следовало.
Леонид на всю жизнь запомнил выражение, появившееся на краткий миг на лице продавщицы…
Вот тогда он и оценил в полной мере, как на самом деле нарвежцы относятся к тем, кто умнее их!
Однако они нашли простой выход: держат таких на низкооплачиваемых должностях. И наваливают всю работу, связанную со сложными действиями и расчётами. В самом начале этой кампании даже существовал регламентирующий это дело Документ. И до Леонида дошли слухи, что после того, как одна из сотрудниц некоего Министерства раздобыла ксерокопию этого документа и предъявила её в посольстве БША, ей и семье очень быстро предоставили политическое убежище – как жертве расизма и дискриминации, а сам документ «недоглядевшие» чиновники очень оперативно уничтожили! Впрочем, он и в «изустном» варианте прекрасно действовал.
«Ведущий специалист» не обольщался: он, Михаил, Лариса и другие – неплохо оплачиваемые рабы. На которых, впрочем, и держится вся работа Учреждения с несколькими сотнями брюхатых самовлюблённых дармоедов. Но сделать с этим что-нибудь…
Вот именно.
После молитвы народ начал расходиться. Леонид попрощался со всеми, кто был в пределах видимости, привычно кланяясь, и прижимая левую руку к животу, и щедро раздавая «тёплые и дружественные» улыбки.
Вот и закончено очередное казённое «мероприятие». А хуже такового было только другое, под названием «Выезд на Природу».
Это когда приходилось сидеть на земле, или траве, (На подстилке, само-собой!) снова кушая, и делая вид, что «какой замечательный здесь воздух» и «надо почаще всем сюда выбираться»!
А к концу, когда все мужчины почти не держатся на ногах от выпитого арака, их, как дрова, грузят в автобусы те, кто остался на ногах… После чего многие прямо в автобусах же, от жары и тряски… Скажем так: пачкают проходы и кресла. А иногда - и соседей. Если не догадались заранее очистить желудки в кустах.
Хуже всего оказался последний раз, когда еле стоящие на ногах сотрудники-мужчины решили искупаться - рядом был горный сай. Половина из «окунувшихся» назавтра на работу не вышла - простыли в ледяной воде. И Леониду пришлось работать сверхурочно всю последующую неделю - был как раз очередной отчётный Период…
Домой ехал на метро. Из-за выходного дня оно казалось непривычно пустым. В силу того, что попал не в своё обычное время, увидал работу другой бригады нищих. Если его «фирменные» просили на хлеб, так как «папа их бросил, а мама в больнице», (хотя Леонид регулярно видел этих «умерших и больных» на конечной станции - они «разгружали» детишек после «рейса») то эти - «на хлебушек маленьким сёстрам и братьям, живущим в Детдомах». (В Детдомах, в помпезно отстроенных и красивых зданиях, действительно, как знал Леонид, жили впроголодь - продукты… куда-то испарялись! И оставалось невероятной Загадкой - откуда их директора, тоже сменявшиеся каждые два-три года, брали средства на строительство коттеджей, и покупку новых машин… Себе.)
А вообще-то, возвращаясь к любимому нищенству в метро и на улицах, оно, как он случайно узнал у знакомого СНБ-шника, чётко поделено на сферы влияния - каждый клан профессионалов работал жёстко в своём районе, или на своей ветке, на конкретных станциях, и в строго оговорённые часы. Поэтому «самодеятельных чужаков« не было - их отслеживали и «учили» профессионалы. Причём так, что повторять урок желающих не находилось.
Единственное исключение делалось для старушек и инвалидов - им что дети, что взрослые профессионалы никогда не мешали, и даже помогали. Такое вот проявление уважения к старости…
Выбравшись из подземки, Леонид решил-таки зайти в Гипермаркет.
Он методично двигался вдоль полок с кричащими упаковками, придирчиво выбирая.
Ага - вот это можно смело взять. Кукси. Этикетка простенькая, сделана явно на обычном ксероксе. Зато цвет теста - жёлтый. Значит, яйца не украли. То есть, похоже, это изделие действительно делали настоящие морейцы. Стало быть, можно будет есть. Он обратил внимание, что взял предпоследнюю пачку. Лежащие с обеих сторон разноцветно-броские, и с хвастливыми названиями горы пачек других местных производителей, оставались почти нетронутыми… Он усмехнулся. Народ стал учёный - дальше некуда!
У кассы Леонид стал свидетелем неприятной сцены.
Дородная пожилая нарвежка в шикарном прикиде, бриллиантах, и толстой золотой цепи, брызжа слюной, орала на маленькую миловидную кассиршу.
Кроткую, запуганную, явно областную, девушку.
