Он только и смог, что глянуть в огромные глаза, и кивнуть, хмуря брови…
Члены Комиссии сидели.
Алексей вывел своё воинство «на ковёр», и расставил вокруг себя, сам же расположился напротив хэра Ванавермайта, чуть потупив голову, и приняв самый невозмутимо-скромный вид, какой смог.
– Хэрр Алексейс, фру. Мы обсудили представленные нам модели, и сравнили с исходным образцом, – хэрр председатель стада чиновников указал на стопку фотографий на одном из незанятых стульев, – Заключение Комиссии составлено. – Алексей почуял, что пот уверенно проложил себе накатанную и широкую дорожку у него на позвоночнике.
– Первое. Соответствие основной модели исходной достигнуто. Она однозначно принимается в производство. (Хэрр Алексей, фру Магда. Будьте добры в понедельник к десяти подойти в Правление – мы обсудим детали производства и дальнейшие планы)
Второе. Дополнительные модели… – сердце Алексея словно сжала ледяная рука, – [i]Признаны[/i] [i]перспективными[/i]. Сейчас уважаемые члены Комиссии не могут, – хэрр Ванавермайт торжественно повёл около себя рукой. Наверное, это должно было означать представление всем дамам из группы Алексея этих самых членов! – однозначно определить перспективы производства их в представленном виде. Однако этот вопрос будет решаться на Большом Совете Директоров, где и будет принято окончательное решение.
До этого же момента я прошу соблюдать обычный режим их хранения, работы и… мер безопасности.
Это – всё.
Хэрр Алексей. Фру. Благодарю за отличную работу. – дамы вокруг Алексея стали переглядываться, обмениваясь за его спиной довольными улыбками и шушукаясь. (Вот этого уж у женщин не отнять!) Однако хэрр Председатель, оказывается, ещё не закончил:
– Да, вот ещё что. В качестве… поощрения за проявленную оперативность и профессионализм, на понедельник всему коллективу, (кроме названных мной руководителей Ателье) – он сверкнул на этих самых «руководителей» начальственным взором, – предоставляется однодневный, полностью оплачиваемый, отгул.
Сейчас все свободны.
Хэрр Алексей, которого фру Магда невежливо пихнула локтем в бок, только сейчас вспомнил, и поспешил заполнить возникшую неловкую паузу, выйдя чуть вперёд, и снова вежливо поклонившись:
– Уважаемый хэрр Председатель! Уважаемые хэрры члены Комиссии! Мы благодарим за высочайшую оценку нашей работы! И заверяем, что… – текст он просто нагло зазубрил всё из того же потёртого стандартного образца, понимая, что есть такие формальности, которые надо соблюдать чуть ли не свято!
И это – не только дань консерватизму, а ещё и отличный способ вырулить из любой штатной… да и нештатной ситуации. Потому что вариант – «Ателье обязуется всё исправить в кратчайшие сроки» в образце тоже имелся… На всякий случай. Но на этот раз – вроде, пронесло – тьфу-тьфу!..
Насколько у них «порядок», и «пронесло», его просветила фру Магда, уже после того, как они проводили всех «высоких членов», и отпустили, поблагодарив, заметно повеселевший «персонал».
– Хэрр Алексей. Вот теперь – поздравляю! – она дышала шумно, и видно было, что изо всех сил сдерживает довольную улыбку до ушей, – Вы – первый, кому за дополнительные, отличающиеся от базовой, модели, не открутили голову! А до этого я слышала только: «Издержки на ткань, фурнитуру, зарплату швеям, и амортизацию работы оборудования будут удержаны из зарплаты мастера!»
Алексей растерялся так, что даже не нашёлся, что ответить.
Фру Магда успокаивающе похлопала его по руке:
– Почему не говорила? Ну, как вам сказать…
Я здесь всякого насмотрелась. (Я уж вам говорила.) Без ложной скромности скажу: [i]такого[/i] здесь ещё никто не создавал – отталкиваясь от уже [i]готового[/i] образца.
А попытки – были. Но добиться именно того, чего – скажем честно! – удалось вам, не удавалось ни-ко-му! А ведь многие Мастера были и старше, и опытней, и куда амбициозней… И ругались круче. – Алексей невольно улыбнулся, уже вполне придя в себя. – Поэтому я – в шоке. Поздравляю ещё раз. У вас получилось.
Алексей не придумал ничего лучше, как крепко обнять профессиональную мастерицу. Он чуял – если бы даже Ателье осталось вовсе без мастера, кое-что прекрасно сделала бы и сама фру Магда. С помощью художницы, разумеется. Поэтому в её устах такая похвала звучала особенно весомо.
