бокам и за спиной Пинхеда. Они развернулись к нему спиной, и отошли в разные углы большой темной ночной спальни. Там развернулись, и встали лицом к нему и сбоку к натянутым стальным цепям.
- Мой повелитель жаждет твоего окровавленного истязаемого в неописуемых муках женского молодого тела и твоей к нему жертвенной многострадальной любви, Рокси Марцела Васкес – он произнес ей.
Главный сенобит развернулся от распятой, дергающейся в мучительной болезненной агонии, растянутой крюками и цепями Рокси Васкес, и отошел от нее на несколько шагов. Затем резко развернулся опять к ней своим изрезанным кровоточащим истыканным длинными гвоздями лицом.
- Каждый по-разному получает свое удовольствие - произнес Пинхед - Одни от любовных плотских утех. Другие превращают это в оргию страданий и боли. Кто-то, видя страдания других со стороны. Кто-то купается в наслаждениях от насилия и кровавого убийства. Мы же получаем это от всего и превращаем все в неописуемое наслаждение и превосходство самих мучений над телом и душой человека. Мы созидатели самих страданий и боли. Творцы истинных блаженных наслаждений. Мы те, кто дает вашим душам понятия о самой истинной истории боли и наслаждений. Все ваши плотские пороки в подобие святости и искупления за все ваши земные грехи. То, что вы называете страданиями и болью в этом мире ничто по сравнению с тем, что мы покажем тебе. Ты узришь то, что никогда не видела и не ощущала в своей земной жизни.
- Мой Бог защитит меня – произнесла сквозь боль и стон со злобой, собравшись с силами, Пинхеду Рокси Марцела Васкес.
- Возможно в этом мире, но не в нашем – ей совершенно холодно и громко, ответил Пинхед. И произнес еще - Бог, тот, что пришел за тобой, не имеет жалости. И он никого не прощает. Равно как не прощает любых ошибок. Открыть эту шкатулку головоломку было твоей ошибкой. Это судьба, Рокси Марцела Васкес. Смирись. Прими нашу паству и стань среди нас. Ибо так хочет мой хозяин и повелитель. Левиафан избрал тебя. У нас здесь уже есть Святой свой Себастьян и Святая Варвара. Ты станешь еще одной блаженной святой. Любовницей моему истинному Богу. Богу мук и страданий.
Пинхед скривил ледяную ехидную злобную как у маньяка убийцы улыбку и вынул одну из длинных острых булавок из своей головы. Потом, вонзил ее очень медленно в лоб Рокси Васкес. Та взвыла от боли, но дернуться даже не смогла или оказать в свою защиту сопротивление. Она была распята кривыми зазубренными острыми крючьями и длинными по сторонам цепями. Со всех сторон от каменной стены до такой же стены.
Рокси почувствовала, что что-то с ней произошло. И хоть отнялась одна ее рука, она испытала нечто равноценное блаженству. Это было и вправду приятно. Боль и блаженство. Она увидела райские сады и небеса. Увидела Бога. После того, как вторая такая же игла пронзила ее темя под длинными окровавленными, распущенными черными вьющимися, как змеи кольцами и растрепанными уличной путаны девятнадцатилетней мексиканки во все стороны волосами.
Рокси Марцела Васкес даже забыла, кто она. Себя и свое земное имя. Запрокинув назад свою девичью голову, Рокси закатила свои вверх карие под черными изогнутыми тонкими бровями глаза, и казалось, впала в некий блаженный сонный транс. Можно было со стороны подумать, что Рокси умерла, но это было не так.
Цепи поползли в стороны и натянулись еще сильнее, распиная и растягивая в разные стороны, выворачивая в суставах ее руки и все женское молодое тело. Подняв ее целиком вверх над спаленным полом. Кровь заструилась вниз ручьями по девичьим в черных лайкровых с крупной сеткой чулках ногам к туфлям на высоких шпильках каблуках.
Она даже обмочилась.
Ее тело вместе с яркой вызывающей уличной проститутки одеждой было все в струящейся ручьями крови и ранах, которые раскрылись в стороны.
Лишь ее лицо и голова были не тронуты. Так хотел сам Пинхед. Она понравилась ему. Равно как и его повелителю и Богу.
А Рокси увидела себя летящую над всем земным миром. Парящую на крыльях ангела, среди небес. И тут же, стремительно падающую в бездну самого ада. В сам горящий адский жаркий раскаленный огонь.
Этот огонь опалил ей ее ангельские крылья, превращая их в перепонки летучей мыши. И превращая саму Рокси в нечто ужасное и зооморфное. Покрытое сверкающей в огне чешуей с длинным змеиным извивающимся хвостом.
Она превратилась в дракона. Дракона ада и междумирья. Она становилась частью того Бога, который избрал ее для себя. Жрицей похоти и разврата. Жестокости, боли и страданий. Когда адские стальные прочные цепи разорвали Рокси Марцелу Васкес ее женское молодое девятнадцатилетнее тело. Ее кожу и плоть. Растащив по сторонам и по полу ее квартиры окровавленные куски изорванного мяса с ломанными вырванными костями женского скелета. Волоком и по углам спальни и комнаты руки и ноги. Живые, еще сокращающиеся женские органы вывалились наружу и прямо на пол спальни в огромную кровавую липкую лужу.
