– Поскольку ты ещё не пришла в… Должную физическую форму (назовём это так!), мы… Ну, мы – то есть – благородная Донна! – решили провести сегодняшнее занятие не поднимая тебя, так сказать, с постели! Ну? Как ощущения?
– Ощущения – о…ренеть! (Ой, простите!) Я имею в виду… Ну – то есть – жуть! Всё до того реалистично… Это вам не какие-нибудь тренажёры. Или кино в три-Д! Вот уж ощущения!.. Донна Недда! А как вы добились такого… Эффекта?
– Как-как… Очень просто. Главное – у нас очень надёжная связь между тобой и куклой. Помнишь? Мы вставили внутрь твой [i]свежевырванный[/i] волос! Это – лучше всего. Потому что выпавший самостоятельно – выпадает обычно от старости, и с организмом связан примерно так же, как осенний опавший лист с деревом. Так что если захочешь добиться такого же, или [i]примерно[/i] такого же «эффекта» – старайся вырвать волосы жертве сама… Или подослать кого-то близкого… (Ну – вспомни легенду о Самсоне и Далиле!) Или уж тогда вмуровывай целый пучок – снятый с расчёски. Или сметённый с пола…
– Ага, понятно… А это – только волосы работают вот так?
– Волосы, конечно, лучше всего для насылания именно галлюцинаций. Потому что волосы изначально близки к мозгу. Если хочешь, чтобы жертву хватил сердечный приступ (Ну, или любовь – что почти одно и то же в нашем случае!), используй кровь, ногти или слюну.
Для особо извращённых мучений в виде… Хм! Геморроя – годится и… Ну, сама понимаешь! – донна хитро подмигнула. Сэра покраснела.
– И вот ещё что. Магия Вуду всё равно требует от акцептора довольно сильной концентрации. Да и расход психической энергии большой. Поэтому – жертва должна быть одна! И не какой-нибудь там «изменивший поклонник»! А реально – Важная Персона в политике, или уж – власти, если речь об «особах придержащих…».
Видишь, сколько у нас, Ведьм, разных… опосредованных, скрытых, рычагов?..
Сэра кивнула, продолжая смотреть только в эти чарующе-глубокие, выразительные, словно у евреек с полотен Брюллова, глаза…
Она уже поняла, что просто так это «смотрение» не закончится…
Мэтр Дониер явно чувствовал себя виноватым – сжатые тонкие губы не украшала, как обычно, кривоватая хищная улыбка.
Сэра чуть прислушалась к своим ощущениям – ну точно: читает его эмоции куда легче, чем в самом начале. Поэтому нагло улыбнулась:
– Мэтр Дониер! С вас причитается! Раз уж вы поэксплуатировали меня в прошлый раз, теперь позвольте и мне… Сделать то же самое!
Мэтр, несмотря на железное самообладание, подрастерялся:
– Сэра! Я… То есть – что ты имеешь в виду – поэксплуатировать?! И, кстати – как там твоя рука?
– Рука отлично, – она продемонстрировала чистый заживший рубец, закатав рукав, – а насчёт поэксплуатировать… Своз[i]и[/i]те меня в древний Рим? Уж больно охота посмотреть на настоящих гладиаторов!
Да и на Рим!
Теперь настала очередь учителя чесать затылок. Но надо отдать мэтру Дониеру должное, сориентировался он быстро:
– Твоя правда – там есть чему поучиться. Да и к человеческой жизни они там подходили совсем с другими мерками! Куда… циничней, и… прагматичней, что ли. Ладно – поехали. Значит, ты повторяешь, что «в Океанию», я – представляю время и место!
Место оказалось в трёх милях от Капитолийского холма, за какими-то лачугами (когда обошли их, оказалось, что это гончарная мастерская), и обошлось без свидетелей.
Время, как объяснил мэтр – «при императоре Нероне, девять утра…» Чертовски точная хронология, усмехнулась Сэра про себя. Но мэтр уточнил:
– Знаменитый поджог Рима состоялся три года назад – так что тут всё свежее и новое. Почти…
Ух ты! Вот уж про кого снято и море фильмов, и написаны горы книг! Посмотреть бы вживую! Ну, хоть издали! А-а, он же будет, наверное, на боях!
Мэтр между тем покачал головой:
– Сэра! Имей совесть! Местные приличия не позволяют солидным матронам ходить в мини! Опусти подол хитона ещё на три ладони! Так. Теперь – ст[i]о[/i]ла… – её бёдра скрыла широкая складчатая юбка, – Фибулы я сам тебе на пеплу… – под его руками на плечах миниатюрной накидки-пеплы возникли миленькие как бы заколочки, – И пояс. А уж вырез на груди уменьши сама! Теперь – снова хитон и стола. Цвет – белый. Никаких «дизайнерских» выкрутас: синий и зелёный – для черни. А мы тут типа аристократы!
У самого мэтра по груди и спине подсборенной и спадающей как бы по диагонали тоги, одетой на нижний хитон, шла узкая красная полоса – «всадническая!» – пояснил он – «до сенатора я не дотягиваю!»
