признания Щеглова и презрительно сплюнув, вновь вернулся в лес, на тропинку, ведущую от школы к пню…
…- Ну, честно говоря, этого или примерно этого тебе и стоило ожидать, господин педагог…
Хмыкнул Костоправ разочарованно, заходя в класс.
– Ну что ж, дорогой вы мой градоначальник, «Praemonituspraemunitus» «предупрежден, значит вооружен»…Посмотрим, кто из нас ху…
…С этого дня, в процессе обучения студентов – карманников произошли некоторые, явно заметные изменения.
Костоправ стал менее требовательным к практическим навыкам будущих ширмачей. С одежды манекена он незаметно срезал больше половины крючков, а теоретические занятия перешли в разряд пересказов баек и историй о жизни и похождениях известных карманников СССР: Толика Амбала, Анатолия Голованова с погонялом, Лиса и конечно о Зугумове Зауре…
В конце октября, во время очередного пикничка в присутствии Генерал – губернатора Щеглова и его любовницы, Нестеров, с аппетитом обгладывая куриную ляжку, бросил небрежно.
– Седьмого ноября мне с группой карманников необходимо быть в Москве.
Пора опробовать их в деле…
– Ну, раз надо, значит будете…
Весело хмыкнул Щеглов, а вслед за ним хихикнула и Алена…Хихикнула неестественно весело и от того еще более неприятно.
…Площадь «Трех вокзалов» встретила Нестерова со товарищи, деловой сутолокой и разноязыким гомоном приезжих.
Окружив себя взволнованными «новобранцами», Костоправ проговорил незаметно осматриваясь.
– Господа карманники. Ровно через час я ожидаю вас возле пригородных касс Ярославского вокзала с первым в вашей жизни уловом.
Сегодня праздник. С одной стороны клиент сегодня менее осторожен, чем обычно, многие из них особенно мужчины уже подшофе, с другой, количество товарищей в погонах, милиционеров, работников прокуратуры и прочих чекистов на улицах столицы в разы больше чем обычно.
Так что сейчас сдавайте свой багаж в камеры хранения и в добрый путь.
Как говорится «Audacia pro muro hab;tur» . Что означает: Храбрость заменяет стены.
Нестеров пожал ученикам руки, пожелал удачи и игнорируя мелкий осенний дождик, ленивой походкой направился в Столовую № 34, при Ярославском вокзале.
Сколько он себя помнил, в этой столовой всегда пекли и продавали прекрасные пирожки с картошкой и капустой, а через черный ход , дверь в который была прорублена лихими людишками еще в 1862 году (в те годы, здесь размещался привокзальный буфет для чистой публики), можно было пробраться в подземный старинный коллектор, тоннель для водоотведения. А оттуда зная или умея читать знаки, начертанные на старинных кирпичных стенах подземелья, можно было попасть либо в метро на станцию «Комсомольская», либо в подвал Казанского вокзала. Костоправ, небрежно помахивая небольшим коричневым чемоданчиком, «дипломатом» подошел к стеклянной двери столовой, в сияющей, хромовой ручке которой, прекрасно было видно отражение нелепой, кругленькой фигуры Генерал-губернатора Щеглова, что-то горячо втолковывающего молоденькому милиционеру.
– А ведь я тебе, Щеглов, почти поверил…- Владимир сплюнул и вошел в теплое нутро столовой.
…Пакет с горячими пирожками с картошкой был еще теплым, когда Нестеров, купив билет на поезд № 156М, до Анапы, неторопливо направлялся к своему вагону.
Еще с детства, с первых своих неуклюжих и непрофессиональных краж, понравился, полюбился Нестерову этот небольшой приморский город и что интересно, именно осенью…
Гл.8 TANTUM SCIMUS, QUANTUM MEMORIA TENEMUS.|>Мы можем столько, сколько мы знаем…
-Товарищ генерал. Граждане Пекарев и Каргер доставлены. Они ожидают в коридоре.
