тесную, прямоугольной формы, трубу. Через несколько метров, на гипсолитовой стене он увидел натянутую на самые обыкновенные канцелярские кнопки, мешковину.
– Ну, вот мы и дома.
Костоправ хмыкнул и, достав клизму, начал смачивать тряпку.
– Главное Вовка, ты не спеши.
Вспомнил он Мишкины инструкции.
– Чем сильнее промокнет стенка трубы, тем легче тебе будет пробраться в квартиру.
– Ну-ну. Посмотрим…
Владимир выбросил через верх опустевшие канистры и достал небольшое полотно по металлу.
Гипс и в самом деле поддавался на раз и лишь иногда, работу замедляли тонкие прутья арматуры, впрочем, их было совсем намного: три, от силы четыре.
Через минут сорок, Костоправ, с трудом выдавив наружу влажный квадратный кусок стены, ногами вперед протиснулся в квартиру.
Светлый линолеум кухни в гипсовой пыли выглядел грязным и неухоженным, и карманник аккуратист по натуре недовольно поморщился.
Все-таки квартирные кражи это не его.
Да еще эта перчатка на левой руке: зацепившись за пенек арматуры, тонкая резина с насмешливым писком лопнула, и теперь, как ни старайся Костоправ но , его, довольно хорошо знакомые в угрозысках многих российских городов пальчики, несомненно, обнаружит в этой квартире какой-нибудь старательный криминалист-стажер.
– Вот же непруха!
Владимир сплюнул и двинулся в комнату.
Довольно большой беломраморный ангел, стоял в нише над камином, на специальном постаменте, оббитым голубым бархатом.
– Ну, ни хрена себе ангелок!
Расстроено хохотнул Нестеров, подходя к статуе.
– Мишка говорил, что ангел весит не больше тридцати килограммов. Ну, если это так, то он наверняка внутри пустотелый.
Костоправ, согнутым пальцем слегка постучал ангелу, по закованной в белоснежную кольчугу груди.
– Пустой…
Протянул он удовлетворенно и достал из заднего кармана штанов тонкий, но прочный мешок от сахара.
…- Везде хорошо, а дома лучше. Проходи Маша…
Неожиданно донесся из коридора довольный мужской голос и на пороге появился большой и толстый, загорелый мужик в светло-сером, летнем парадном кителе генерала ФСБ. Надо полагать хозяин квартиры. Фирменную фуражку генерал держал в левой руке.
– Это что за ****ство?
Он протянул свободную руку к Костоправу, словно желая потрогать наглого гостя.
– Форменное ****ство…
Согласился с ним обескураженный щипач и, не дожидаясь развязки, ринулся мимо толстяка к входной двери.
Внешность генеральши Маши, рассмотреть он уже не успевал.
Гл. 2. Capiat, qui capere potest.
Пусть ловит только тот, кто может поймать.
Выскочив из подъезда, Владимир, инстинктивно прихватил какую-то никчемную, грязную от побелки доску, прислоненную к двери мусорокамеры и, торопливым шагом ринулся в ближайшую арку. Бегущего человека в грязных, залапанных гипсовой пылью джинсах, запомнит всякий, а вот грязного строителя с доской на плече, не вспомнит никто.
В этом Нестеров был уверен.
Пройдя дворами пару кварталов, он отбросил ненужную уже доску, отряхнулся, как мог и, забравшись в первый попавшийся троллейбус, поехал по Ленинскому проспекту в сторону центра.
Несмотря на внешние спокойствие и беззаботность на лице домушника –неудачника, мысли в голове его вертелись отнюдь нерадостные…Хотя и небезнадежные.
«…Какой бы властью не обладал этот генерал, но наши внутренние органы, которые напрямую ему не подчиняются, довольно неторопливы.
Пока группа оперативников появится на месте преступления, пока опросят самого генерала и его супругу, пока откатают пальчики, оставленные Костоправом на кухне и мраморном животе ангела, пока сравнят их с данными картотек, два-три часа по-любому пройдет. И за эти два-три часа, кровь из носа необходимо слинять из белокаменной. Как можно дальше и как можно на подольше».
