Сиэль из Цукербурга

распахнул свои и так большие светлые глаза.
Буквы почти мгновенно слетели со страницы, словно их действительно сдуло, и, повиснув в воздухе, стали медленно приобретать очертания. Сиэль в любой момент готов был сорваться с места и бежать куда глаза глядят. Впервые он не чувствовал себя в безопасности в собственном доме. Всё-таки не стоило звонить Рене. Сначала она вынуждает его сказать то, из-за чего хочется провалиться сквозь землю, ест его корзиночки, а теперь вообще... Может быть, эта книга таит в себе смертельную опасность! Эльфы, между прочим, не защищены от несчастных случаев.
— Привет, Бальти, — мрачно сказала Рене, когда разрозненные буквы наконец сформировались в призрачного кота с хитрым взглядом и ушами-кисточками.
— Здравствуй, дорогая, — бархатным баритоном ответил кот. Сиэль поперхнулся. — Как невежливо с твоей стороны было запирать меня в какой-то мерзкой книжонке на целых шестьдесят лет! И это в благодарность за всю мою помощь...
— Перестань. Ты больше мешал и лез под руку, чем помогал мне, Бальти. И я хотела вернуть тебя раньше, но не могла. Я не знала, куда тебя... отшвырнуло. Да и что такое шестьдесят лет для бессмертного существа, — она повела плечиком.
— Я смотрю, у тебя появился остроухий друг... Ничего не имею против эльфов, дорогая, если они приветливы и хорошо воспитаны. Очень приятно, Бальтазар.
— Это мой фамильяр, — сказала Рене. — Самовлюблённый зануда. Я случайно прокляла его в порыве ярости. А это Сиэль, — обратилась она к Бальтазару, — как ты выразился, мой остроухий друг. — Сиэль посмотрел на неё с негодованием. — Я его обожаю, и тебе придётся с этим смириться, если не хочешь оказаться запертым ещё на шестьдесят лет. Ну, не дуйся, Сиэль... Я уверена, вы подружитесь.
— Пришло горе, откуда не ждали... — пробормотал Сиэль. — Даже Маргарита проснулась.
Маргарита действительно проснулась и теперь с любопытством заглядывала в кабинет Сиэля.
— А это что за прелестная особа? — спросил Бальтазар, глядя на неё. — Какая милая и пушистая. Как вас зовут, леди?
— Она не умеет разговаривать, — сообщила Рене. — И это её огромное преимущество.
— Неважно... — Бальтазар, который, как и положено призрачным котам, продолжал висеть в воздухе, «подплыл» к ней поближе. Маргарита смотрела на него с презрительным недоверием. — Нет, всё-таки она очень мила. А этот взгляд! Никогда не встречал таких прелестных пушистых особ.
Маргарита гордо отвернулась.
— Кажется, у неё тоже появился остроухий друг, — хихикнула Рене. — Главное, чтобы он не свёл её с ума, пытаясь произвести впечатление.
Сиэль подумал, что он точно сойдёт с ума первым, если срочно не примет лекарство в виде дополнительной порции булочек.

12.07.2024

~ О сливочных помадках и коньках ~

Сиэль очень любил выходные. День начинался в двенадцать, на час позже обычного, и, предвкушая лишнее время сонного блаженства, Сиэль накануне засыпал счастливый. На завтрак он готовил себе щедрую порцию блинчиков (рост два метра десять сантиметров вкупе с умеренным лишним весом — это вам не шутки!), съедал их со сметаной (Маргарита смотрела на него осуждающе, когда он причмокивал от удовольствия, впрочем, ей только дай повод поосуждать его), выпивал большую чашку кофе с молоком и сахаром — и отправлялся читать. Читал он обычно час, потом собирался, хватал Маргариту и ехал к Рене, не забыв прихватить свои любимые ушные затычки.
