момент Джону ее смех показался самым волшебным на свете. Великаны расплылись в улыбках: - Вон оно что! – Вован ладошкой хлопнул Джона в плечо – и тот шмякнулся на асфальт. - Тихо, что вы, - Лида метнулась к нему, помогая встать. – Бугаи, гостя зашибете. Ему и так со вчерашнего плохо. - Да ну, - сочувственно задумался Димка. Потом усмехнулся: – Ну что, братаны, поможем американцу? - Обижаешь, - махнули руками оба. – Приведем в чувство за пол часа. Лида, почуяв неладное, с тревогой забегала по лицам: - Вы что удумали? У нас культурное мероприятие. И я за него головой отвечаю. - Теперь десантура за него отвечает, - озорно подмигнул ей Димка – и Лиде стало плохо. - Нет, нет, нет, - она замотала головой. – Никаких … - Цыц, женщина. Домой шагом марш! – гавкнул брат. - Ну я прошу тебя, Димочка, родной. - Не вол-нуй-ся, - весело отчеканил брат. – Иди, иди, иди – через пару часов вернем твоего друга в лучшем виде. Ты, кстати, сестру не обижал? – кулак размером с Джона голову замаячил перед его носом. Джон испуганно отодвинулся. - Шучу! – гаркнул Димка – его спутники взорвались хохотом. – Пошли, Френк. - Я Джон, - пролепетал американец. - Какая разница! Ты знаешь хоть, какой сегодня день? Хотя откуда тебе знать. А сегодня, между прочим, день ВДВ. - Опачки! – хлопнули в ладоши десантники. – А это значит…. « Бежать, бежать, бежать, - застучало в висках Джона. Нет, не уйти ему от этих монстров. Подведет тело. – А-а-а, к черту. Хуже уже не станет» Он покорно поднял лапки кверху, всем своим видом выказывая полную капитуляцию. Америка в его лице безропотно выкинула белый флаг. Бравая десантура потащила Джона под мышки. Он обреченным кульком муки висел между ними – Лида с мольбой смотрела в их спины. - Бармен! – грохнул по стойке Димка – и стаканы подпрыгнули. Темноглазый кавказец втянул шею в плечи и съежился. - Сюда, бегом – а не то я сейчас приду сам, - забасил Вовка, кореш Димки. - Вай, какие люди! Все сегодня бесплатно для вас, дорогие. Угощайтесь, будьте как дома – у Ашота вам всегда рады. Кавказец распахнул руки. Десантники одобрительно крякнули: - Ну вот и славно. Нашему другу плохо, - они кивнули на Джона. – Сделай-ка вот что. Томатный сок смешай с водкой, туда перца, горчицы. - Вай, уважаемые. – Кавказец притворно обиделся. – Десять лет живу здесь. Знаю, как помочь. Все сделаю в лучшем виде. - А вы случайно не молдован? – всмотревшись, подал голос Джон. - Вай, зачем так говоришь, пачему так говоришь. Огорчить хочешь? – кавказец запыхтел, как чайник. - Похож просто, - американец виновато отвернулся. - Ара, как я могу быть похожим на молдован? Какой такой молдован? - Давай, давай, давай, - Вован взмахом руки погнал набыченного Ашота. Тот сразу утих и метнулся мешать лекарство. – А что тебе эти молдаване? - Лида сказала, - Джону неловко, - что я вчера их гонял. - Братаны, - развел руки Димка, - да это ж наш кореш. Прикинь – заграница, а по нашим понятиям рубит. Троица с нескрываемым уважением поглядела на Джона – и ему в первый раз за день стало приятно. Вован стянул берет и нахлобучил Джону на голову. - Ну вылитый Пашка Зуев с Кемерово. - А точно – похож. Тот, правда, в два раза пошире. И нос У Пашки сломан. - Ну, это дело поправимое. Эй, там, - бросил за стойку Димка, - где твой элексир? А то я сейчас вспышку слева и справа устрою в твоем шалмане. - Лечу, дорогие, лечу, - Ашот с подносом засеменил к столу и метнул на Джона колючий взгляд. Гроздья винограда приветливо шмякнули в центр стола, яблоки выросли россыпью. Три литровых бутылочки водки взмыли острыми башнями вверх, звякнули стопочки. - Э, - квакнул Вован, показывая на стопки, - десантура сроду с таких мензурок не пила. - Вай, понял все, понял. Сейчас еще