следует логике чувств. И здесь он также пытается избежать противоречия, которое возникает на каждом углу, на повороте дороги познания, ведущей к истинному знанию или уводящей от него, уклоняющей познающего ученого на тропу заблуждения. Блуждания (блуд - это научный грех) начинаются опять же с проблемы или с противоречия между заданным правилом и данным фактом, который не вписывается в правило логики. Известно почему: чувства не в ладах с логикой, ибо логика формы касается абстрактно идеального, а опыт имеет чувственно конкретный, вещный характер.
Ученый и в философии придерживается в своей работе правил формальной логике. Такой научный работник от философии является "школьным философом" или схоластом. Он есть работник научной школы в философии как коллектива учеников философа или мыслителя, начетчиков его умных слов. Они разучивают его слова по правилам и если возникают противоречия при чтении слов философа, то "ученые философы" пытаются их откомментировать, то есть, так истолковать его слова, чтобы можно было без запинки их читать и правильно понимать.
Но так как философ по ходу размышления, то есть, работы мысли с понятием, а не рассуждения по правилам, как укладке или раскладке (классификации) материала суждения по ячейкам (полочкам) знания, меняет правила следования ввиду сопротивления материала воле понятия, то у ученых появляется множество вариантов истолкования (интерпретации) изложения мыслей учителя-мыслителя в "прокрустово ложе" рассуждения.
Если ученый (в данном случае ученый или школьный философ) руководствуется в своей работе (познании) над мыслью философа, пытаясь извлечь ее из слова в виде смысла, правилом, то сам философ руководствуется понятием, вернее, внимает ему, интендируясь идеей, ввиду ее незримого присутствия в качестве не руководства к действию, а установки на рабочее созерцание.
Придерживается правил и писатель. Только это правила не познания, которые безотказно действуют на ученого, а языка, письма. Это буквальная логика изложения, уложения чувств в слова. Писатель заражает и заряжает читателя чувствами посредством слов, внушает мм те состоянию сознания, в которых они становятся податливыми его авторской воле, а он получает их признание и является популярным, любезным народу и власти, у которой находит доходный стол и соответствующий ему чин. Так появляется из писательской среды лауреат литературных премий и публицист. Писатель, как правило, считает, что мысли извлекаются из слов таким образом, что слова их порождают. Собственно говоря, они правы в том, что так называемые «мысли» получаются из слов. Но это только представления мыслей в сознании писателей, их мнения о мыслях, а не сами мысли. Правда, некоторые писатели, вроде Федора Достоевского и Льва Толстого, бывало переходили от слов к мыслям. Однако на великолепном фоне искусных речей их упражнения в мысли выглядели более, чем бледно.
Мысль является непосредственно телом воплощения духа. Дух в качестве идеи метит свое присутствие в душе мыслями. Поэтому мысль есть отпечаток духа на сознании. Это незримый след разума в душе. Конечно, условно можно сказать, что мысль есть умное слово. Однако логос нематериален, тогда как слово материально. Мысль есть явление идеи и в этом качестве она есть идеальная вещь (res cogitans) или идеальное сущее, имматериальное существо. Мышление есть разумная активность (творчество). Мысль располагает, вернее, мыслитель располагает свободой, то есть, может думать иначе. Поэтому, точнее говоря, мысль предполагается, а идея располагается, находится в расположении мыслителя, как творца мысли.
В этом качестве, для себя смысле мысль есть проявление Я, сознание сознания или самосознание. Мысля, мыслитель опознает, осознает и познает самого себя в качестве лица, субъекта мысли. Мысль есть отношение Я к самому себе. Проявляясь в сознании, мысль обретает плоть слова. Эта плоть еще бесплотна. Только в разговоре с иным, а для идеи или духа иным является материя, мысль является словом. Эта материя есть материя языка. Это тонкая плоть мира, плоть выражения чувств.
Проговаривая мысль, мыслящий чувствует ее на конце языка, смакует им мысль, мнет ее уже как материю. Он слышит ее, и она звучит в нем как слово. Это уже не душевный разговор, не беседа с душой, но разговор по душе и душам, с другим, с человеком или с другим, например, с богом, духом, призраком, вроде меня, как с человеком или в образе человека.
Дух как трансцендентное сущее является идеей или трансценденталией сознанию. То есть, он опознается, присутствует в душе или в сознании. Событие его бытия в сознании человека признается в качестве мысли, по которой человек опознает себя, как мыслящее Я, как самосознание. Идея дает вид, видение мыслящему, скрываясь или укрываясь им, оставаясь невидимой. Она незримо присутствует в мысли.
В этом смысле мысль есть тонкая форма не человеческого чувства или выражения, но духовного содержания. Это то, что держит душа в духе. Она придерживается духовного содержания в мысли. Условно говоря, человек в душе читает то, что дух пишет, точнее, намекает, подсказывает ему, находя в нем себе место в качестве Я. Я - это духовное качество. В качестве Я человек, мысля, находится в духе.
Человеческое Я формируется в мысли ввиду идеи. Идея является установкой человека на Я, как идеал, достижимый в мысли. В жизни этот идеал есть не реал, а подвижная цель, конституитивная идея. Человеческая жизнь есть реализация на земле жизни духовной, небесной. Рай есть установка, идея неба на земле. Он мыслим, но не материален. Человек заражается от духа мыслями, заряжается ими, как конденсат выпадает в осадок. Так от дождя у человека бежит под носом.