Вот и в этот раз он позавтракал, добавив в рацион шоколадный батончик, который прекрасно сочетался с кофе, почитал приключенческий роман с элементами готики, переоделся, подхватил Маргариту — и пошёл на трамвайную остановку. Он так и не придумал, чем они займутся сегодня: можно было наведаться в Музей Странных Вещиц — Сиэлю присылали проспект новой выставки, и статуэтки его заинтересовали; можно было остаться дома или сходить потанцевать... Хотя танцевать он не очень любил, считая себя неуклюжим. Иногда они ходили в кафе «Помадки мадам Плюмм», где был маленький танцпол. Сиэлю оно нравилось: музыка играет не громко, а посетителей мало по сравнению с другими кафе. А ещё там продаются чудесные сливочные помадки... Сиэль облизнулся.
Рене прибиралась на рабочем столе, когда он вошёл. Там всегда царил невероятный бардак (как в самой мастерской и в квартирке наверху), но время от времени Рене была вынуждена разбирать его, потому что сама уже не могла ничего найти. Сиэль ненавидел беспорядок, но бардак у Рене дома уже стал для него чем-то вроде родственника — не слишком желанного и очень назойливого, но с которым приходится мириться. Рядом с головой Рене парил в воздухе кот Бальтазар.
— Здравствуй, мой остроухий друг, — сказал он, сделав пару кувырков. Сиэль нахмурился и ничего не ответил. Он пока не привык к парящим призрачным котам, которые называют его остроухим другом.
Он посадил Маргариту в кресло, и крольчиха в своей обычной манере зарылась в газеты, которыми оно было завалено. Бальтазар, переливаясь всеми оттенками, «подплыл» к ней и принялся её обхаживать. Она демонстративно повернулась к нему задом. Сиэль хихикнул.
— Привет, душка, — сказала Рене. — Я почти закончила.
— Привет, — Сиэль подошёл к ней поближе. — У тебя не найдётся мороженого? Я немного проголодался, пока ехал сюда...
Рене улыбнулась.
— Только ты можешь говорить о еде, едва переступив порог. Полагаешь, мороженое утоляет голод?
— Ну... — Сиэль замялся. Он не всегда понимал, шутит она или нет. — Я просто хочу мороженое. И помадки. Давай сходим к мадам Плюмм, когда ты закончишь.
— Утром заходил господин Заубер, — ответила Рене. — Ему нужно по делам в Кауфенбург. Попросил посидеть с Кларой.
Господин Заубер жил со своей внучкой в соседнем доме.
— Значит, музей в следующий раз, — сказал Сиэль. В Музей Странных Вещиц не пускали детей младше тринадцати лет, а Кларе было восемь. — Ты видела афиши?
— Да, — Рене выудила из-под стола завалившийся туда инструмент и тщательно протёрла его тряпочкой. — Марципановые фигурки... Кто бы сомневался, душка, что ты побежишь туда роняя тапки.
Сиэль пропустил колкость мимо ушей.
— Тогда сходим к мадам Плюмм вместе с Кларой? — с надеждой спросил он.
— Она очень хотела на каток. А в кафе можно после.
— На каток? — ужаснулся Сиэль. — Там же так шумно, людно... скользко, в конце концов! Это опасно!
— Ну да, — согласилась Рене. — Именно поэтому дедушка никогда не водил Клару на каток. А она мечтает об этом. С нами она будет в безопасности.
— Это как посмотреть, — пробурчал Сиэль. — Что, если у меня от резких звуков закружится голова, я упаду в обморок, кто-нибудь заденет меня лезвием... Я уже почти в обмороке от такой перспективы! А что может случиться с Кларой, я вообще молчу! Она такая маленькая!
Будь на то его воля, Сиэль со своей тревожностью строго за руку водил бы Клару гулять и в кафе, а в остальное время сидел бы с ней дома и не спускал с неё глаз. Он бы разрешал ей есть конфеты, читать сказки целыми днями, прыгать до потолка, поздно ложиться, поздно вставать, не ходить в школу (он бы прекрасно учил её сам) и другие вещи, которые взрослые обычно запрещают детям. Но каток... Это уже слишком.
— Ты же не хочешь разочаровать маленькую Клару? — сощурилась Рене.
Сиэль тяжело вздохнул. Он не всегда понимал чувства людей и мог назвать свои собственные, но любил Клару, как люди любят племянников и племянниц. В его душе шла борьба.
— Ладно, — скрепя сердце произнёс он. — Ты закончила с уборкой? Или тебе помочь?