шашлычок будет, лучок, балычок. – Ашот катером заходил от стола к стойке. Джону поднесли граненый стакан с чем-то бордовым. Вот она, смерть пришла. Избалованный американский желудок точно не выдержит этого. Джон горько вздохнул – но отказать этим милым и добрым ребятам не было сил. Он, зажмурившись и задержав дыхание, стал глотать что-то вязкое, острое, резкое. - Ай, молодца, - похвалили десантники. Джон оторвался от пустого стакана и к своему удивлению обнаружил, что еще жив. Вязкое зелье юркнуло внутрь. Желудок, булькнув, принял в себя жижу и смирился. И чудо свершилось. Голова, не дававшая покоя весь день, сбросила ненавистную боль. А вместо нее пришла нега. И захотелось жить. И ноги, утром безвольные, налились искрами силы. Блаженная улыбка озарила лицо Джона и так и осталась, приклеившись. Вован, Димка и Юрок тем временем звякнули стаканами. - За ВДВ! – стены кафе затряслись. В руку Джона прыгнул стакан, и он не заметил, как сам заорал: - За ВДВ! Десантура была скупа на слова и щедра на стаканы с водкой. Джон не успел опомниться, как запел, обнявшись с Вованом, песни про какой-то Афган, горы Кандагара, березы, небо, море. Кафе, к ужасу Ашота, вскорости заходило избушкой на курьих ножках. Десантники были прожорливы и беспокойны – и он уже пожалел, что не послушал совета Васгена вообще в этот день закрыть заведение и заколотить все окна. - Вай, вай, вай, - бормотал Ашот. Подъехали две тонированные машины его земляков – и Ашот облегченно расправил плечи. Как оказалось, зря. - Это что такое? – выпучил глаза Вован. – К нам гости. Э, баклажаны, сюда ходы, да-а-а. Десантура, увидев горбатые носы джигитов, ринулась в бой. - Э-э-э – берегись! – Юрок с выдоха рубанул двоих. Ашот нырнул за прилавок. Сбоку и сверху, обдавая ледяными струями воздуха, мелькали пудовые кулаки разошедшихся русских. Бах-бах-бах – кавказцы залетали по кафе футбольными мячами. Минута – и десять джигитов, хрюкая и затихая, лежали на обломках столов. Десантура же даже не вспотела, жалея, что южные парни оказались слишком тщедушны и не дали размяться побольше. - За победу! – снова взлетели стаканы. Юрок довольно потер сбитые костяшки. - А это были молдованы? – спросил запыхавшийся Джон. - Почти, - рассмеялся Юрок. « Черт, как же славно с этими русскими. Все вроде нелепо, глупо, но здорово. Как я жил столько лет. Боже-е-е.» Джон выпил, закурил и засмеялся звонко и честно. Рядом сидели братья – сильные, добрые, радушные. Он нащупал языком дыру во рту там, где раньше был зуб. Нащупал, ощутив соленый вкус крови – и не расстроился. Юрок схватил его за затылок и притянул к своей колючей щеке. У Джона приятно шумело в голове. Вован чем-то корил Америку – Джон кивал и клялся по приезду домой разобраться. Раздался рев милицейской сирены. Ашот змеей нырнул в подсобку. Он, конечно, надеялся, что милиция заберет дебоширов – но, увидев их в деле, ручаться за это не стал бы. Ашот на этот раз не ошибся. - Хулиганим? – бодро крикнул сержант. За его спиной выросли трое с дубинками наперевес. Глупые. - Чего? – замычал Вован. – Ехали бы вы, парни, куда подальше. - Та-а-ак, хамим представителю власти. – Сержант напрягся. – Сопротивление сотрудникам милиции, статья … - Да брось ты, - начал Димка. Двое милиционеров кинулись его вязать. - Ч-о-о? – заревели Вован с Юрком. Вскочил и Джон, обуянный праведным гневом. Вскочил, чтоб тут же получить дубинкой в глаз. Десантники зарычали. Мышиного цвета форма затрещала. Ашот обхватил руками голову и верещал: - Вай, вай, вай – что за день, ара. Брошенный Вованом сержант головой пробил стойку прилавка. Треснуло зеркало от кощунственно запущенной бутылки водки. Каждый звук отзывался нестерпимой болью в ранимом и чутком сердце