Вениамин Хегай. Нарвегия - 2004.

тому времени будут… убиты?! Половина всех, кому за шестьдесят? Две трети?..
Леонид вдруг понял, что для него сейчас все эти несчастные, но безликие пенсионеры ровно ничего не значат. Совсем. Они - лишь абстрактные цифры в ведомостях и отчётах. И они, и все их поражённые горем родственники - пешки.
Вот!
Классическая позиция Чиновника. Бюрократа. Но - принимающего Решения!
Пока нет личной связи, личного контакта, все эти чужие и, возможно, вредные, истеричные, занудные и больные люди - просто цифры на бумажках. Они - «расходуемый материал»!
И терзаний, или мук совести ни у кого не вызовут. Тем более, что, судя по-всему, об этом, кроме самых Высших Бюрократов никто ничего не знает. Ну, кроме конкретных исполнителей…
Точно!.. Подходить к проблеме можно и с другого конца! Но как вычислить этих самых конкретных исполнителей?! Может, если удалось бы таковых выявить, отловить и допросить, как положено, все детали и выяснились бы?..
Впрочем, как их выявить? И отловить? Ведь он - не учёный. И даже не техник. Он чертовски плохо представляет себе, с помощью каких средств техники или биологии можно вот так убивать людей - убивать без всяких следов, столь искусно имитируя «естественные причины».
Вот для этого он и должен добраться до Чурессии. До брата.
Брат - Главный инженер. На закрытом военном заводе. Работа жутко ответственная. И засекреченная - дальше некуда. И если даже сам не сообразит, в чём тут дело - направит к нужным специалистам!..
К третьему часу ворочания и самоедства Леонид и сам не заметил, как заснул.
Проснулся уже в сумерках.
Прошёл в ванную, умылся. Прополоскал рот. Н-да. Ну и морда глядит из старенького зеркала - типичный террорист. Ну, или мечтающий таковым стать. Сейчас мы этот образ подправим.
Он достал из своего пакета коробочку. Нарисовал себе – вернее, закрасил - проросшие усы. И бородку подо ртом.
Остальное нужное оборудование рассовал по карманам. Всё моё, так сказать, ношу с собой.
Нет, не то, чтобы он действительно собирался стрелять, но… Если дойдёт до этого - придется отстреливаться. А последняя из пуль - себе. Слишком хорошо он знает методы СНБ-шников.
Ему не выдержать пыток. Поэтому - лучше не доводить. Впрочем, на что ему мозги? Неужели - не сможет закончить начатое?
Немного не доходя своего микрорайона, он постарался «вжиться в образ» - стал припадать на левую ногу, и согнулся. Ага - вот как раз подходящий кандидат.
В другое время Леонид побоялся бы даже подойти к такому: а ну - как позовёт своих собутыльников-подельщиков. Судя по матюгам, играющим в карты здесь же, на первом этаже, в квартире, где когда-то был салон проката свадебных платьев, а сейчас заколоченная фанерой, которую подростки отодрали, «малина»… Такие подростки - все беспредельщики. С десятками приводов. Им-то терять точно нечего.
Пацан лет четырнадцати курил, выйдя из дырки наружу, старательно высасывая из дешевой сигареты последние крохи табака. Явно - не из богатеньких. Уж те, кто может похвастаться состоятельным папашей, не скрываются, когда курят, или пьют. И по дырам не прячутся. А ездят на отцовском авто, ещё подмигивая и сигналя девочкам, и поплёвывая в окно.
- Э-э… Молодой человек! - Леонид изобразил хрипотцу и усталость в голосе, - Вы не хотели бы помочь мне… И заодно заработать пару долларов?
Магические слова заинтересовали мальчишку - когда он подошёл, стало видно, что ему не больше тринадцати. Но держался насторожённо - видать, учёный. Обжигался.
- Чего вам, отец?.. - грим сделал Леонида если не совсем неузнаваемым, то явно старше своих лет. С другой стороны, в тринадцать лет - что сорок, что шестьдесят: абсолютно всё равно. Для мальчишки он - старик, - Какие… пара долларов?
- Да вот эти самые - Леонид уже шуршал, не выпуская, впрочем, из руки, вожделенные бумажки, показав, что это – не дешёвая подделка или ксерокопия, как иногда прикалывались и более солидные «господа», - Одну сейчас, а вторую - потом. Когда поможешь.
Он специально встал под светом из какой-то квартиры, чтобы пацан убедился, что не шутит. Блеск, загоревшийся в глазах подростка сказал ему, что предложение его… Заинтересовало.
- Чего делать-то надо?.. - в голосе всё ещё настороженность. Нельзя мальчишку за неё винить… С другой стороны, как бы не обернулось, ему-то практически ничего не грозит. На «сообщника» и «пособника» никак не тянет. Так, очередной лох… И в СНБ это быстро поймут.
Если они уже там.
