- Мы еще слишком мало знаем о физическом мире, - пришел на помощь Гегелю инквизитор. – Зато в метафизической сфере мысли диалектика отлично работает. Ничто вполне может превращаться в нечто, и даже воплощаться в реальные объекты. Ведь само мышление без разума ничто.
- Да, но без разума мышления не бывает, - парировал Поганель. - Мышление является дополнением разуму, и как всякое дополнение, несоизмеримо с ним, а значит, тяготеет к отрицанию своего патрона. Отсюда вся диалектика мышления. Поэтому мысли - не совсем ничто. Ведь окончательно они формируются в сфере логоса разума, и человек способен их чувствовать, переживать и осознавать.
- Ну, знаете ли, переживать, - нашелся Гегель. – Мало ли чего мы там переживаем. Я, например, говорю: у человека есть правая рука, а вы говорите, - левая…
- Но даже если допустить, что мысли – совершенное ничто, - перебил Гегеля ботан, - то и в этом случае ваши «отрицания отрицания» не ведут к развитию, а напротив, приводят к взаимному уничтожению. Для преодоления кризиса противоречий нужна дополнительная творческая энергия, например, в виде аргументов и доводов. Вот, откуда берется консенсус и развитие. Отсюда получается, что ваша диалектика – всего лишь частный случай принципа дополнительности. Словом, ваше учение, господин Гегель, не просто ошибка и заблуждение, а настоящее преступление против человечества и Бога. Кстати, вы выдумали своего собственного бога, сущность, цели и вкусы которого весьма сомнительны. Не зря Маркс сотворил из него призрака, бродящего по Европе. И, похоже, именно его Ницше принял за бога, способного умереть. Ведь настоящий Бог вряд ли мог оставить после себя дыру в человеке. Для этого Бог слишком грандиозен. А вот дыра, которую обнаружил в себе Хайдеггер, как раз того размерчика, куда вполне умещается ничто. Так что, ваш друг Гете, быть может, не желая того, прекрасно изобразил вас в образе главного героя своего произведения «Фауст». С тем и прощайте.
- Принцип дополнительности какой-то, - процедил инквизитор, глядя вслед Гегелю.
Между тем, тень Гегеля покидала экран пещеры совершенно безропотно и покорно, а понурый вид знаменитого философа показывал, что он признает критику ботана справедливой.
- А теперь, ваша четь, пригласите, пожалуйста, Гуссерля, - беззаботно распорядился Поганель.
«Подать сюда Ляпкина-Тяпкина, - вспомнилось мне из школьной программы. - Во, ботан дает!»
- Что же вы, господин Гуссерль, не разобрались в трех соснах? – пристыдил Поганель, появившуюся тень с длинной шеей, как у гуся.
- В каких еще соснах? – растерянно покрутил шеей Гуссерль.
- Да в тех самых: разум, сознание, мышление, - пояснил ботан. - Вы же в своей феноменологии все только запутали. Придумали какую-то интенцию, потоки сознания, и черт знает что. Зато ваши бредни легли в основу лжеучения под названием экзистенциализм.
- Запутал, говорите? - отозвался Гуссерль. – Может быть, вы возьметесь распутать.
- Да запросто, - самоуверенно пообещал ботан. – Ведь на самом деле с вашим потоком сознания все очень просто. Тут достаточно знать принцип дополнительности, открытый Бором.
- Что это за принцип такой, - недовольно поинтересовался Гуссерль.
- Этот принцип лежит в основе мироздания и фрактально проявляется во всем сущем, - сообщил Поганель. - Чтобы его понять, представьте электрическую цепь, где есть источник энергии, потребитель и нулевой провод. Применительно к уму человека, в этом условном треугольнике информация, которую разум считает необходимым осмыслить, проходит через сознание и операционную систему мышления, где подвергается анализу и перестройке данных в логические цепочки. На их основе разум делает выводы с привлечением знаний и опыта, и эти решения вновь поступают в распоряжение сознания и мышления. Так круговорот осмысления повторяется цикл за циклом, пока не будет выработано умозаключение, которое не будет отторгнуто логосом разума. Вот это еще можно назвать потоком сознания, а не то, что называете вы.
- Да откуда вы это взяли? – возмутился Гуссерль. – Почему я должен этому верить?
- Не верите – не надо, - беззаботно сообщил ботан. – Учтите лишь, что мышление, потому и является дополнением разума, что несоизмеримо с ним. И если мышление подчиняется законам логики и индукции, когда познание развивается от частного к общему, то разуму присущи принципы творчества и красоты. Они реализуются посредством логоса, где частное выводится из общего. Незнание этого и стало причиной многих заблуждений мудрецов запада в отношении разума. И вы были из тех слепцов, кто вел философов Европы по ложному пути, утверждая, что разум подобен мышлению.
- Ну, так уж прям по ложному, - возмутился Гуссерль. – В конце концов, что меняет ваша схема?
