своим куском хлеба. Поискал взглядом баклашку. Убедился, что воды нет. С очередным матюгом отбросил в тёмный угол.
- Слесарь я был, на заводе стал-быть. Нашем. Авиационном. В натуре, мог любую х…шку выточить, мать её туды!.. Ну а как распался «Великий и Нерушимый», так и понеслась по наклонной… Денег не платили по полгода… А потом - вообще нас закрыли. Там, наверху, какие-то твари сказали, что мы, нарвежцы, оказывается, вообще права не имеем производить самолёты-то!.. А вот они - «калькодержатели»с…ные, имеют!.. Ну вот и производят теперь. В Юльяновске. - Николай опять ругнулся, протянул чашку, - И все наши… Кто поумней да пошустрей – перебрались туда же! А я… Не могу, как вспомню - до сих пор… Какой заводище развалили да растащили, сволочи! Убил бы!
Ипполит разлил, помалкивая, и только посверкивая всё так же хитро глазками в огонь.
- Растащило, разворовало, короче, наше начальство всё, что можно было растащить - одни пустые цеха остались с фундаментами под станки! А ведь какие станки были! С ЧПУ - ну, с программным управлением!.. А они их… На металлолом! Чтобы себе - Бухгалтерии и Администрации, значить, - на зарплату!..
Хорошо хоть, тогда жена мне не позволила в голодовке участвовать. Наших-то, кто поучаствовал… До сих пор про них, ни про одного - ничего не слышно! Из урановых рудников-то в Буркудуке ещё никто не сбегал. И не возвращался.
Их и хоронють прям там, на месте – чтоб не облучали…
А дальше - почти как у тебя, Лёша… Биржа, пособие. Дворником не взяли - туда впихнули областного. Ну ещё бы - он и за полставки корячится так, как иной за ставку: только бы в Столице!.. Вот жена и ушла к матери. Потом с дочками вообще уехали. К тётке, в Келленджик. Патары они у меня - жена и её тётка. Жена даже не писала. А я… Я.
Квартиру отобрал Хокимеят - написали, прям как у тебя - кучу Актов да Протоколов. Так мол, и так, дебоширит. Подаёт отвратительный пример нашим детям, сквернословит, скандалит, пьёт. Налоги не платит. А я - платил!.. Вот ведь в чём подлость: Махаллинский Комитет имеет, оказывается, право, отобрать только за пьянку - это, мол, «не соответствует менталитету Страны!» - Николай снова грязно выругался: досталось и Комитету, и соседям-стукачам, и всей стране.
- К детям не поеду - я тут халтурку одну надыбал… Её и колупаю…
Выпили ещё. Леонид взглянул на Ипполита. Тот широко ухмыльнулся:
- Сейчас удивишься, мил Лёша! - Я, вообще-то, Профессор. И Доктор технических наук!
И это - правда! Правда, но!.. Ситуация - почти как с Машей. Только я - не такой симпатичный, и меня второй женой никто не взял… - все поржали, Ипполит покивал. - А вот с финансированием Института ядерных исследований стало совсем туго… Ну нету у нас ускорителя. Ну не можем мы платить за радиотелескопы… И спутник проплатить не дали. А кому тогда нужны наши исследования протонов-бозонов?! А тут ещё чёртова Фукусима со своей «экологической» катастрофой…
Решило наше Правительство, что фундаментальная физика нам без надобности, командировки в Цернд (Ну, к коллайдеру х…нову!) – дорогое удовольствие, и что перейдёт вся страна на солнечную энергию - вот все денежки и утекли туда, в НИИ Солнца.
А я с тех пор по каким только ВУЗ-ам не мыкался, и какого только бреда не преподавал! И ИНН, (Это - Идея Национальной Независимости!) и Основы Прав Человека, и Историю… И уж поверьте - никто лучше меня теперь не знает, что из себя представляет наша Официальная История!..
Ипполит помолчал. Потом снова разлил. Потухшие было глазки вновь вспыхнули:
- Вот когда я высказал ректору всё, что думаю об этой циничной профанации, особенно о том, как чуресские особисты силком, под дулами автоматов гнали несчастных нарвежцев воевать с фашистами, меня и выперли с последнего места…
И - точно как у тебя, мил Лёша! - с волчьим билетом. Даже в школы не берут… Теперь я и пенсию оформить не могу!..
А живу тем, что помогаю составлять Протоколы, Акты, Заявления, и прочее такое - всем, кто плохо - ну, неграмотно! - пишет на Гос.языке! Им-то владею в совершенстве…
- Хреново. - вяло ругнулся Леонид. – Короче, поимело нас любимое Отечество во все отверстия! Да и без них…
Маша только фыркнула. Николай выругался. Ипполит… Подбросил ещё бревно.
Молчание, впрочем, надолго не затянулось. Леонид спросил, где же они ночуют, и можно ли ему присоединиться…
- Да здесь же, мил Лёша, и ночуем, здесь же и отсиживаемся, когда не при делах…
- А что… Ленты?..
