как в семнадцатом веке? К которому, как он помнил из лекции, и относится почти вся здешняя мебель – более ранняя сгорела при пожаре замка в начале как раз семнадцатого.
- Ну вот, Михаил Давидович. Она – в полном вашем распоряжении. Как, впрочем, и весь замок! Желаете – ходите, бродите везде. Проникайтесь, так сказать, средневековой атмосферой. И духом Франции. Не желаете – просто мирно ложитесь почивать. Ну а мы, как в проспекте и указывалось, уж позаботимся о том, что призраков вы в любом случае… встретили! Или – увидали.
Хозяин сделал «генеральную» паузу, возможно, собираясь сказать что-то ещё. Важное. Но закончил вполне прозаически:
- Вы, неверное, помните: пижамы – в стенном шкафу, халаты – там же. Ну а если вдруг вспотеете – майки и трусы вашего размера – вон в той тумбочке при кровати. Может быть, приказать принести чай? Или соки? Или ещё чего – попить-поесть-перекусить-почитать на ночь?
- Н-нет, благодарю. Того, что здесь есть, вполне достаточно. И вполне доверяя тому, что написано в твоём проспекте, я и правда даже не брал нижнего белья и халата. Так что – переоденусь без проблем.
- Ну, в таком случае, уважаемый клиент, позвольте ещё раз пожать вашу мужественную руку, и пожелать…
Приятного и нескучного времяпрепровождения!
- Благодарю. – Михаил Давидович не без скребущих на сердце кошек крепко пожал протянутую руку, и проводил взглядом удалившегося и закрывшего за собой дверь Хозяина «всего этого безобразия».
После чего глубоко вздохнул. И ещё раз обвёл внимательным взором предоставленные апартаменты.
Всё верно: вон они, глазки видеокамер во всех четырёх углах.
Каждый его шаг будет отслеживаться пятью операторами-диспетчерами, расположившимися в сарайчике-кладовой, она же и диспетчерская, оборудованной, впрочем, по последнему слову техники, и даже с кондиционером: Анатолий любезно завёл «первого клиента» и туда, объяснив, что такая привилегия – только для «избранных». Обычным же клиентам в аппаратной делать нечего.
Видимость на мониторах была тогда отменная. Вечер: почти дневное освещение. Но и сейчас, несмотря на то, что комната освещена всего-то четырьмя свечами, горящими в вычурном «рококовском» канделябре на стене, и ещё тремя – в подсвечнике на туалетном столике в углу, это только ему приходится щуриться на них. А у операторов есть и светофильтры, и компьютерная обработка изображения. А ещё Михаил Давидович отлично знал, что камеры ночного видения чётко и качественно показывают всё происходящее даже в абсолютной темноте. Просто изображение будет чёрно-белым…
Ну и ладно.
С другой стороны, спать пока не слишком-то хотелось.
Так что почему бы ему действительно, в целях «лучшего усвоения хорошей пищи» – не побродить, уже спокойно, и без помех, по чёртову замку? Тем более, он по нему уже ходил с экскурсоводом и Хозяином, и планировку примерно знает. Ну а в пижаму влезть, и прилечь на вполне комфортабельную – он руками промял, проверив, матрац! – постель, он успеет, когда «набродится».
Коридор, в который вела дверь из его спальни, хорошо освещённым назвал бы только совсем уж оптимист: бойницы-окна располагались редко, и отличались узостью. А ещё – капитальными решётками. Похоже, хмыкнул про себя Михаил Давидович, чтоб «клиенты» ни при каких условиях не разбежались! Небось, и входная дверь заперта!
С другой стороны, сейчас почти двенадцать. Скоро последние лучики вечерней зари исчезнут за берёзовой рощей, и тогда «экскурсия» превратится в блуждание на ощупь по малознакомому сооружению.