Её сандалии, красные «солеа», которые, зная местную моду, подправил учитель, оставляли ногу непривычно голой – ей показалось, что ступня замёрзнет. Мэтр буркнул:
– Ничего. Здесь не холодно – лето! Займёмся-ка причёской…
Жаль, что посмотреть на себя оказалось нельзя. Но мелкие кудряшки на лбу и словно распушённые остальные волосы, да ещё и пришпиленные сзади массивной золотой заколкой, сильно обременяли и смущали Сэру всё остальное время – уж слишком много, как ей казалось, объёма мэтр им придал! Однако на её возражения он «добил» её:
– Будешь капризничать – добавлю туда же и накладной шиньон! Здесь высокородной положено быть… Ну, очень волосатой! Говорю же: мы – аристократы!
Она узнала, почему эти самые аристократы красят тогу и солеа, или кальцеи (мужская обувка): краски, особенно яркие и стойкие к стирке и чистке – жутко дороги.
Престиж-с!
Они неторопливо, словно гуляя, двинулись мимо одноэтажных скромных хижин-лачуг, вначале по пыльной дорожке, впрочем, быстро приведшей к настоящей мощёной камнем мостовой. Ого! А здесь существовали и колеи для «авто» – телеги уже выбили в камнях приличные желоба! А на перекрёстках торчали каменные же как бы тумбы: чтоб переходить с тротуара на тротуар, «не замочив туники» в дождь! Судя по высоте тумб, воды бывало и по колено…
Пахло рыбой – слева оказался квартал не то ловцов, не то – торговцев, а, может, и тех и других. Пока прошли мимо, старались делать такие же сморщенные носы, как и встречаемые теперь всё чаще люди в похожей одежде.
С такими вежливо раскланивались, ничего, впрочем, не говоря. Зато на «чернь» в действительно серо-голубых и светло-зелёных, а иногда и откровенно неопределённо-бурых из-за частой стирки тряпках, смотрели свысока: словно через ноздри!
Лачуги бедняков казались построены чуть не из мусора: какие-то корявые палки, ветки, камни, и всё это обмазано глиной – словно не великий и культурнейший город, фактически столица Мира, а обычный захолустный городишко, если вообще не посёлок.
Наконец пошли кварталы «доходных домов». В них, как объяснил мэтр, ютились те, кто понаехал в Рим на заработки, или по делам. Плата обычно чисто символическая, зато здесь даже наличествовала канализация – правда, не на всех этажах… А выглядели такие дома словно общежития в «её» время: четыре-шесть этажей, общие длиннющие коридоры, и клетушки-комнатки с узенькими, и ничем не забранными проёмами окон.
Зато эти здания смотрелись куда как капитальней: нижние этажи – явно из камней, скреплённых бетоном. Правда, верхние, словно бы нависающие над всё такой же узенькой улочкой – из дерева. Дерево казалось светлым, свежим… А, ну да – Рим же только что сжёг «величайший поэт и певец всех времён и народов…»
Ну а раз – всё ещё дерево – чего ж удивляться, что чёртов Рим горел, и ещё будет гореть… Вплоть до окончательного разгрома и поджога его варварами-пиротехниками. (Ничем иным, кроме любви к «огненным шоу» Сэра не могла объяснить себе странное нежелание галлов, даков, вест-готов и т.п. германцев жить-поживать в завоёванном гигантском, удобном, обустроенном на века, мегаполисе… Одни здания чего ст[i]о[/i]ят! Здесь может разместиться, наверное, до полумиллиона человек. Причём – с комфортом. Ну, по местным меркам…)
Народу попадалось всё больше – и все старались идти по чуть выступавшим над полотном собственно дороги тротуарам, потому что внизу, на «проезжей части», буквально плескались вода, помои, моча и – если полагаться на обоняние, – кое-что поконкретнее!..
Они старательно берегли сандалии, но ноги всё равно стали покрыты словно кожурой – из брызг, глины, и пыли.
Правда, ближе к самому амфитеатру попадалось куда больше кварталов частных вилл и дворцов – эти были старательно ухожены, перед ними аккуратно не то выметено, не то – вымыто, и сады за высоченными заборами явно позволяли наслаждаться чистым, хотя бы относительно, воздухом. И тенью. Она спросила:
– Мэтр Дониер! А почему не видно Колизея?
– Ну здравствуйте! – он покачал головой, – Историю помнишь? Его ещё не построили. Это же – Нерон. Он всё делал – в первую очередь для себя. Любимого и бесподобного… Вон: его Домус Аура. Дворец. Который строят уже три года, и будут строить вплоть до свержения и самоубийства нашего милого… матереубийцы.
[left]Вон лес[i]а[/i] вокруг основного Здания: оно стоит на освободившейся после пожара шестьдесят четвёртого года, территории, прямо в центре Рима. (Учись, кстати: вот так Нерон и «расчистил» стройплощадку. Да ещё и не заплатил никому ни гроша за