- А что - ленты!.. Приходит периодически участковый - он-то знает, где у него на участке берлоги!.. Вот и собирает дань… Систематически, так сказать. Как патаро-монгольское Иго… Нет-нет, Коля, я против твоих родственниц ничего не имею! - Ипполит поторопился утихомирить вскинувшего голову Николая, - Ленты у нас - умные! Отправишь таких как мы в Приёмник - и не будет «левых» доходов! Так что, если хочешь присоединиться, готовь деньги. С нас пятерых если… Э-э… По две пятьсот получится!
- По-о-нял… - протянул Леонид, - Но я сейчас… немного не в тонусе. Вот, поговорить хотел… - он кивнул на пустую ёмкость, - К пятнице, наверное, смогу набрать. За дежурство выдадут.
- Да и хорошо… Наш «благодетель»-то раньше воскресенья и не придёт.
- Ага. Понятно… - Леонид сел поудобней, - А что… с Глашей?..
- Ну!.. Глаша у нас, как увидишь, рассказывать не мастерица. И «не в форме».
А суть проста. Она-то - из семьи, где, как говорится, культивировали «это дело» с самого её детства. Или ещё раньше. Как сказал Коля – скандалы да пьяные дебоши. Вот и росла как бы сама по-себе. Даже не знаю, кончила ли школу…
Трудовой-то книжки точно нет. Вот и пошла сразу в «индивидуальные предпринимательницы». То окна кому помоет, то с дитём посидит… Ну и накрыли её как-то на краже. Не то часов, не то мобильника… Через три года амнистировали. А с нами она – второй месяц…
- Поня-ятно, - протянул Леонид, - Тоже, стало быть, жертва Системы…
- Ну да, ну да, - покивал ещё Ипполит, разливая последнее. - Вот за неё-то, родимую, и предлагаю выпить. Нет, в-смысле, не за Систему - а за Глашу!
Все опять невесело заржали, и дважды упрашивать себя не заставили.
- А не холодно тут у вас ночами? - поинтересовался Леонид.
- Да нет, летом нормально. Мы и костёр-то жжём больше не для тепла, а для души, так сказать… Общения. Правда, как бывает осенью или в зиму - не знаем. Мы зимой… В подвале девятиэтажке базируемся. Там с отоплением проблемы. Так что тепло - не у жильцов, а у нас… Ну, правда, воняет, пар, сырость… Грязь, если так её назвать. Да и гоняют периодически. Ничего, приспособились. А теперь и вы с Глашей, если всё нормально будет, присоединитесь на, как говорится, постоянной основе. Вместе мы - сила! - все снова поулыбались - уже иронизируя над собой, - А здесь - зимой не протопишь. Да и окна надо фанерой заколачивать, и дров запасать…
Нет, это – наша, так сказать, «летняя Резиденция!» Здесь всё-таки и дышать полегче – нету пара…
Леонид спрашивал о чём-то ещё, но плохо воспринимал ответы - сказывались усталость, непривычность обстановки и опьянение почти натощак. Поэтому где-то через минут двадцать ему предложили не стесняться, и тоже, как Глаша, «прикорнуть».
Последнее, что он запомнил - блики костра, играющие на чумазом лице Маши, невидящими глазами глядевшей на пламя, да храп той же Глаши. Ипполит и Николай, отвернувшись от костра, судя по всему, всерьёз решили спать…
В ухо ему сердито зашептали:
- Леонид!.. Леонид же… Или как там тебя! … твою мать… Проснись уже!
Открыв глаза, он обнаружил, что рот его мягко прикрыт чужой ладонью. Чуть повернувшись, он в еле заметных отсветах потухающего костра разглядел над собой лицо Маши.
Он чуть кивнул головой, показывая, что проснулся. Женщина снова приблизила губы к его уху:
- Если не хочешь встретиться с лентами… Или эсэнбэшниками, самое время выметаться!
Он кивнул ещё раз, начав вставать. Маша кивнула ему на проём окна. Леонид оглядел собутыльников. Точно. Спящих только двое. Глаша и Николай… Где же Ипполит? Отошёл по нужде?..
Что-то подсказывало Леониду, что - нет.
Он вылез, помог Маше, подав руку. Затем помог ей перелезть и через ограду. Вдвоём они побежали по улочке, в сторону, куда женщина махнула рукой.
Примерно через километр бега, здорово поплутав по лабиринту извилистых махаллинских улочек, они перешли на быстрый шаг. Только тогда Леонид решил спросить:
- Что случилось-то?.. - хотя об ответе уже догадался.
- Что, что… Ипполит пошёл тебя сдавать. - Маша дышала прерывисто, голос со свистом вырывался из нетренированных лёгких. Но шла она быстро и пружинисто. И тоже, кстати, была в джинсах и кроссовках. Шагала широко.
- Почему ты… назвала меня Леонидом?
- Я видела вечером тебя. В ящике. Ну, когда мы с Ипполитом ходили за винчиком-то… Там в кафе большой такой экран, и его видно сквозь окна. Правда, ты был без бороды. - Кстати, лучше сотри её совсем - а то размазалась, когда ты лёг!
[font="Times New Roman",