Молодой сотрудник ФСБ, одетый в безукоризненно подогнанную по фигуре черную пару, появился в дверях, преданно глядя в глаза хозяину кабинета, генерал лейтенанту Афанасьеву, Виктору Петровичу.
– Давно ожидают?
Генерал, вытирая пальцы рук белоснежным платочком, отошел от окна. За стеклом, на широком, жестяном отливе, голуби дрались за кусочки только что раскрошенной чекистом булочки.
– Никак нет. Не более двух часов.
-Хорошо лейтенант. Помучай их еще с часик, а потом приглашай.
Афанасьев подошел к старинному несгораемому ящику и, часто сверяя код, выколотый на пульсе левой руки, с цифрами на лицевой панели сейфа, открыл его потертую дверцу.
На средней полке покоилась скромная картонная папка с крепко завязанными на два узла тесемками. На папке чернела надпись, выполненная от руки, красной тушью.
« Горгиппия».
На ходу развязывая бечевки на папке, генерал подошел к столу.
-Пора.
Чуть слышно щелкнул он тонкими длинными пальцами и в кабинет в сопровождении все того же лейтенанта робко вошли вышеупомянутые Пекарев и Каргер, пожилые люди, внешне очень похожие на ученых затворниках из ранних советских кинокомедий.
-Присаживайтесь товарищи.
Генерал приподнял голову и внимательно осмотрел вошедших.
Те слегка помедлив, все ж таки опустились на мягкие стулья, расставленные вдоль покрытого темно-красным сукном стола.
Афанасьев вышел из-за стола, подошел к окну и глядя на стариков в отражении оконного стекла, проговорил негромко, но весомо.
– Как вы считаете, товарищи ученые, путешествие по времени, возможно, или нет?
– Ну как вам сказать, товарищ генерал.
Проговорил, приподнимаясь со стула невысокий, лысый с грустным выражением лица, мужчина.
– Еще Эйнштейн считал, что полетав определенное время вокруг Земли с около световой скоростью можно встретиться со своими правнуками. А если двигаться быстрее скорости света, то время вообще пойдет задом наперед, таким образом, мы окажемся в прошлом. Но, к сожалению, советская космонавтика и в целом вся советская наука, такие аппараты, двигающиеся с такой огромной скоростью, пока еще не создали.
Лично я, как доцент кафедры прикладной математики о таких приборах не слышал.
Генерал обернулся и внимательно осмотрев математика, проговорил.
– А что на это скажет историк, профессор Пекарев?
Пекарев, в отличие от математика был сед, длинноволос, высок и необычайно худ.
Можно сказать, болезненно худ.
– Истории известны некоторые артефакты, говорящие нам о возможности перемещения во времени, такие, к примеру, как простреленные черепа динозавров, вымерших задолго до появления огнестрельного оружия. Или все тот же пресловутый молоток, чудом оказавшийся в глыбе бурого угля, но лично я с осторожностью бы говорил о возможности путешествий по времени.
По крайней мере, в ближайшие лет сто, сто пятьдесят.
Пекарев поклонился и вернулся на свое место.
А что вы скажете на это, товарищи ученые?
Генерал разложил перед сосредоточившимися светилами несколько фотографий, черно-белых и цветных. На них с сильным увеличением были сфотографированы спина и грудь древнего, мумифицировавшегося тела.
– Саркофаг, в котором были обнаружены эти останки, нашли совсем недавно на территории нынешней Анапы, почти в центре города.
В основном про все артефакты древней Горгиппии известно широкому кругу, чего не скажешь про эту находку предположительно третьего века до нашей эры..
-Почему?
Историк внимательно, через сильную лупу разглядывал морщинистые останки мужчины.
-Да потому, дорогой вы мой товарищ Пекарев, что на груди этого мужчины, слева, наши эксперты обнаружили татуировку…
– И что!? Искусство нанесения татуировок на свободные от волосяного покроя участки тела, известно очень давно. Я полагаю, что еще в каменном веке…
– Да я – то не спорю про каменный век.…Здесь я полностью вам доверяю…
Несколько раздраженно прервал разговорившегося ученого, генерал.
