– Ах ты, моя маленькая! Ну, иди к папочке! – малышка, словно и правда, понимая, полезла, цепляясь острыми коготками, по рукаву. А затем – разлеглась на спине профессора, свесившись по обе стороны шеи – ну прямо горжетка! Сэра-таки почесала затылок.
Сделанное профессором впечатлило её.
Судя по всему, профессор это понял. Потому что надулся, словно индюк перед новой индюшкой в птичнике:
– А теперь, уважаемая Сэра – подробней о технике. Вот другой кусок протомассы. Попробуйте-ка изготовить теперь [i]вы[/i]… Любое животное, которое придумаете! Ну, или – для начальных занятий это допускается! – хотя бы любое из [i]уже[/i] существующих!
Фиг вам, уважаемый профессор, из «уже существующих»! – думала она про себя, закусив от старания губу, и потея от усилий – протомасса оказалась далеко не столь пластична, как пластилин! – и тщательно вылепляя и тут же подправляя пришедший на ум образ.
Однако поскольку «ваянием» она никогда не занималась, сопение и чертыхания про себя хоть к чему-то ощутимо конкретному привели лишь через добрых полчаса.
От напряжения она вздыхала и поминутно утирала предплечьем пот со лба. Губы, как обычно делала, когда особенно старательно над чем-то работала, старалась не кусать: вредная привычка!..
Профессор не вмешивался, иногда наблюдая за формируемым телом, а иногда подкармливая свою «горжетку» неизвестно откуда (может – прямо из воздуха! – это же Авалон!) доставаемыми кусочками сахара. Зверушка тотчас принималась самозабвенно грызть их, даже зажмуривая от удовольствия глаза, и профессор щурился вместе с ней, довольно почёсывая пушистое коричневое брюшко.
Для удержания тонких кожистых крыльев Сэре всё равно пришлось использовать несколько прутиков из метлы, отдыхавшей в углу. Профессор ухмыльнулся:
– Не забудь пополнить новыми палочками! А то летать будет труднее…
– Так мне ещё придётся и [i]летать на ней[/i]?!
– Придётся. Но уж этому тебя обучать, к счастью, буду не я… Не отвлекайся.
Снова сосредоточившись, она придала симметрию своему детищу. Словно в замедленном фильме оно всё отчётливей возникало перед ней: огромные передние лапы-крылья, на локти-колени которых можно было и удобно опираться при ходьбе, и по деревьям лазать (вот: коготки!) тонкая перепонка, соединяющая полётную плоскость с задними, более короткими лапами. Мордочка нужна покороче… От плоского и хлопающего по воде хвоста оригинала она решила отказаться – он вряд ли поможет в полёте…
Сэра подумала, что, оказывается, вполне может понять мистера Андервуда – странная внешне, но вполне адекватная, и с юмором, зверушка, начала нравиться и ей…
Но вот её создание и готово. Профессор, увидев, что она удовлетворённо выдохнула и поставила скульптуру на центр стола, решил уточнить:
– Уважаемая Сэра… Для каких целей вы собираетесь использовать вашего… э-э Зверя?
– Я… э-э… Собиралась использовать его для «нанесения вреда возможному противнику», как это говорят военные… Ну, примерно так говорил наш военрук. Правда, его надо бы сделать раза в три побольше. Чтобы зубы, стало быть, могли перегрызать электрокабели, и… Ну, там, газовые трубы. Водопровод… Словом, всё, что можно перегрызть и испортить у врага в тылу! Чтобы заводы, делающее оружие, встали!
– Надо же… Хм. Ах, Сэра… Я вижу, пропаганда оставила-таки на тебе отпечаток. Это создание – должно действовать против тылов Армии США?
– Ну… Типа того. Да, я хотела бы навредить им посильней! Они вон что сделали – с Украиной, Сирией, Югославией… Цены на нефть занижают. Сволочи безнаказанные! Загребают жар чужими руками! – она приказала себе остановиться, и разжать кулачки. Но это оказалось труднее… В Донбассе всего несколько лет назад от обстрелов погибла её тётка – а та любила маленькую Евгению! И когда та однажды гостила у неё целое лето, нежно баловала…
Не то, что родная мать!
Теперь профессор смотрел на неё совсем не так, как вначале. Пристально и словно проникая прямо в душу. И он первым отвёл глаза:
– Прости. Я видел смерть твоей тётки. Она глубоко опечалила тебя…
– Нет, профессор, не так! Она – пробудила во мне ненависть к!..
– Я понял, – он предостерегающе поднял руку, – Но! Имей в виду вот ещё что. Американцы сейчас [i]на нашей[/i] стороне! Они-то как раз и помогают поддерживать тот Баланс, о котором тебе говорил уважаемый мэтр Администратор. То есть они – «плохие». Как и мы.