Леонид неплохо знал нарвежский, (Ещё бы! Два раза посещал курсы, и сдал обязательный для всех Госслужащих Курс госязыка!) поэтому легко понял, что суть претензий пустяковая - вынимая продукты из корзины клиентки, продавщица нечаянно задела ту локтем. Однако злобная метресса, тряся тремя подбородками, не успокоилась, пока не пришёл главный менеджер, не принёс официальных извинений, и не отрядил «боя» донести покупки оскорблённой до её машины на стоянке, уверив, что её «обидчица» непременно будет уволена.
Девушка к концу сцены только молча сидела, закрыв лицо ладошками.
Леонид отлично представлял себе её чувства: если действительно уволят, да ещё с замечанием в трудовой книжке, что за дисциплинарный проступок - всё! Устроится на работу в Столице практически невозможно.
Значит, все те люди, что сидят сейчас на маленькой хрупкой шее, будут голодать. Не сразу, конечно, а когда кончатся запасы. Но он вполне мог представить все эти взгляды голодных малышей, когда ты не можешь покормить их даже чёрствой лепёшкой из третьесортной муки…
Поэтому он сделал то, чего раньше никогда не делал.
Подошёл к менеджеру, всё ещё что-то сурово вполголоса втолковывавшему девушке - почти девочке, как он определил вблизи, и вежливо тронул того за рукав высококачественного костюма.
Мужчина резко обернулся - явно не ожидал. Народ же, предпочитавший не соваться «в неприятности», теперь стремился теперь обойти эту кассу стороной.
- Здравствуйте, - вежливо и негромко (Статус!) начал Леонид, - Я ваш постоянный клиент, - он представился, и назвал место работы - знал, это произведёт впечатление Особенно его должность. Непримянул показать и Служебное Удостоверение - ну как же! Иначе - грош цена его словам! Государственный Герб, оттиснутый на красной корочке обложки, как и фото Леонида в строгом костюме, явно произвели впечатление: такие были только у Госслужащих. А с Госслужащими лучше не связываться: себе дороже!
- … так вот, я совершенно отчётливо видел, как всё произошло. Ваша девушка не виновата. Клиентка сама подвинула корзину, пока девушка перекладывала товар в фирменный пакет. У девушки же нет глаз на затылке… Но я совершенно с Вашей политикой согласен - «Клиент всегда прав!»
А подошёл я потому, что почти всегда прохожу этой кассой. Мукаддас (он врал, конечно, и имя успел в последний момент прочесть на нагрудном бейджике) всегда очень вежлива и предупредительна. Не думаю, что что-либо подобное с ней повторится.
Смену выражений на лице менеджера он почти не уловил. Удивительно, но тот, похоже, был рад, что у миниатюрной кассирши нашёлся «постоянный клиент». Однако не «отреагировать» на сигнал он не мог - тоже дорожил своим местом:
- Благодарю вас за подробное разъяснение ситуации, уважаемый… э-э… Леонид! Мы, разумеется, не уволим столь ценного и квалифицированного работника. Но… прошу извинить, и понять меня правильно! - какое-то время девушке придётся отработать на складе.
Леонид с умным видом солидно покивал, они выразили друг другу полное удовлетворение мирным разрешением инцидента, пожали, чуть соприкасаясь пальчиками, руки, и менеджер ушёл.
Мукаддас, плечики которой во время их разговора перестали вздрагивать, впервые подняла глаза на нежданного защитника, и торопливо отерев бегущие ручьём слёзы, провела через «пикалку» пару его покупок. Только когда он забрал карточку, позволила себе чуть слышно выдавить «С-спасибо!» Тут слёзы снова потекли в два ручья. А малышка даже не смела стереть их - иначе размажется дешёвая косметика, и ей опять сделают замечание - за неряшливый вид…
Неловко кивнув, Леонид забрал свой пакет, и быстро двинулся к выходу. Протискиваясь мимо двух громил, проверявших детекторами клиентов, (Без этого - никак! Воровство в Гипермаркетах страшно выросло. А вызывать каждый раз лилицию у Хозяина нет никакого резона. Поэтому всех «отловленных» просто мирно раздевали во внутреннем дворе и отправляли домой - в одних трусах. Если таковые имелись! Ну, или ещё - плюс лифчик. И отношение к таким «раздетым» у соседей, или коллег, или просто - окружающих, уже не позволяло вернуться на занимаемый до этого уровень, вынуждая скатываться всё ниже… и ниже… Вплоть до бомжа.) он и сам почти плакал.
От бессилья. И от обиды за полное бесправие бедных девушек - кассирш, продавщиц, уборщиц… Все они - заложники Системы. И рабы Хозяина. Захочет - выгонит. Не захочет… Может потребовать в любой момент, и от любой - выполнить свою прихоть, сиюминутный эротический каприз… Тогда - или прощайся с честью и лицом, или… Голодай. При увольнении хорошего в трудовую книжку уж точно не напишут.
Взгляд, словно у побитой ни за что собаки, преследовал его.
Жаль девушку.
А ещё - хотелось бы придушить ту суку, которая, несомненно знала, что делает.
Что разрушает чью-то судьбу.
Но всё равно -