– Вот только у нашего покойничка, эксперты обнаружили татуировку, выбитую на русском, и даже не на старославянском, а на современном языке.
«Не забуду мать родную!»
Надпись сделана синими чернилами на фоне красного сердца, и не просто сердца, а сердца срисованного с учебника анатомии, с венами, желудочками и прочим…
-И…?
Протянул, медленно поднимаясь, Пекарев.
– И точно такая же татуировка, имеет место быть на груди известного в СССР и уже в современной России, карманника, Владимира Нестерова, гордо носящего кличку Костоправ.
Генерал с видом иллюзиониста выложил перед учеными несколько фотографий, на которых был запечатлен совсем молодой человек и в фас , и в профиль…Та самая, вышеупомянутая татуировка и в самом деле была ясно видна на его левой груди.
-А…- Зашевелил пальцами подскочивший со стула математик.
– А щипача Костоправа, сейчас разыскивает вся наша доблестная милиция , одновременно с моими коллегами, работниками ФСБ , кстати разыскивают его не только за эту татуировочку, но и за его профессиональную деятельность…
Вот так…
– Ну, а вдруг все это какое-то глупое недоразумение и это ваш, как вы говорите, Костоправ, совершенно случайно и относительно недавно попал в саркофаг, а вы уже выстроили целую теорию о перемещении во времени? А вдруг это вообще не он, вы подобное вообще не рассматриваете?
Проговорил, останавливаясь у самой двери ученый – историк. Проговорил и тут же похоже и испугался своих слов.
– …На левой руке мумии из Горгиппии, кроме современных, блатных наколок, оказались часы швейцарской фирмы Rado. На браслете мы обнаружили относительно легко читаемый номер серии.
Бесцветным, сухим голосом проговорил генерал, собирая со стола фотографии.
– Представитель правления этой фирмы, на наш запрос ответил, что часы с браслетом этой серии в продажу поступили лишь в прошлом году До свиданья, товарищи. До свиданья.
Гл.9. Тimeo Danaos et dona ferentes
Бойтесь данайцев дары приносящих
К микрофону подошел высокий, сутулый саксофонист и, положив свой сверкающий инструмент на черный залапанный рояль, проговорил задушевно, энергично жестикулируя правой рукой.
– А сейчас, для нашего дорогого гостя из столицы, Володи Нестерова, в определенных кругах более известного как Володя Костоправ, звучит его любимая песня.
Публика в небольшом, уютном ресторане «Старая Анапа», всеми окнами выходившего на высокий и крутой обрыв, нависший над песчаным пляжем, встретила песню одобрительным шумом, но с первыми звуками проигрыша, тот час же утихла. Чувствовалось, что ее исполнителя здесь любили.
«Тихо лаяли собаки
В затухающую даль,
Я явился к Вам во фраке
Элегантный, как рояль.
Вы лежали на диване,
Двадцати неполных лет.
Молча я сжимал в кармане
Леденящий пистолет.
Обращённый книзу дулом,
Сквозь карман он мог стрелять.
Я всё думал, думал, думал:
Убивать? Не убивать»?
Саксофонист, он же и исполнитель слов, облизнул губы и припал к мундштуку саксофона.
«Было холодно и мокро
Тени жались по углам.
Обливали слёзы стекла
Как героя мелодрам.
Я — от сырости и лени
Превозмочь себя не мог
Вы упали на колени
У моих красивых ног.
Дым! Огонь! Сверкнуло пламя!
Ничего теперь не жаль…
Я лежал к двери ногами,
Элегантный, как рояль».
К столику, за которым сидел в одиночестве довольно молодой человек, подошел благообразного вида старик в роскошной тройке, цвета сливочного мороженного.
Вместо галстука, шею его украшал темно-багровый, почти черный шелковый платок.
-Спасибо за песенку, Сан Саныч.
Молодой мужчина приподнялся и дружелюбно пожал старику руку.
-Ну, перестаньте,