– Фру Магда… Вот теперь, когда девочек нет… Можно – я вас поцелую?! – и пока женщина не успела прийти в себя он запечатлел нежнейший поцелуй на сухой и уже чуть дряблой щеке, – Я… Даже не знаю, как выразить вам свою благодарность – за всё! А особенно – за ваш такт! Спасибо, что не сказали мне всего этого раньше…
– Да, я не говорила… – фру Магда подозрительно шмыгнула носом, – И я вам признаюсь.
Это произошло вовсе не потому, что я такая вот тактичная, и не хотела «отрезвлять» вас, чтоб вы опустили, может быть, руки… Нет – я тоже иногда бываю вредная. И мне вначале хотелось посмотреть, как вас макнут наглой, – она указательным пальчиком ткнула Алексея в лоб, – мордой – да в…
– Дерьмо! – докончил Алексей. Счастливой улыбки с лица он никак не мог убрать. Вот уж чувства [i]этой[/i] женщины ему близки и понятны! Не то что его собственной родной мате… Ладно, проехали.
– Ну… примерно. Однако я сама не ожидала, что буду так волноваться за то, что мы все тут успели наворотить… Так что – вот: я очень рада, что не сказала.
Однако – хэрр Алексейс! Вы уж будьте любезны – нос слишком высоко не задирайте!
«Хэрр Алексейс» беззаботно засмеялся и, обхватив за талию плотное невысокое тело, приподнял, и легко закружил вокруг себя. Фру Магда для вида повозмущалась…
А затем тоже присоединилась к его счастливому смеху.
Ночью Алексей спал просто отвратительно.
Всё-то ему мешало: и гудки кораблей, (на которые раньше внимания обращал не больше, чем на шум ветра в занавесках) и поскрипывания в стенах старого здания, и шаги по пустынной улице. Даже казалось, что матрац слишком уж мягкий, и он тонет и задыхается в нём, как в пуховой перине…
Не знал он, что такой нервный.
С другой стороны – чего ему нервничать?! Он, можно сказать, совершил подвиг – заставил заплесневелых формалистов признать хотя бы [i]возможность[/i] по-новому подойти к специфике фасона! Показал этим матёрым консерваторам, что всегда есть возможность для другого, «свежего», «прочтения» стиля и направления… И ведь – пробил, похоже, лбом стену! (Тьфу-тьфу, конечно… Но всё же лучше подождать с празднованием до понедельника…)
А если его Босс всё же решит, что не надо выносить всё это на этот самый «Большой Совет»?.. Алексей его и не осудит, и не обидится.
Брехня.
Кому он голову морочит!
Обидно, конечно, будет до слёз. И не за себя даже – а за усилия всех этих женщин, что так дружно и сплочённо помогали ему, иногда явно через силу! Он же видел, знал – да, он не ангел в общении, и не всё получается так, как он хочет с первого… Да и – с пятого раза! Но всё равно: откровенного саботажа, или злобного интриганства здесь, в своём Ателье, он не встретил!
И не потому, что просто не ощутил соответствующих злобно-завистливых флюидов, и не из-за того, что вокруг – новые, незнакомые личности!..
Нет, он обычно очень тонко чувствовал человеческий в целом, и женский в особенности, коллектив – характер, настроение каждой дамы. Эмоции, словом!
Он даже не знал, с рождения ли у него такая особенность, или она благоприобретёна за годы общения с… Матерью. Да, она, хотела этого, или нет – научила чувствовать по малейшим движениям кончиков губ, крыльев носа, поворота головы – её настроение.
И он всегда знал – вот, сейчас его начнут «отчитывать». Неважно, за что: хотя бы за полученную позавчера, или неделю назад, тройку… Или за измятую рубаху. (А как её не изомнёшь зимой-то, под дублёнкой с чужого плеча, купленной подешевке!) Если у матери накатывало – предлог находился тут же, и, в принципе, годился любой…
А «накатывало» у матери довольно часто.
Он заставил себя прекратить кусать губы. Повернулся на бок. Самокопание ему сейчас не нужно. А нужен ему хороший стимул, чтобы выдержать то, что предстоит в понедельник, и «вдохновиться» на дальнейшую работу. Работа – главное. Будет ли работа плодотворной и в охотку – зависит только от внутреннего настроя. Застарелая злость здесь не уместна. Мать не ставила себе целью развить в нём сверхчуткость на состояние духа других людей, но…
Но это ей очень даже удалось.
Поблагодарим же её хотя бы за это.
А для поднятия тонуса и «обретения» новых идей, посетит-ка он местный художественный музей…
[left]До музея он добрался традиционно – пешком. (Кстати – надо бы переговорить с Аароном насчёт велосипеда! Да и деньги матери перевести со второй