— Потом закончу, — беспечно махнула рукой Рене. — Я уже нашла ригель, ради которого всё затевалось. Бальтазар, — обратилась она к коту, — ты останешься дома с Маргаритой и будешь её развлекать. Заодно проследишь, чтобы здесь ничего не случилось.
Бальтазар мурлыкнул в ответ. Маргарита недовольно засопела, всем своим видом демонстрируя, что не желает терпеть этого самовлюблённого зануду. К сожалению, выбора у неё не было.
Рене сняла ведьминскую шляпу и забросила её на вешалку, стоящую недалеко от стола.
— Пойдём?
— До свидания, Маргарита, — попрощался Сиэль. — Уж извини, что тебе весь день придётся терпеть общество... — он не стал договаривать, чьё общество придётся терпеть Маргарите, та и так всё поняла — и раздражённо повела ушами на прощание.
Каток был закрытый и довольно большой. Внутри продавались воздушные шары, сахарная вата, мороженое, булочки, сосиски, сладкая газировка — и открытки с парой видов Цукербурга для приезжих. Коньки любых размеров можно было взять напрокат всего за пару монеток. Клара шла за руку с Сиэлем, стараясь не отставать, и восторженно оглядывала киоски с сахарной ватой, стойки, увешенные коньками, прислушивалась к разговорам. Её длинные тёмные волосы сегодня были аккуратно заплетены в две косы: Сиэль постарался. Он делал это очень ловко и быстро. Дедушка не умел плести косички, и обычно она сама, как могла, закрепляла волосы заколкой или носила распущенными с ободком.
— Я бы перекусил, — шепнул Сиэль Рене. — Смотри, как там красиво жарятся сосиски... — он сглотнул. — Я сегодня ещё не обедал.
— А я и смотрю, бедный мой душка совсем исхудал! — Рене состроила грустную рожицу, а потом захихикала. — Как же ты кататься будешь после еды?
— Я не буду, — заявил Сиэль. — Вы как-нибудь сами. Здесь страшно шумно, меня это крайне дезориентирует.
— Где ты только этих слов нахватался... Так не пойдёт. Ты покатаешься с Кларой. — Рене посмотрела на неё. — Вы ведь хотите покататься с Сиэлем, Клара? — спросила она строго.
Клара не сразу поняла, что обращаются к ней, совершенно заворожённая происходящим вокруг.
— Что?.. Да, конечно! — она даже подпрыгнула, и Сиэль невольно поморщился. Он любил Клару и не мог ей отказать, а это значило, что ему придётся принять участие в пытке на льду.
У Рене были свои коньки, очень хорошенькие (и, как подозревал Сиэль, зачарованные, поэтому она и чувствовала себя уверенно). Он арендовал коньки себе и Кларе, помог ей надеть и завязать их, а потом влез в них сам с таким видом, будто вместо сосисок его заставили съесть сырые грибы и сырую капусту брокколи (ни к тому, ни к другому особой симпатии он не питал).
На льду народу тоже было много, хотя не настолько, как в огромном холле; возникало ощущение, что некоторые приходили сюда не кататься, а поесть и просто провести время. Рене резво выписывала небольшие круги на другой половине. Сиэль вздохнул. Оставила его одного, хотя он предупреждал, что может дурно себя почувствовать. У него слегка закружилась голова.
— Вы же раньше никогда не катались, маленькая Клара? — спросил он, стараясь не обращать внимания на шум разговоров и громко играющую музыку.
Он всегда называл её маленькой, и ей это нравилось. Рядом с ним она и правда ощущала себя так из-за сильной разницы в росте. Когда ей было пять, она звала его «господин Башня», а он смеялся.
— Нет. — Она выглядела немного испуганной.
— Вы не бойтесь, — мягко произнёс Сиэль и осторожно помог ей выйти на лёд. — Я поддержу вас. Вы когда-нибудь видели, как катаются другие?
Клара кивнула.
— Да... Мы ходили сюда на представление... — она остановилась на секунду. — С мамой и папой. Очень давно. На мой день рождения. Мне тогда исполнилось четыре. — Клара подёргала себя за косички, чтобы не расплакаться.
Сиэль не знал её родителей, но сразу