Тело превратилось в окровавленные истерзанные и словно перемолотые ошметки, как на скотобойне. Оставив лишь женскую ее голову, и часть позвоночника в руках главного сенобита Пинхеда, который воткнул еще одну свою длинную булавку в затылок головы под волосами Рокси Марцелы Васкес.
Голова открыла свой накрашенный алой помадой рот, но оттуда не было ни одного звука, лишь тихий жалкий стон и хрип из всасывающей еще воздух болтающейся оборванной шейной дыхательной трахеи.
Ее женское милого вида девичье уличной проститутки и брюнетки мексиканки лицо, открыло свои карие цветом глаза, которые сразу стали беспросветно черными, а голова устами демона произнесла – Я отрекаюсь от небесного своего Бога. У меня теперь есть другой свой Бог. Имя ему, Левиафан.
Глава I. Мир за твоей стеной
Марис видел кошмарный сон. Он был в странном мире. В многоярусном каменном лабиринте из множества узких покрытых странной в виде паутины плесенью и кровавыми потеками переходов. Местами с полуразрушенными конструкциями несущих разного вида и форм опор и колонн. Порой стоящих рядами, а порой всего по одной.
Здесь реально было много стен, переходов, каменных разного вида и длинны лестниц и потолков. Которые были разной формы. То высокими, то опускались настолько, что можно было дотянуться своей протянутой рукой до каменного овального свода над головой.
Это был каменный огромный лабиринт. Лабиринт внутри и в форме этакого огромного пустотелого куба. В который Марис попадал каждый раз, проваливаясь в свой глубокий беспробудный сон.
Этот сон преследовал его с самого детства. Марис не знал почему. Он не всегда видел его. Были и другие сны. Обычные сны, что возможно регулярно видят люди. Но вот такого сна, который стал все чаще посещать Мариса Залесского, наверное, не видел никто.
Здесь были даже места похожие на комнаты. Глубоко внутри этажей этого огромного квадратного каменного здания, висящего в неком между небом и землей пространстве.
Что это было за сооружение, Марис Залесский понятия не имел. Но тут в этих странных снах была и его личная комната. Та самая комната, где было совершено убийство. Дикое и нелепое. Руками самого Мариса за которое ему пришлось мотать семилетний тюремный срок.
Все вышло машинально, но он помнил это. Эту комнату в доме на Шляхтицком бульваре в городе Прага.
Он хотел забыть все это. Он свое отсидел, но вот забыть так и не мог это свое преступление. Жуткое, дикое, извращенное и кровавое. Разве такое забудешь. Ту кровавую бойню, которой предшествовала дикая страстная любовная прелюдия и неуправляемая оргия. Кипели необузданные любовные страсти, и потом вышло то, что вышло.
Надо было меньше пить и не принимать наркотики. Может все бы и обошлось. Но, кто-то или, что-то просто извне подтолкнуло Мариса совершить это кровавое дикое зверское преступление. Где он, убив свою жертву, просто катался в ее крови в состоянии бессознательного и полоумного аффекта. И где его и повязала городская полиция.
Он каждый раз в этом сне приходил сюда. Сколько бы, не бродил по каменным лабиринтам длинных извилистых переходов и коридоров кажущегося живым и реально существующим этого висящего в пространстве адского выстроенного кем-то гигантского нелепого сооружения.
Это был его ад. Собственный ад. Ад во сне, что не давал ему Марису Залесскому покоя.
Он видел текущую по стенам этой комнаты кровь и слышал дикие со всех сторон женские крики. Он не видел тут никого, но они были здесь и изводили в том сне его теми криками о помощи. Это продолжалось весь оставшийся сон который, он не мог просто покинуть. Он не мог покинуть ту комнату в городском доме на Шляхтицком переулке в доме под номером № 58. Свою убитую его собственными руками любовника любовницу с улицы и городскую путану красавицу черноволосую и жгучую кареглазую брюнетку, лет двадцати Барбару Сташковски. Которую Марис сильно любил. И убил. Это было около десяти лет тому назад.
Единственное, что его утешало, что это был всего лишь плохой дурной странный сон. И хоть он имел к реальности прямое отношение, все же это был просто сон.
***
Музейный хранитель Джеймс Коннор, взяв в руки шкатулку Филиппа Лемаршана, произнес, любуясь уникальным шедевром древнего средневекового мастера умельца - Я много слышал о нем. Но, вот увидел в реальности первый раз в своей жизни. И держу в своих руках этот шедевр средневековья. Надо этот уникальный образец передать реставраторам нашего музея. Пусть ее приведут в надлежащий вид.
Он вертел ее в своих руках, туда и сюда, то поставляя перед большим в своем директорском кабинете музея древности «ПАЛЛАСИО» почти в самом центре города Прага. В Чехии. На улице Нерудово. Дом 15.