Ашота. Он осторожно выглянул из-за угла – тренированная нога Димона впечатала ему в лоб. Ашот с распахнутым ртом мирно уставился в потолок мутным взглядом. Одолев милицию, десантура кинулась переворачивать козелок. Джон оторвал мигалку и разбил ее об асфальт. Темное лицо очнувшегося Ашота побелело – взъерошенные менты с разбитыми лицами вызывали подмогу. Приехавшему автобусу ОМОНа удалось поймать только очухавшихся кавказцев. Десантура стремительным марш-броском покинула место дислокации. Установить ее местонахождение по горячим следам не удалось. Шипела надрывно рация, на пределе, вызывая Беркута и какого-то Крота. Командир ОМОНа, сам в прошлом десантник, краешком губ усмехался, глядя, как скорая грузит джигитов. Четверка шла, гордо выпятив грудь. Качались широкие плечи, звенели ордена. Джон, пошатывающийся, прикладывался к литровой бутылке водки и передавал ее братьям. Их было не остановить. Американцу безумно нравился этот дикий, насыщенный током воздух свободы – и он искренне не понимал, как мог жить раньше, первые тридцать пять лет той фальшивой жизни. Ему казалось, что они ковбои с Дикого Запада и идут грабить почтовый поезд. - В-Д-В! – громыхнул Вован. Толпа шарахнулась. Четверка шла, горланя – и все двери мира были для них распахнуты. Джона мотало из стороны в сторону. Случись Монике или редактору увидеть сейчас Джона Митчела – они не поверили бы глазам. Скорее всего, его не узнали бы, подумав, что это какой-то бравый забулдыга, коих полно в Чигако или Сан-Франциско.
Димон, на беду всей толпе, вспомнил про чудный домик, где всегда ждут горячие девочки. Четверка мушкетеров, азартно загоготав, направилась туда. Вот и двухэтажный домик, зашторенный плотными темными занавесками. Они уже брались за ручку двери, когда Юрок предложил: - А что, мужики, слабо молодость вспомнить? Лица застыли в предвкушении подвига. - Помнишь, как раньше в общаги к бабам лазали? А? На окнах – решеточки; а мы по ним, как по лестнице. Ну-у-у? - Опачки, – гаркнул Вован и первый кинулся на абордаж. Он легко взобрался к окну и двумя ногами прыгнул. Послышался звон разбитого окна – за шторами завизжали. Кто-то стал сильно ругаться и через миг вылетел голый, покатившись по клумбе. Димка полез по водосточной трубе, Джон стал карабкаться следом. Труба, жалобно скрипнув, поехала. С ядреным матом Димон и Джон впечатались в землю. - В атаку! – поднялся с ковра георгинов Димон. Бордель переполошился. Голые девки забегали, тряся натруженными залапанными сиськами. Сонные разомлевшие клиенты высовывались в коридор и пытались напялить брюки. Они проклинали тот час, когда сдуру решили зайти сюда и божились, что ноги их здесь больше не будет. Миловидная стареющая бригадирша с тонной грима на лице вскочила в панике из-за столика. Она, самая старшая в доме утех, зароняла трубку, пытаясь набрать « 02». Юрок ворвался в коридор и завопил: - Высота взята! Сдавайтесь! Лида, как на работу, бредет в отделение милиции. Тревожная бессонная ночь – и под утро ей перезвонили. - Да, у нас. Да, все четверо. Задержаны в нелегальном борделе, где устроили дебош. Отпустить? Никак не возможно. Хулиганство, нецензурная брань, сопротивление при исполнении, угрозы сотрудникам милиции и драка с ними же, порча казенного имущества. Девушка, не мешайте работать.
Господи, как ей жилось хорошо до приезда этого несчастного американца. Лида себя пожалела. Делать ей нечего, как целыми днями бегать по отделениям и вызволять всяких… У нее статья лежит недоделанная. А этот-то, этот… В первый день был такой представительный и солидный – прям пижон. В белом костюме. И тут на тебе, дорвался. Или ее городок действует столь вредно? Лида тряхнула головой. И Димка балбес, еще приехал – вот