Ха! А у него же есть…
Михаил Давидович вернулся в комнату, и взял в руку подсвечник, имевшийся на туалетном столике. Тяжёленький. Свечи… Нормальные. В-смысле – новые. И, кажется, без подвохов. Вроде тех, что были описаны в книгах Мориса Дрюона, о том, как в них можно подсыпать всяких ядов. Или галлюциногенов. Хотя Анатолий, вроде, сказал, что этим его команда «Не занималась. Принципиально». Но это теперь – бизнес.
Сказать можно что угодно, но это не значит, что всему сказанному нужно верить.
Так что держа увесистый позолоченный подсвечник, украшенный весьма приятными взору завитками и листочками – акант это, кажется, называется! – Михаил Давидович отправился в странствие по замку, держа «осветительный прибор» подальше от лица - так, чтоб уж точно не нюхать дым от свечей, и не обжечься.
Когда вернулся в коридор – оказался неприятно поражён: свет, а точнее – его отблески, всё же имевшиеся до этого в окнах-бойницах, пропали совсем. Покачав головой, Михаил Давидович попенял сам себе: если стёкла – с титановым напылением во внутреннем слое, организовать их «потемнение» с помощью пропускания небольшого тока, ничего не стоит! И уж конечно «спецы» Анатолия знают о такой возможности! А стёкла такие – не так уж дорого стоят.
Так что хорошо, что он при свечах. И при кое-чём ещё. Хе-хе…
Первая комнатка, соседняя с его спальней, оказалась практически такой же спальней. Только – в розовых тонах. Ах, вот оно как. То есть – Анатолий планирует, чтоб могли участвовать, и с комфортом размещаться – и дамы. А таковых дур, дочерей, или балованных жён-содержанок разных новых олигархов, наверняка понабежит…
Чтоб быть, как это сейчас обозначают, «в тренде». То есть – всё отснять на мобильник, по…здеть с подругами по видеосвязи, накорябать свои малограмотные комментарии, и выставить в соцсети. «Квест»!..
Впрочем, Анатолий отказался назвать ему как число, так и фамилии тех, кто застолбил ночи после него: «коммерческая тайна!».
В третьей комнате явно раньше жила прислуга: тут имелся и ящик для дров – весьма объёмный, если честно! – и скамейки, простые, потемневшие от времени, и столы – явно рабочие, и табуретки: всё верно, чтоб не рассиживались, откинувшись. Комнатёнка была маленькая, и закрыв снаружи её дверь, Михаил Давидович подумал, что она – действительно для слуг: вон: лестница совсем рядом!
Лестница с помпезно-резными балясинами вела и наверх – на третий! – и вниз – на первый. Логично, конечно. Михаил Давидович смутно помнил из лекции, что престижные спальни, и комнаты владельцев и гостей находились на втором, чтоб дворянам не мешали запахи и звуки из обширной кухни в полуподвале. И чтоб было потеплей: все камины располагались на втором же этаже. А вот сами комнатки казались странно маленькими. А расстояние между дверьми, вроде… А, всё верно: где-то же должны находиться помещения для размещения «сюрпризов»! А где это делать, как не в подозрительно толстых стенах между гостевыми, с потаёнными каморками?!
Памятуя и о том, что на первом действительно остались помещения вроде «технических», разные лакейские, каптёрки, и кладовки, Михаил Давидович решил пройти ещё раз по третьему этажу. Тот, как он помнил, предназначался для не слишком высоко ценимых, но многочисленных гостей хозяев Шато. Ну, и для всяких там гувернанток, горничных, лакеев, поваров, камердинеров, и прочей обслуги.
Всё верно: никакого такого красивого или оригинального интерьера у здешнего коридора не имелось: всё строго, функционально. Без картин или гобеленов. Да и комнатки ни размером, ни убранством не поражали: маленькие, низкопотолочные… Даже без обоев: простая штукатурка! Пусть и крашенная в приятные пастельные цвета. Мебель – строго функциональна: кровати узкие, стулья – простые…
Однако он обратил внимание, что камеры в четырёх углах каждой из пяти здешних комнат, и коридора, имелись везде и здесь.
