями и посылали под другими фамилиями в детские дома; они смогли воссоединиться с оставшимися в живых родными уже после окончания войны.
Современные историки не идеализируют участников заговора. Они точно не были рыцарями в сияющих доспехах и сражались вовсе не за демократию в её нынешнем понимании. Большинство заговорщиков были аристократами и придерживались консервативных взглядов. Многие поддерживали аннексию Судетской области и раздел Польши. Многие знали о том, что происходит в концлагерях. Генерал-майор Хеннинг фон Тресков, например, лично подписал указ о депортации тысяч польских и украинских детей в Германию на принудительные трудовые работы.
В современном Берлине новобранцы бундесвера принимают присягу во дворе комплекса Бендлерблок в районе Тиргартен – именно там, где были расстреляны организаторы заговора. Церемония проводится каждый год 20 июля. Ее участники клянутся "храбро защищать права и свободу немецкого народа". Это сознательный акт солидарности с теми, кто боролся против национал-социализма. С теми, кто решил, что служить нужно Германии, а не фюреру.
Рассказ о заговоре 20 июля взят автором из информпортала germania-online.diplo.de/ru
ЛЕГЕНДА
Попытка представить Литтеллом Ауэ слепой марионеткой неких иррациональных сил это по сути утверждение о том, что те европейские интеллигенты, кто был одно время на стороне национал-социализма, такие же как Ауэ, но ведь все делали в тот исторический период свой выбор осознанно. Такие как Гамсун и такие как Томас Манн, пастор Бонхёффер. И каждый из них несёт личную ответственность за свой выбор. Не потому ли Литтелл ни строчки не написал о немецком Сопротивлении и заговоре против Гитлера, операции "Валькирия"?
Ведь в ней участвовали те, кто вполне отдавал себе отчёт о своих действиях. И операция "Валькирия", её ход, завершение опровергают концепцию Литтелла. Поэтому стоит подробнее на ней остановиться, по сути этого не избежать. Тем более, что сопротивление власти Гитлера было разнородным, кто-то, как Канарис, занимал антироссийские позиции, проимпериалистические, стремился к сепаратному миру с США и Англией и продолжению войны с СССР.
Мне представляется, что Литтелл, изображая Ауэ, сделал попытку компрометации участников антигитлеровского заговора, прежде всего Клауса Шенка фон Штауффенберга.
Версию свою обосновываю тем, что Литтелл попросту умолчал на страницах своего политического памфлета о заговоре 20 июля 1944 года, о плане операции "Валькирия", хотя само название его романа прямо отсылает к Штауффенбергу.
Ауэ это пародия на Клауса фон Штауффенберга.
Далее последуют цитаты из исторического документального расследования Д. Мельникова "Заговор 20 июля 2024 года. Легенда и действительность".
Во время одной из таких поездок в 1941 году он познакомился с фон Тресковом. С тех пор их связывала тесная дружба. В это же время в присут¬ ствии генералов Гальдера, Штюльпнагеля, Фельгибеля и Вагнера он резко осудил гитлеровскую политику во Франции и заявил, что такое отношение Гитлера к побеждённой стране заслуживает смерти. Он настаивал уже тогда на государственном перевороте, в чём был горячо поддержан фон Тресковом и другими молодыми офицерами. В декабре 1942 года Штауффенберг предложил Манштейну вместе с другими фельдмаршалами — командующими участками Восточного фронта выступить против Гитлера и потребовать его отставки. Манштейн, разумеется, отказался.
В феврале 1943 года Штауффенберг был назначен начальником штаба танковой дивизии в Африке и был тяжело ранен. Он потерял правую руку, глаз, его левая рука была изуродована. Своё ранение он переносил с ис¬ ключительной стойкостью. В гестаповских документах о нём говорилось: «Для личности Штауффенберга характерна большая воля и аскетическая твердость. Будучи в госпитале, он отказался, несмотря на свои тяжёлые ранения, от болеутоляющих и снотворных средств и преодолел болезнь быстро и с большой энергией». В октябре 1943 года, после выздоровления, Штауффенберг был назначен заместителем Ольбрихта в штаб резервной армии.
Взгляды Штауффенберга принимали всё более антифашистский и демократический характер. Перед покушением он работал над текстом присяги, которую, по его замыслам, должны были принять сторонники свержения Гитлера: «Мы хотим создать новый порядок, — писал он, — при котором все немцы будут носителями государства и им будут обеспечены права и справедливость». Он говорил, что следует добиваться «создания поддержанного широкими народными массами нового социального государства». В гестаповских документах отмечалось, что Штауффенберг хотел построения «моральноэтического социализма». На Штауффенберга оказали большое влияние идеи «братства угнетенных», изложенные в меморандумах Тротта и в других документах «кружка Крейзау». Он был сторонником радикальных мер, направленных на ликвидацию фашизма и его «наследства». Переворот Штауффенберг мыслил себе как начало далеко идущих преобразований. Что касается внешней политики, то Штауффенберг и его друзья счи¬ тали, что война должна быть закончена не только на Западе, но и на Востоке. Он говорил, что «необходимо использовать каждую возможность вести политические переговоры с Россией, которая является нашим соседом».
Штауффенберг сразу же вступил в конфликт с реакционно настроенными деятелями заговора, и прежде всего с Гёрделером. Он выступал против кандидатуры Гёрделера на пост канцлера будущего правительства и считал наиболее
