А что самое страшное – какие же дети родятся у всех этих… Матрон?!
Пока шли по городу, она старалась сдерживаться – нельзя, чтобы её заметили плачущей. Могут неправильно понять.
Однако когда они почти пришли к месту, откуда возникли, и никто их не мог видеть, её проняло: она зарыдала, закрыв лицо руками, и пот[i]о[/i]м, когда учитель подошёл – перекинувшись на плечо мэтра Дониера.
Он не отстранился, напротив: ещё и положил тёплые мягкие руку ей на плечи.
Сэра наконец перестала плакать, и спросила:
– Здесь… Всегда так?
– Да. Но бывает и хуже. Амфитеатр занят почти каждый день, и иногда – особенно по Праздникам! – общее число убитых может быть и впятеро больше.
– А почему же эти гладиаторы… Если их так много, и они отлично тренированы в обращении с оружием… Не сбегут! Или хотя бы всех не перережут, восстав?!
– Всё продумано. Тюремщики отлично знают все слабые места Системы. Оружие дают только перед схватками. Боевое оружие. А тренировки – как у японцев – с деревянными макетами. Да и куда больше тут стражников, чем ты могла подумать. Но они внутри, в галереях под ареной. Всё, как и сейчас: закулисная механика Сцены скрыта от…
– А как же… – она тщетно ворочала воспоминания в поисках нужного имени. Ах да – тоже футбольный клуб! – Восстание Спартака?
– А, небось начиталась Джованьолли? – она отрицательно покачала головой, – Нет? Ну тогда скажу тебе по секрету: ему помогли! Помогли организовать всё это «восстание» чтобы сместить Императора, и воспользоваться возникшим хаосом и паникой плебса и конкурентов-сенаторов, как предлогом, чтобы усилить тиранию и… Налоги!
После этого «своб[i]о[/i]ды и прав[i]а[/i]» граждан Великого Рима превратились в фикцию!
– А-а… Понятно. То есть – опять политические игры?
– Ну… Да. Политика и вообще подлейшая вещь. А вот и известнейший тебе пример: ваш Ленин как раз и считал, что красивыми лозунгами можно прикрыть банальную кровную месть за брата, ну и… Заодно – захват власти! Причём – с помощью буквально горстки хорошо инструктированных людей. Запудрив мозги так называемой «широкой общественности». (Вспомни: большая часть тогдашних «СМИ» была большевиками просто [i]куплена[/i]!) «Услуги» вооружённых людей, кстати, большевики тоже оплатили.
Ну, Ленин так поступил. Подтвердил заодно, так сказать, свои теорийки… Чего они ст[i]о[/i]ят – ты знаешь. А уж чего такая экспериментальная проверка ст[i]о[/i]ила самой Стране – ты помнишь. Если не лично – хотя бы из Учебников истории.
– Мэтр Дониер… Значит, Ленин – тоже наших рук?..
– Дело? Ну да. Правда, мы удачно прикрылись деньгами немецких Банкиров – все так и посчитали, что немцы хотят просто вывести Россию из войны. А мы-то знали… – он прикусил губу и замолк надолго. Вдруг вскинул на неё горящие глаза:
– Что это мы сегодня – всё о плохом, да о плохом… Хочешь узнать и кое-что интересное? Невероятное?
Ух ты! Раз уж мэтр Дониер говорит, что это – интересное… Да ещё – невероятное!..
– Хочу конечно!
– Тогда – остаёмся здесь же… Ну, в-смысле, в римской Империи, но – сменим время. Держи руку! А я воображу эпоху!
– Задача наша совсем проста. Ты – усыпляешь библиотекаря, я – ищу нужный свиток! – они стояли перед довольно большим зданием, очертаниями и пропорциями напоминавшем классический храм, но – без алтарей и прочих обычных религиозных атрибутов снаружи.
Она заработала руками, про себя распевая Заклинание.
Можно особо не напрягаться – внутри замкнутого пространства [i]это[/i] действует куда сильней…
– Порядок. Кто бы там не находился – все спят!
– Отлично. Пошли. Нам нужно в опистодом. – и, видя её недоумение, – Ну, в заднюю, отгороженную, часть. Всё самое ценное всегда хранится там.
Судя по положению звёзд, время приближалось к четырём утра – самый коварный, как она знала, для часовых и сторожей, час: когда сон наползает неумолимо, словно туча на солнце, а бдительность ослаблена самоуверениями, что «раз до сих пор ничего не случилось – не случится и дальше!»