Нестеров достал из кармана карамельку « Гусиные лапки», неторопливо очистил ее от налипшей обертки и бросив в рот, снова задумался.
«Дабы успокоить разгневанного генерала – чекиста, в городе несомненно введут план «перехват» и мой профиль уже к вечеру окажется в кармане у каждого постового.…А там опять нары, опять суд, опять приговор»…
Костоправ вздохнул, с тоской разглядывая пыльный Московский пейзаж, неторопливо проплывающий за стеклом,
А уж совсем плохо стало на душе у Костоправа, когда он вспомнил, что свой мобильный, уронил в вентиляционную трубу, когда согнувшись, пропихивался в генеральскую квартиру. И что сейчас, он даже и при желании не сможет позвонить своему дружку, домушнику Мишке, чтобы попросить о крыше на пару-тройку дней или хотя бы высказать ему свое «фи».
– Станция метро «Октябрьская«.
Прозвучало где-то над самым ухом Нестерова и он, подчиняясь скорее какому-то звериному инстинкту, нежели разуму, вышел из салона троллейбуса.
– …Ярославский.
Бросил он, уже через несколько минут первому попавшемуся таксисту и внимательно осмотревшись по сторонам, нырнул в раскаленное чрево машины.
***
-К вам можно, дамы и господа?
За минуту до отправления поезда следующего до Владивостока, в купе номер шесть четвертого вагона, вошел Костоправ, в меру развязный, в меру пьяненький, в меру веселый.
В правой руке, он держал промасленный пакет с горячими еще беляшами, в левой – две пузатенькие бутылки с бренди »Солнечный бряг».
– Прошу пардон, дамы и господа, но на вокзале все более или менее приличные кафе оказались закрытыми, так что не обессудьте, что смог купить, то и купил…
Семейная пара, надежно обосновавшаяся на нижних полках, энергично, практически в голос закричала, что все нормально, а приличной закуси у них самих хватит надолго.…Причем энтузиазм у супруги пассажира снизу, заметно поубавилась, когда она увидела, как Костоправ, из заднего кармана джинсов, с трудом выудил еще одну бутылку «Солнечного бряга».
-Витя, ты уж много не пей…
Пискнула она просительно, но было поздно.
Мужики уже, похоже, спелись…
«По тундре, по широкой дороге,
Где мчится поезд Воркута-Ленинград,
Мы бежали с тобою, опасаясь погони,
Мы бежали по тундре через ночь наугад…»
Попутчики по купе оказались людьми терпеливыми: женщина первое время еще пыталась что-то сказать своему супругу, но после второй бутылки болгарского пойла, безнадежно махнула рукой и, накрывшись одеялом с головой, уснула.
Костоправ, приобняв за плечики разомлевшего попутчика, сначала по слогам надиктовывал ему слова популярной песни, после чего они довольно слаженно пели ее в два голоса.
И что самое главное, после каждого выученного наизусть и пропетого без ошибок куплета, новые товарищи, закрепляли выученный урок, стопкой.
Ближе к полуночи мужик сломался и, подложив кулачок под пухлую, не выбритую щеку, пуская слюни, уснул за столом, локтём сдвинув пустые бутылки, фольгу от плавленых сырков и промасленный кулек изпод чебуреков.
Владимир с грустью посмотрел на соседа, с нежностью погладил его по шишковатой голове и полез к себе на полку, наверх.
– Спать. Непременно спать…
Примерно также однообразно прошел и второй день, и третий…
Запасы спиртного закончились и теперь новоявленные дружки пару раз в день наведывались в вагон-ресторан…Для равновесия…
-Ах, чтоб тебя!
Поезд резко тормознул и карманник, несколько опухший и не ухоженный в связи с трехдневной пьянкой, не удержавшись на верхней полке, упал вниз, прямиком на заставленный бутылками столик.
Поезд остановился. Разбуженные пассажиры высыпали из вагона, громко обсуждая неожиданную остановку.