- Эта схема показывает, что мышление способно истощать, перегружать, переформатировать разум, – пояснил Поганель. - В электротехнике похожее происходит по причине искрений, коротких замыканий, неисправности потребителя. А в природе мышления есть то самое ничто, которое существует в виде ошибок, сомнений и заблуждений. Поэтому мышление тяготеет к отрицанию разума. Ошибки рассудка могут привести к тому, что поток сознания образует что-то, вроде воронки небытия. Ее-то, видимо, и почувствовал в себе Хайдеггер. Он, конечно, ошибался, полагая, что такая черная дыра – есть источник творчества. Но он был прав, думая, что спасение от исчадий ада следует искать в созидательном творчестве. И действительно, из нашей схемы следует, что рассудок может быть гармоничен логосу. И тогда мышление становится источником блага и прекрасного. Так вот, знание принципа дополнительности и его схема, могли бы привести к пониманию того, что такие несоизмеримые человеку величины как природа, коллектив, общество способны служить его восхождению к идеалам красоты. Все зависит от творческих способностей и усилий человека. Результатом же ваших заблуждений, господин Гуссерль, явились идеи, которые ничтожат разум и сознание личности. И вот перед нами сидит индивид, которого суд пытается сделать жертвой вашего учения. Скажите после этого, что вы не преступник.
- Скажите, скажите ему, Гуссерль, что он говорит совершенную чушь, - вмешался инквизитор, но, не дождавшись должной отповеди от Гуссерля, продолжил сам. - Из твоей схемы следует, что мышление способно портить разум посредством ошибок и каких-то искрений, а, мол, на самом деле разум - источник творчества и блага. Но взгляни на животных, например, на свинью. У нее есть разум, но нет интеллекта. Вот, что такое твой разум без мышления.
- А чем вам не нравится разум свиньи? – возразил Поганель. – Он построен по тем же принципам творческой энергии Космоса, как разум всякого живого существа, даже комара. Главным и определяющим из этих принципов является любовь. И он, несомненно, проявляется у всякого животного в его творчестве восприятия реальности. Вы же не знаете, как свинья способна приукрашивать и любить жизнь.
- А ты, видимо, знаешь, - мстительно заметил инквизитор.
- Во всяком случае, догадываюсь, - заверил его ботан. – Ведь свинья любит даже грязь. Так и любое животное находит счастье и эйфорию в своей стихии. И все это благодаря инстинкту творчества. Ну, а как справедливо заметил ваш Хайдеггер: «Творчество порождает творчество». Так творчество восприятия становится основой творчества созидания, которое животным тоже присуще. Целью же творчества является красота. А красота становится вдохновением для нового творчества. Это и есть движитель эволюции, на вершине которой оказался человек со своим разумом. Но ошибки в мышлении способны низвести разум человека намного ниже разума свиньи, когда человек превращает в грязь даже свой разум. Не об этом ли свидетельствует ваш экзистенциализм. Что вы на это скажете, господин Гуссерль? – обратился к экрану Поганель.
Но тени Гуссерля на стене уже не было.
- Да, что у нас там еще осталось? – задумался ботан.
- Ага, кого еще из великих мыслителей не приговорил наш прокурор-недоучка? – съязвил инквизитор.
- Что-то вы говорили о смысле жизни, - вспомнил ботан. – Кто из ваших великих об этом задумывался всерьез? Кажется, Франк.
- Об этом задумывались все наши, - укоризненно покивал ботану инквизитор. – И все пришли к выводу, что жизнь не имеет смысла. Но Франк не наш. Он религиозный философ. Так что, я и сам разделаю его под орех. В своей книжке «Смысл жизни», этот демагог пришел к выводу, что жизнь имеет смысл, если человек идет путем Христа. Но, во-первых, жизнь дана не только человеку, а всему живому в природе, а во-вторых, Франк говорит лишь об условиях, при которых жизнь человека имеет смысл. Но тогда это частный случай. И вообще, что это за путь такой – восхождение на Голгофу с крестом на спине? Не каждому понравится.
- Насчет Христа не вам рассуждать, - заявил Поганель. – Христос – образ подвига преодоления смерти, через воскрешение в истине. То есть, речь идет творческой природе истины. Ведь она, как само бытие постоянно находится в подтверждении, а значит, и сотворении, по принципу обратному диалектическому закону «отрицания отрицания». Отсюда получается, что смысл жизни всего сущего состоит в творчестве, направленном на созидание прекрасного, которое бессмертно в каждый момент своего бытия. Красота бросает вызов вечности…
[justify] Ну, хватит, - прервал речь моего защитника инквизитор. – Я думал, ты что-то путное скажешь. В общем, доводы защиты мы заслушали, но они неубедительны. Истина, творчество, бытие – все это не имеет отношения к преступлению подсудимого. Даже если кто-то из мыслителей заблуждался, это доказывает лишь то, что мышление - ничто. Зато у нас есть чистосердечное признание преступника и показания свидетелей. Так что, остается только