- У меня нога… Вот - только сегодня гипс сняли, - Леонид покрутил ногой, словно и впрямь там должны были оставаться следы этого самого гипса, - Ходить ни фига не могу, а уж по лестницам!.. Так ты не смог бы сбегать ко мне на седьмой этаж, и притащить мобильник?.. Я оставил его на столе, а там - важные номера в записной книжке. Мне для работы надо. А лифт у нас – как всегда…
- А… Чего ты сам не идёшь? - мальчишка что-то заподозрил.
- Ты глуховат? - Леонид изобразил, что рассержен, - Или – глуповат? Ладно, я найду другого пацана. Может, ему деньги будут нужнее. Говорю ему, как человеку: нога болит, сломана, а он… Ладно, бывай!.. - он отвернулся, как бы уходя вглубь двора, образованного девятиэтажными коробками. Двинулся к песочнице, освещённой падавшими из окон отсветами.
- Эй, эй… стой. Мужик, подожди. Я принесу. Давай-ка бакс… - Леонид вручил просимое.
Пацан придирчиво изучил запрещённую официально, и пользующуюся неограниченным хождением неофициально, валюту. Хмыкнул. Буркнул «Порядок, нормальная»… После чего потребовал инструкций. Леонид снял с брелка ключи:
- Смотри: этот - от нижнего замка. Этот - от среднего. Вот этот здоровый - верхний. Каждый - два оборота против часовой. Как зайдёшь - выключатель справа. Телефон - в комнате, на столе. И там же - его зарядка. Да не забудь, уходя, дверь-то как следует запереть - она у меня на сигнализации. Если замки будут открыты дольше трёх минут - понаедут ленты!.. А они нам нужны? Вот именно…
О том, что юный курильщик может обчистить его жильё, оставив дверь незапертой, Леонид подумал в последнюю очередь - дома не осталось ничего, за что бы он переживал. Но если бы он не сказал то, что сказал, пацан мог заподозрить в нём хитрого грабителя, пытающегося стащить чужой мобильник.
- Я подожду прямо в подъезде - ну, давай-давай…
- Э-э… Может помочь вам?.. - в юнце не к месту проснулась вежливость. Он даже приподнял руку.
- Иди уж, сам доковыляю. - Леонид сделал вид, что морщится от боли, - Понял, где? Вон тот подъезд, второй справа, квартира сто семнадцать…
Едва посланец скрылся из глаз за заколоченным киоском несчастного «пункта проката», Леонид весьма шустро проследовал в противоположном направлении: три подозрительных машины в дальнем конце двора, без огней, но с некоторым количеством сидевших внутри людей он заметил почти сразу - как только выглянул из-за двухметровых куч мусора, наваленного на месте снесённых по указанию Горхокимеята частных гаражей.
Уж он-то знал, кто из его соседей где ставит своих «верных коней»! Да и не было ни у кого здесь таких шикарных джипов: «Мэрсов»и «Тойёт»…
Пробежав за наружной стеной короткой девятиэтажки, Леонид осторожно прокрался вдоль торца, и вошёл в тёмный подъезд. На полу, в луже блевотины и мочи, лежал пожилой мужчина в испачканной одежде. Нормально для вечера. Если не заберёт жена - так и будет лежать до утра: никому ни до кого чужого тут, в Нарвегии, дела нет!
Леонид взбежал на шестой этаж - дальше не надо. Тяжело дыша, подобрался к окну подъезда. Стекло здесь имелось, наверное, только при Грущёве - а сейчас отличный обзор окон «бывшей» квартиры ничто не загораживало. Неприятно только, что в лицо сильно дуло.
Ага - он правильно рассчитал время. Пока малец будет возиться с замками, он как раз успеет… Вот загорелся свет. И сразу - в соседнем окне, в спальне!.. Вот в окне мелькнули чьи-то силуэты - и явно не одного человека. А вот и из машин во дворе несколько человек побежали!
Леонид не стал ждать - начал быстро спускаться. Его кроссовки совершенно не шумели. Да и сам он помалкивал. Только снова непривычно сжимала сердце чья-то ледяная рука…
Ну вот он - и вне Закона. Изгой. Враг Страны. Опасный диверсант. Террорист. Каких только ещё ярлыков на него теперь не навесят!.. Доволен он?!..
Довольным он себя не чувствовал. Как не чувствовал и раскаяния. Он знал - такие же, если не более сильные чувства к Аппарату и Силовым структурам испытывают все. И его коллеги, и простые, «низкооплачиваемые слои населения». Точнее говоря - обычные люди. Граждане.
Хотя какие, к чёрту, все они - Граждане!
Граждане - это те, кто свободен. И если работает - будь то на себя, или на Государство! - то и может, в свою очередь, в любой проблеме рассчитывать на его поддержку! Хотя бы в защите своих Прав и Свобод.
А какие права у них?
Платить драконовские налоги?.. Позволять себя обыскивать всегда и везде?.. Совать всем госслужащим - от врача до работника Собеса - вечные взятки, за то, что даже полагалось по «Конституции» - «бесплатным», как это