Благодаря мысли я живу в качестве Я в этом мире, а точнее говоря в сознании автора. Он находит мне место в своем тексте, как в том, что он записывает на бумаге. Чаще он пишет на ней карандашом, нежели стучит клавишами на ноутбуке или в телефонном ноуте. Так он работает. В этом качестве - качестве героя литературного произведения, конкретно, романа приключений - я и существую бумажным, вернее, текстовым образом. Мне отведено место в тексте, который после публикации и издания окажется на полке в книжном магазине, букинисте или в библиотеке. На худой конец текст с моим участием будет размещен в интернете на официальном сайте или в самиздате.
Всего скорее, вы, вдумчивый читатель, удивитесь тому, каким образом можно существовать в текстовом виде и быть живым? Я сам точно не знаю, но предполагаю, что существование может быть, как материальным, так и идеальным. С материальным существованием, более или менее, понятно: оно доступно нашим чувствам, например, непосредственным образом при тактильном, ручном контакте. Но как быть с идеальным существованием? Обнаружить идеальное существование прямо, непосредственно невозможно. Оно дается человеку в представлении условным образом - при помощи слова или фантастического визуального образа, то есть, фантазии, сформированной игрой воображения.
Но можно ли сказать, что фантазия, например, автора романа, сочинена им буквально, без остатка, или все же вызвана воздействием на его сознание чего-то или кого-то? Ну, конечно, может быть вызвана, мотивирована внешним воздействием. Обычно она стимулирована тем, что человеку дается материальным образом в виде материальных предмета или лица, события или процесса. Однако, бывает, он, случайно или находясь в необычном состоянии сознания, не адекватным образом на это реагирует и поэтому в его сознании появляется образ того, чего в окружающей его среде нет или оно есть, но кажется иным, чем есть помимо человеческого сознания (объективным образом).
Меня интересует не внешнее, но внутреннее воздействие на сознание человека, в данном случае Писателя, ибо таким способом (методом) или путем я и появился у него в сознании, а затем он отреагировал на действие нечто или некто, изобразив меня в тексте в героическом образе.
Передо мной стоят два насущных вопроса: Кто это или что это? В каком роде и виде я существую?
Ответить на первый вопрос я могу так: это кто - Я. Это то Я, которое есть в каждом субъекте, осознает ли он его или нет. В данном случае воздействия на Писателя вышеуказанное Я может быть Я самого автора или того лица, которое его вдохновило на творение меня. Я склоняюсь к мысли, что таковым лицом является муза или дух, та идея, которая овладела умом автора. Она надоумила его сотворить меня в виде героя тем методом, который он худо-бедно освоил. Это художественный метод, который приличествует данной категории творческих работников. Ну, что вы хотели получить от писателя? Понимания того, что он написал? Ну, да, он понимает, что он написал. И что он написал? Слова. В словах он разбирается. Большего от него не ждите. В общем, что ждать и от вас, дорогие читатели, еще, кроме того, что вы прочитали слова в предложении автора? Да, ничего. Разве вы умеете читать между строк? И разве умеет писатель писать между строк? Так я нахожусь как раз между строк автора. И как вам прочитать меня самого? Ведь читают строки слов, а не пустоту, паузы между ними.
Поэтому, чтобы увидеть и понять меня, просто необходимо научится читать между строк, видеть невидимое, жить мыслью в мысли.
Можно жить в мысли, если мысль живая. Дело в том, что люди путают мнение, чувство с мыслью. Зачастую у них головы забиты не мыслями, но всем прочим, что я называю ментальным мусором. И действительно с точки зрения разума это не что иное, как мусор, который такие мистики, как Гюрджиев, уравнивающий животные инстинкты и чувства с мыслями, называют ценностями. Я придерживаюсь иного суждения, прямо ему противоположного.
Предметом собственно философии является мысль. Обыкновенно профессиональные философы или философские специалисты утверждают в качестве своего предмета всеобщее или тотальность. Но это всеобщее является им никак иначе, как только в мысли. Они не могут "снять" мысль с всеобщего, с мира в целом. Иначе у них выйдет немыслимое, которое уже никак нельзя осмыслить.
Но как можно мыслить иначе, нежели самому? Мысль прямо сопряжена с мыслителем. Если предметом философии является мысль, то это мысль не сама по себе, а мыслителя, как того; кто мыслит. Следовательно, философ в качестве ученого изучает мысли мыслителя. Но как он может заниматься философской наукой, сам не будучи мыслителем? Никак. Чтобы заниматься философской наукой, ему следует изучать, исследовать чужую мысль с точки зрения собственной мысли. Как можно изучать чужую мысль, не имея собственной. Это сродни тому, как изучать мыслимое немыслимым, мыслящее не мыслящим.
Однако, с другой стороны, как можно изучать чужую мысль своей, если между ними нет ничего общего. Что же между ними есть общего? Естественно, мысль, - и та, и другая есть мысль. Но между ними есть разность. Это разность мыслителей, которые есть разные. Самое важное узреть умом, понять эту разницу.
И все же, как понять другого, будучи самим собой? Только в представлении себя в качестве