Они бесшумно вошли под своды портала. Двинулись, сквозь колоннаду и тишину гулкого пространства, к дальней торцевой стене. «Оригинальная» конструкция заставила её скептически хмыкнуть: храм называется – а в самой середине крыши – огромное окно! («Это – для освещения днём, – пояснил мэтр, – факелы здесь запрещены. Чтоб не поджечь. Больше всего эти храмы – ну, вернее, их крыши – боятся пожаров! Вспомни Герострата!»)
Здесь, на многочисленных полочках в нишах, поднимавшихся чуть не до потолка (Как же они сами их оттуда?.. А-а, вот и лестницы!), хранилось не совсем то, что она привыкла видеть в библиотеках. Не книги, а – рулончики, свитки, трубочки, иногда – и круглые, как для чертежей, футляры из ценного и приятно для её обострённого обоняния, пахнущего, кедра.
Мэтр вынул ничем не примечательный рулончик-свиток из одной из ниш. Взглянув на неё, кивнул. Она пригасила свечу на руке, и они удалились, оставив мирно досыпать лохматогривого мужчину, уронившего голову на руки, лежащие на крышке каменного стола.
Уже на улице, убедившись, что всё тихо и спокойно, она спросила:
– А что – библиотеки разве не запирают на ночь?
– Нет. И бани тоже. И школы. А поскольку библиотеки всегда – ну, как эта – находятся в храмах какого-либо Божества, их не… грабят. Страшный грех! Виновный подвергается остракизму и проклятью Богов!.. – он вскинул руки. Но она не испугалась. Тогда он тоже хмыкнул, – Не принято, словом, грабить Храмы. Тут – практически гарантия.
А вот частные дома запирают. И даже держат собак – обычного ворья и здесь навалом. Но Общественные Места они не трогают. Традиции. Сознательность. Культура!
– Надо же… Блин. А что это мы уволокли?
– Не уволокли, а позаимствовали. – он хмыкнул. – Свиток Клавдия.
Она недопоняла. Но спросить не решилась. Только традиционно почесала в затылке. Тогда мэтр пояснил:
– Он посвящён истории этрусков. То есть – народа, территорию которого Рим захватил. А самих этрусков подмял, поработил. И смешал с собой. Чтобы лишить земли, корней и истории. Рим нагло воспользовался всеми достижениями этрусков в градостроительстве, планировке, канализации. А потом, чтоб не обвинили в плагиате и воровстве…
Словом – нету больше этрусков. И это, – он потряс трубкой, – последнее объективное свидетельство. Составленное не то чтобы очевидцем… Но хотя бы тем, кто действительно интересовался. Как позже интересовался побеждёнными галлами и Юлий Цезарь. Тоже, кстати, неплохой писатель. Сильно помог историкам – галлы о себе не писали…
А свиток этот, кстати, мы «позаимствовали» для тебя. Ну, и библиотеки мэтра Администратора: отдашь, когда прочтёшь! А прочесть его ст[i]о[/i]ит.
В том, что прочесть свиток стоило, она убедилась тем же вечером.
Правда, читать в постели шелестящий и всё норовивший скататься обратно в трубочку, и сыплющий на одеяло чешуйки и кусочки кожи, отслоившиеся с краёв, пергамент, оказалось неудобно.
Зато с языком всё оказалось в порядке. Как и с почерком: вот уж молодцы древние писцы – старались для потомков! Чернила тоже отличались стойкостью. Не выгорели. Может, для этого всё и хранилось в темноте… Однако по виду пергамент представлял собой палимпсест: то есть, выскобленный от предыдущего текста рулон, на котором написали повторно.
Значит, то, что написано позже – казалось современнику важней!
«Я, Клавдий Луций Германик, из рода Агенобарбов, повелел записать этот аннал, чтобы грядущие…
… стойко защищали последние земли, начинавшиеся в тридцати стадиях к северо-востоку от Вечного города! И только благодаря мужеству, дисциплине и боевым навыкам наших доблестных воинов, искусству военных инженеров, и мудрому руководству Консула Публия, проломили стены и захватили Таркуинию…
… неудивительно, что остановить наших солдат, справедливо горящих желанием отомстить за гибель товарищей, оказалось невозможно! Впрочем, консул и не считал необходимым кого-либо останавливать. Так что избиение оставшихся в живых закончилось лишь со смертью последнего старика и младенца мужеского пола! После чего многие из этрусских женщин предпочли покончить с собой, нежели быть обесчещены, или оказаться проданными на острове Делос, или других рынках рабов, куда мы их собирались…
… захваченные в библиотеке манускрипты оказались сильно испорчены огнём, а то, что ещё можно было прочесть, я повелел тщательно рассортировать по важности и…»
[left]Первые, полные самовосхваления и напыщенного глумления над поверженным и похоже, под корень вырезанным (чтоб больше не претендовал на звание конкурента и учителя римлян!) народом, демагогические