Пьяным, как известно, везет и Нестеров, откровенно говоря, все еще очень и очень подшофе, нетвердо ступая по коридору, вышел в тамбур. Слегка качнувшись, он в темноте ухватился за матово-блестевшую алюминиевую ручку двери.
Та, как ни странно с легкостью распахнулась и Владимир, всем телом рухнул на крупный гравий железнодорожной насыпи.
Где-то через полчаса, состав тронулся, пассажиры , лениво переговариваясь, вернулись в свои вагоны и купе.
Машинист просигналил неизвестно кому и зачем, и зеленый прокопченный состав Москва – Владивосток, растворился в мокрой зябкой темноте.
– Что ж так холодно, б**?!
Володя потянулся, с удивлением рассматривая пустынное железнодорожное полотно, росистые шпалы, поблескивающие в свете бледной луны и черную от креозота полынь, растущую повдоль рельсов.
-А где поезд, где все?
Постепенно трезвея, недоуменно буркнул Нестеров и, приподнявшись, попытался осмотреться вокруг. Впереди, на фоне темно-фиолетового неба, чернели высокие сосны и ели.
– Куда же я все-таки попал?
Вновь поразился Костоправ и, после очередной неудачной попытки подняться на ноги, покатился вниз под откос, сквозь росистые кусты придорожной ирги и жесткой ломкой крапивы.
…Проснулся Нестеров неожиданно в хорошем настроении, хотя слегка и продрогшим. Прямо над ним, на ветке боярышника, усыпанного поспевшими уже ягодами, сидела какая-то сволочная птичка, довольно легкомысленного желтого окраса и, склонив головку, внимательно разглядывала неудачливого домушника.
– И что ты хочешь, сволочь?!
Довольно весело хмыкнул Костоправ и, отряхнув штаны, зеленые от травы на коленях, вошел в лес навстречу еле заметной тропинке.
Примерно через час, он окончательно понял, что заблудился.
Основательно и бесповоротно.
Когда-то давно, еще в детстве, Володя где-то читал, что, если заблудишься в незнакомом лесу, непременно нужно забраться на высокое дерево, желательно с компасом в руках и осмотреться на предмет обнаружения жилья человека, или хотя бы дороги ведущей к нему.
Хотя все в той же книге, ничего не было сказано, как забраться на самое высокое дерево, не имея при себе ни лестницы, ни веревки, ни даже когтей на ноги, как у профессионального электрика.
Часа через три блужданий по чуть заметным тропкам , когда солнце вперемежку с липкой паутиной, мягко говоря уже откровенно измучили оставшегося Нестерова, он увидел перед собой широкую реку.
Справа по течению виднелись быки давно разрушенного моста, замшелые камни которого облизывали холодные волны незнакомой реки.
За рекой, сквозь обрывки белесого тумана, повисшие на высоких соснах, виднелись аккуратные двух и трехэтажные домики, один вид которых обещал теплую ванну, сытный ужин и мягкую постель.
Вымотанный и голодный Костоправ, прилег на теплый от солнца прибрежный песок и, подложив под голову тапочки (а что вы хотите? – В вагоне, все ходят в тапочках, ), плюнув на неизвестность, с чистой совестью, уснул.
Гл. 3. Somno excitem eum…
Спящий Просыпается…
Все еще улыбаясь, маравихер потянулся просыпаясь, приподнялся и неожиданно в двух шагах от себя увидел высокого полного мужика в линялом брезентовом плаще, небрежно наброшенном на китель полковника милиции.
Под кителем, кроме антрацитом поблескивающих семейных трусов, да заросшей темным курчавым волосом груди, на незнакомце ничего и не было.
– Лодку ждешь? Поинтересовался полуголый полковник милиции, закуривая.
– Да как сказать…
Костоправ неопределенно пошевелил пальцами правой руки и тоже закурил.
– Ну-ну…
Слуга народа хмыкнул и уже более внимательно всмотрелся в лицо карманника.
-Слушай, земеля, я тебя случаем нигде раньше видеть не мог?
– Это вряд ли…
Нервно хохотнул Нестеров,