Однако! Это не помешает нам попробовать «довоплотить» твоё создание, и пробудить его к жизни! – он уже хитро улыбался, и даже потирал руки. – Я так чувствую, маленький диверсант получится что надо! Или… Это – самка?
Сэра удовлетворённо, с чувством добросовестно сделанного дела, рассматривала то, что сейчас, после почти двух часов осторожных манипулирований, и ежеминутных исправлений, лежало, наконец, на столе перед ними.
А жутковатенькая получилась штуковинка!
К бесхвостому, как у кургузой крысы, или, скорее, летучей мыши, тельцу крепились перепончатые крылья, и немного непропорциональная голова: её пришлось сделать побольше, иначе там не поместились бы четыре огромных «долота» – мощные передние резцы, похоже, и впрямь смогли бы перегрызать всё, до чего добрался бы их обладатель!
– Хм-м… Однако! Ну и как ты его назовёшь?
– Летучий бобёр.
– Надо же… – профессор автоматически покивал, – Да, вполне, вполне… А что навело тебя на такую… Конструкцию?
– Будете смеяться, профессор, но – волнистые попугайчики! У тётки… Там, в Донбассе – как раз жили такие. Ну так они – вернее, самочка! – изгрызли весь деревянный каркас клетки! И тётка так и называла их – летучие бобры! Я и подумала, что – действительно, будь попугайчики чуть побольше, они запросто могли бы перегрызть нам и кухонный стол…
– Что ж. Вполне логично. Н-ну, хорошо. Ты хочешь чтобы этот… Бобёр… Был таким по размеру?
– Я… Нет, наверное, всё же – немного побольше. Раза в два! – она показала руками.
– Ага. Хорошо. Тогда так руки и держи, и произнеси формулу: «Я, – ну, твоё имя! – приказываю: стань больше! Вот до сих пор». Руками, кстати, уж[i]е[/i] не шевели…
– Я, Сэра, приказываю тебе: стань больше! Вот до сих пор!.. – и точно! Мышебобер неторопливо увеличился, заняв как раз такой объём и размер, как она намечала… Ух ты!..
Профессор удовлетворённо кивнул, когда она сказала «Хватит!», и убрала ладони.
– Хорошо. Ты молодец, Сэра. Давай попробуем теперь… – он передал ей свой ножичек рукояткой вперёд.
Разрезать кожу получилось только с третьего раза – она, закусив губу, нажала, наконец, посильней! Кровь выступила как раз так, как она видела у профессора – ощутимо весомой каплей. Её она и поспешила капнуть на голову летучему бобру.
– Я, Сэра, приказываю тебе: оживи!
Кровь впиталась в шерсть, и… Ничего не произошло. Профессор довольно пощурился, почухав ещё раз пузико своей «горжетки»:
– Ага. Вот теперь тебе понятно, почему мы стараемся уж [i]очень[/i] больших зверушек не создавать?
– Поняла. Значит, надо больше крови?
– Точно!
Теперь она продолжила разрез, полоснув ещё сильней. Кровь полилась.
С замирающим сердцем она ощущала, как из неё выходит… [i]Сила[/i]! И сила эта вливается в придуманное и воплощённое ей новое существо! И оно…
Вот оно зашевелило крылом, открыло большой чёрный глаз… Фантастика!
Она и правда – чувствовала его, чувствовала это создание – своим телом, своим разумом!.. О-о!.. Да – она и правда… [i]Его Мать!!![/i]
Но… Является ли он её Ребёнком? Или… Нет, не совсем всё же ребёнком.
Скорее, это было похоже на то, как если бы у неё выросла третья рука! Она знала, что может… Приказать даже мысленно, этому, этому… летающему бобру сделать всё, что захочет! И он согласится!
Нет – не так! Он слепо сделает всё: она же для него – [i]Мать![/i]
Словно игла впилась в её сердце – Боже!.. Она теперь в ответе за маленькое существо! Как же ей быть? Ведь его нужно кормить – раз уж она создала ему пищеварительную систему! – и… гулять, и…
Существо размером с морскую свинку между тем привстало на когтистые лапки, закинуло на спину свёрнутые странным неаккуратным комком кожистые крылья, и, немного неуклюже переваливаясь с боку на бок, проковыляло к её чуть отстранённой кисти, лизнуло ранку… Ах ты, мой маленький!.. – странная теплота, и шквал самых разных эмоций вдруг затопил грудь! Самая осознаваемое чувство – любовь! Любовь к этой крохе…
Это – [i]точно[/i] её ребёнок! И до какой же степени он её… Боготворит!
Да, именно это слово подходит лучше всего к тому чувству, что сейчас пронзило её существо – это она ощутила то, что чувствует к ней маленький… Летающий бобёр!
[left]Ах ты, глупенький малыш… Ух ты, какие