Ну, слава Господу! А то он уж начал было беспокоиться, что его «вояж» пройдёт незамеченным.
Нет, конечно, Михаил Давидович понимал, что раз Анатолий обещал «проследить лично», то именно так, скорее всего, и сделает. Но пока Хозяину «порадовать» гостя нечем: ни одного, даже самого «задрипанного» призрака, не попалось! Так что свирепо взглянув в объектив ближайшей камеры, Михаил Давидович проследовал к лестнице. По которой, собственно, они сюда и пришли из библиотеки, находившейся, как и обеденный зал, на первом, в центральном корпусе.
Спуститься он решил сразу в подвал. Пыточный. Помнил, что тот как раз под соседним, тоже жилым, крылом, и располагался.
В центральной же, длинной и высокой, части замка имелись залы для торжеств и официальных приёмов: огромные обеденные, и на втором этаже - залы для танцев. Там под потолком имелись даже антресоли: для музыкантов. И, конечно, огромные окна, почти до пола, и гигантские зеркала в противоположных стенах: вероятно, чтоб вальсирующие, или «минуэтирующие» дамы могли «в процессе» изучить себя «со стороны», и внимательно: всё ли в порядке с навороченной причёской, или – с чудовищно пышным кринолином, или изящно выгнутой затянутой в узкий корсет талии… Да и румяна: не слишком ли толстым слоем наложены?
Фыркнув, и поняв, что сердится без причины, Михаил Давидович проследовал по длинному залу к противоположному выходу: помнил, что там, за дверью, имеется проход в другое боковое крыло. То, под которым как раз – пыточный подвал. Пока шёл мимо абсолютно чёрных сейчас окон, и зеркал, отражавших его недовольную физиономию с пылающими рядом тремя свечами, вздыхал: одиноко, да. Пустынно, да. Тихо. Но – вовсе не страшно! Скорее, тоскливо.
Но…
Показалось?!
Пришлось вернуться на три шага, и снова взглянуть в одно из огромных зеркал.
Нет – точно показалось! Что там, за гладкой стеклянной поверхностью стоит, скрестив волосатые мускулистые руки на обнажённой груди, человек в кожаных штанах и сапогах, и красной маске палача!
Нету там никого! Но…
Михаил Давидович снова фыркнул: а здорово Анатолий это придумал! Если там – просто стекло, за ним ничего не стоит действительно – поставить мужика в костюме средневекового пыточных дел мастера, а когда клиент вернётся – снова дать ток, или выключить свет в комнатёнке, и стекло превратится в обычное зеркало! Или вообще – поместить там фото. Или голографическую проекцию. Просто и эффективно!
Наконец он заставил себя перестать пялиться в своё отражение, и двинуться, куда наметил. В оставшиеся зеркала просто не смотрел.
Когда вышел из зала, до него донёсся словно отдалённый и истеричный смех: кажется, экскурсовод упоминал спятившую Изабеллу, жену четвёртого хозяина? Дурацкий и истерический смех которой люди, вроде, слышат, но вот её саму никто не видел никогда!..
Лестница в подвал, где содержались особо досадившие хозяевам замка узники, и где пытали тех, из кого нужно было добыть какие-то сведения, была узкая, только-только пройти одному, камни, из которых слагались стены и ступеньки – выкрошившиеся, почерневшая известь из щелей кое-где повыпала. Михаил Давидович подумал, что «профи», монтировавшие тут всё, поработали на совесть: действительно: словно кладке лет шестьсот. Но вот сорок две ступени и закончились.
Теперь остаётся отвалить многопудовую и здоровенную дубовую дверь, трёхдюймовые доски которой скреплены, как водится, толстенными медными полосами с надраенными медными же петлями и заклёпками, и войти.
Чтоб справиться с нагло застрявшей на полдороге дверью, Михаилу Давидовичу пришлось поставить подсвечник в двух шагах за спиной: чтоб не мешал. Но и с помощью обеих рук отворить упрямую створку удалось с трудом, пыхтя и приподнимая: просела монументальная «мебель» от времени.
